Наконец мои мучения закончились. Она ушла, а я, — пролежав ещё полчаса для восстановления частичного контроля над телом, — лег поудобнее и заснул. Избитому телу нужен был отдых.

Так началось моё рабство. Изо дня в день в мою «каморку» заходила Варисса и издевалась надо мной, ну а мне оставалось лишь делать вид, что я равнодушен к пыткам, что было непросто. Нет, конечно, меня стегала боль и нередко я даже переходил на крик, но… в общем и целом я старался просто молчать и не отвечать на подначки Вариссы, вызывая у нее ещё большую ярость. Мозг лихорадочно искал способы выхода из этой ситуации день за днем, час за часом… Но… не находил. Будь я обычным человеком с Земли — я бы сломался. Но… здесь безумие не приходило.

Прошло, наверное, дней одиннадцать. Не знаю. Судил о часах я по времени сна и пробуждения, а также приходам Вариссы — нейросеть была заблокирована ошейником, и проверить по ней я не мог никак. Меня вновь парализовало, кажется, уже привычной болью и в комнату вошли на этот раз двое — прогресс, однако! Судя по голосам — молодая девушка и Варисса. Меня — парализованного — подняли на ноги и заставили смотреть на них. Видимо, Варисса хотела представить меня спутнице. Девушка оказалась блондинкой, в отличие от брюнетки-Вариссы, и была чертовски похожа на саму Вариссу. Не челюстью и «прямым» лицом, а скорее глазами и какими-то неуловимыми чертами. Внешне она была очень даже красивой — высокая грудь, миловидное личико с аккуратным носиком и красивые блондинистые волосы, закрепленные заколкой.

«Дочь!» — понял я. Мозг прожгло идеей и сделал то единственное, что придумал, зацепившись взглядом за заколку на голове дочурки этой стервы. Я вложил все силы в одно движение, и моя левая рука вырвалась вперед, — никто этого не ожидал — после чего схватила девушку за волосы. Кулак сжался. В следующее мгновение меня скрутило адской болью, которую Варисса ни разу не использовала в своих издевательствах надо мной. Я, вместе с девушкой, рухнул на пол и забился в конвульсиях. Меня не слушалось не то что тело, но даже глаза! Всё место заняла боль и само дергающееся самостоятельно тело, вызывающее новые пароксизмы боли. Девушке, чьи волосы я зажал в кулаке, явно было ОЧЕНЬ неприятно — ведь я дергался в конвульсиях, а её волосы были в моём кулаке! Кричал я и кричала девушка. Резонировало само пространство, а на периферии зрения теплилось спасительное безумие, что скоро захватит меня, и я перестану чувствовать эту Боль — с большой буквы.

Неожиданно боль прекратилась. Девушка наконец смогла выдернуть волосы из моей, все ещё сведенной судорогой, кисти. Заколка осталась не замечена из-за гнева обеих фурий — они даже не вспомнили о ней, когда вновь и вновь заставляли ошейник изрыгать волны боли. Единственная мысль в моей голове была об этой заколке. Заколке, ставшей соломинкой в океане боли, что спасла утопающего. Наверное, это продолжалось вечность. Я думал, что сойду с ума. Что вот-вот накатит спасительное небытие, но… Но оно не приходило. И к этому невозможно было привыкнуть — так это было больно. Те, кто испытывал продолжающуюся некоторое время сильную боль понимает, что это такое — ты никак не можешь прервать это, мозг лихорадочно ищет выход и… не находит.

Они остановились, когда из моего носа полилась кровь — товар всё-таки нужно доставить живым, иначе смысл этого полёта? Развернувшись, они вышли из моих «апартаментов». Я блаженно расслабился, а в голове была лишь одна мысль — всё-таки жив! Я ЖИВ! О, как много это сейчас для меня значило… Правильно говорят — лучшая награда, это отсутствие наказания. В моём случае — адской боли. Всё что не убивает — закаляет, а значит, я стал сильнее и надеру им задницы. Всем им! — я предвкушающе улыбнулся окровавленными губами. Словно в подтверждение, заколка уколола мою ладонь…

А ведь всё было довольно просто… если не вспоминать, через что я прошел. Если бы мне предложили пройти через это ещё раз — я бы отказался. Я не думал, что будет ТАК больно. Все то время, пока Варисса приходила ко мне и истязала, я привыкал к боли, к току. Не секрет, что мышцы могут к нему привыкнуть, начиная пропускать его не так болезненно. В конце он вовсе не будет скручивать тело. Естественно, я «заставлял» Вариссу пускать разряды на минимум, — насколько это возможно — чтобы привыкать постепенно. Для этого мне пришлось делать вид, что мне страшна даже самая слабая боль, крича от любого разряда. Эта нехитрая манипуляция заставляла Вариссу не очень сильно бить меня «током», — а какой смысл, если «ему» — то бишь мне — хватает и слабых разрядов? Так можно и убить пленника, что ей было не нужно. Именно этим я и воспользовался, из-за чего некоторые двигательные функции с каждым разом проявляли себя всё больше и больше. Если бы я не притворялся, она бы повышала уровень боли, — замечая привыкание моих мышц к разрядам, — либо убив меня однажды, либо дав передышку на несколько дней и снова начав «с нуля». Внешность подростка сильно мне помогла в этом деле — ей не хотелось потерять выручку с раба, случайно убив его, — иначе их полет будет иметь мало смысла, кроме мести.

Постепенно возникло привыкание к разрядам. На этом мой план оканчивался — что делать дальше, я пока не знал. Дернуть заколку мне пришло в голову только сейчас. Как оказалось, не зря я притворялся. Теперь включилась изученная база «Взломщик» — то, что я не мог пользоваться нейросетью, не значит, что я не мог пользоваться знаниями, вложенными в голову из базы! Ведь они УЖЕ вложены! Они уже В МОЗГЕ. Так-то! Делая вид, что мне страшно или скорее, что плачу, свернувшись калачиком, я аккуратно — правой рукой — ковырялся в старом замке ошейника поколения эдак первого. Седая древность! Нужно было зацепить контакт, и тогда ошейник разблокирует замок, и я буду свободен. Или хотя бы испортить его, чтобы не реагировал! Я был близок к цели, потому даже спать не лег… Ковырялся, ковырялся… Чтобы ИскИн — наверняка за мной наблюдающий — не «подумал» что-нибудь, я часто переворачивался с боку на бок, словно ворочался на неудобном полу. Наконец, с тихой радостью я отжал контакт и… ошейник тихо пискнул. Теперь подергаем… Обычно, если я его дергал, начинала болеть шея. Чем сильнее дергаю или чаще, — тем сильнее боль. Сейчас же он не реагировал. Вообще. НОЛЬ ЭМОЦИЙ! УРА!! Я сдержался, чтобы не подскочить от радости и засунул шпильку в рот, где и зажал жевательными зубами. «Пригодится!» — с этой мыслью я и уснул…

Чтобы проснуться от легкого покалывания ошейника. С трудом сообразив спросонья, что покалывание — это бывшая парализация и всё-таки я «сделал» этот грёбаный ошейник, я притворился скрученным, приняв ту самую позу. Дверь с тихим шелестом открылась. Внутрь вошла Варисса — одна, судя по шагам.

— Ну что, ублюдок. Новый раунд! — она перевернула моё «бесчувственное» тело и подняла за плечи на ноги. Не перестаю удивляться её силе… модификант хренов. Больше она сделать ничего не успела. Я твердо оперся на ноги и ударил с правой руки ей в нос. Следующий удар — левой рукой — обрушился в её живот. После того как она почти согнулась пополам, я впечатал правое колено ей в многострадальный нос. Взгляд зацепился за кобуру на поясе. Действуя быстро, я выдернул из её кобуры шокерный пистолет, которым она нередко баловалась в «играх» со мною. Он заряжен специальными шоковыми патронами, бьющими разрядами и также сводящими судорогами мышцы. Двумя выстрелами в плечи и спину я заставил её рухнуть на пол.

— А теперь, — я перевернул гадину и приставил пистолет к груди, — скидываешь все известные тебе коды доступа!

В подтверждение своих намерений, я выстрелил ей аккурат в нерв на локте, — которым так часто ударяются некоторые люди. Очень больно. Варисса завыла, заставив меня поморщиться. Нужно спешить — неизвестно кто сейчас наблюдает за камерами. Если увидят, что я тут развлекаюсь — могут прийти, что мне было не нужно.

Выдернув с пояса женщины закрепленный сзади нож, я срезал надоедливый ошейник — у нее был вибронож «Клык-11», режущий путем микровибраций почти что угодно. Быстро осмотрев её тело, я обнаружил на бедре бластерный пистолет, наподобие Тамикиного, только более простой и черный. Теперь я хотя бы вооружен чем-то более опасным, чем шокер.