Прижавшись к стене, Тара вытаращенными глазами смотрела на поединок. Она много раз видела схватки между членами разных «стай», поножовщины между «своими» и даже как-то раз одним глазком посмотрела на поединок рыцарей — смотреть внимательно было некогда, так как девушка тогда срезала кошельки у зрителей и ей нельзя было отвлекаться. В общем, она не раз видела, как дерутся мужчины, но такого зрелища ей не доводилось наблюдать. Тем более что дрались из-за нее.
Это было страшно и красиво. Хладнокровный Карадор, который разве что не скалил зубы в улыбке, отбивая атаки противника, — и бешеный Фейлинор. Гнев ему совершенно не шел, превращая лицо в жуткую маску с оскаленными зубами. Его бесило еще и то, что неугомонный эльф никак не давал подобраться к себе достаточно близко, сводя на нет все его уловки и приемы. А еще говорил, что пацифист!
На звон оружия и воинственные крики стали собираться зрители. В числе первых примчался Асатор. От его гневного взгляда, брошенного на девушку, «охотницу» всю затрясло — она решила, что рыцарь во всем винит именно ее. Невесть с чего она застеснялась своего наряда и поспешила опустить подол, закрывая голые ноги. Рыцарь же решительно раскинул руки и стал выпроваживать прочь нежеланных зрителей. Но тех все прибывало и прибывало — слишком многие видели, как Наместник Серебряный со всех ног мчался за какой-то полуголой полукровкой.
— Да чего ты психуешь? — тем временем вещал Карадор. — Вон, скоро пар из ушей повалит. Ой! Не махай так ножичком! Порежешься сам и меня заодно…
— Уйди! — взвыл Фейлинор, проводя еще один прием, который благополучно был остановлен его противником на полпути. Как бы то ни было, приезжий с Аметистового Острова фехтовал на порядок лучше.
— Фиг тебе! — Ловким приемом Карадору удалось потеснить Наместника к выходу.
— Тара! — воззвал тот, из-за плеча противника пытаясь поймать взгляд девушки. — Тара, я…
— Да чего ты к ней прицепился? Отвали по-хорошему!
— Но я люблю ее!
— Мы своих девчонок в обиду не да… Что? — До неугомонного эльфа внезапно кое-что дошло. Ударив по мечу противника своим оружием так, что чуть не перерубил, он заставил того остановиться. — А ну-ка повтори, что ты сказал?
— Я люблю ее, — выдохнул Фейлинор. Взор его блуждал по стенам и лицам собравшихся. — Я хотел… хотел сделать ей приятное… все те наряды…
— Да на кой ляд мне сдались эти тряпки? — крикнула из своего угла девушка.
— Так, погодь! — Ее остановили властным взмахом руки. — Потерпевшая, помолчите. Сейчас идет допрос подозреваемого. Очную ставку сделаю чуть позже, когда он перестанет железками размахивать. Так, короче, что за тряпки?
— Одеяния моей матери. — Фейлинор был готов сказать что угодно, лишь бы разъяснилось недоразумение. — После ее смерти они остались как память. Они никому не нужны, но я подумал, что…
— Что я буду носить вещи, оставшиеся от покойницы? — взвилась девушка. — Это плохая примета — донашивать за мертвецом. Я ведь не ее дочка…
Горло ее сжалось — если уж на то пошло, родная мать вообще никогда не называла ее дочерью, избавившись от младенца сразу после рождения.
— Простите меня! — Фейлинор увидел, как на ее глазах заблестели слезы, и шагнул к девушке, не заметив заступившего путь Карадора. — Просто я… вы необыкновенная, не такая, как все. И я подумал, что в этих нарядах я смогу представить вас остальным. Простите меня…
Он смотрел глазами преданной собаки, не понимающей, почему гневается любимый хозяин. Тара закусила губу и отвела взгляд.
— В этих нарядах, значит, мог представить, — взял на себя роль переговорщика Карадор, — а в ее привычной одежде — нет. Слабо, значит? Трусишь! Их боишься? — Он кивнул на затаивших дыхание и обратившихся в слух зрителей. — Это они тебя должны бояться! Ты тут им кто? Ты есть Наместник! Правитель, вершитель судеб и все такое. Стукнул кулаком по столу — и все. Они тебе козью морду — а ты им вето наложи!
— Простите, что? — захлопал ресницами Фейлинор. Взгляд он не отводил от профиля Тары.
— У-у, как все запущено. — Карадор помахал растопыренными пальцами перед его носом. — Ау, есть кто дома?.. Ася, принеси водички — будем твоего господина в чувство приводить. А ты, Тара, что смущаешься, как девица на выданье? Хотя да, ты у меня девица на выданье, хе-хе! Ну, скажи что-нибудь!
— А что говорить? — прошептала та.
— Как «что»? Скажи, что он тебе на фиг не нужен и пусть проваливает на все четыре стороны. Скажешь? — Тара помотала головой. — Не понял! Подруга, ты чего?
— Леди Т-Тара, — запинаясь, выдавил Фейлинор. — Вы… у меня есть шанс?
Девушка крепко, до красных пятен под веками, зажмурилась и, сорвавшись с места, бросилась бежать.
— Леди, прошу вас! — Фейлинор сорвался следом.
— Опа, — Карадор полез чесать затылок, — похоже, я что-то пропустил?
Забившись в свою комнатку, Тара рухнула на постель и только тут дала волю слезам. Плакать как следует «охотница» не умела — жизнь не приучила ее быть слабой. И сейчас она больше выла и рычала, колотя кулаками подушку, чем плакала. И даже не сразу услышала тихий стук в дверь.
— Иди в …!
— Л-леди Тара, — нормальный эльф, услышав такой ответ на просьбу войти, тут же и отправится по указанному адресу, но молодой Наместник словно к полу прирос. — Вы плачете?
— Нет, блин, смеюсь! — рявкнула девушка. — Да пошел ты на …!
— Простите…
— Дебии-ил, — простонала девушка, садясь на постели. — Какой же ты дебил ушастый! Сказано — вали, пока цел!
— Но как же я уйду, если вы плачете? Это из-за меня?
— Идиот! — сорвалась Тара. — Козел! Я же тебя сейчас…
Она вскочила, сделала всего один шаг, сжимая кулаки, — и налетела на эльфа, который уже успел подойти. Взвыв, девушка ударила его в грудь кулаком. Хотелось врезать, как покойнику Тиамару, в челюсть, но он стоял слишком близко. Только если коленом в пах и потом — снизу в челюсть, но почему-то рука не поднималась. А эльф внезапно обнял ее за талию, прижимая к себе и лишая свободы маневра. И оказалось, что он немного выше ростом — как раз настолько, что у девушки голова запрокинулась.
— Не надо плакать, — промолвил он. — Вы разрываете мне сердце.
— А оно у вас есть?
— Да, — выдохнул он и поцеловал девушку в губы.
Тара задохнулась от неожиданности. С нею часто спали парни из «стаи» Чекана, но почти никто не тратил времени и энергии на такую мелочь, как поцелуй. Разве что Карадор, да и тот почти сразу отвлекся и зашарил руками у нее под туникой. А тут… Никогда в жизни с нею не происходило ничего подобного. Обхватив шею эльфа руками, Тара просто забыла обо всем, отдавшись новым ощущениям.
Они рухнули на постель, и от неожиданности остановились. Приподнявшись на локтях, Фейлинор с тревогой взглянул на девушку:
— Леди Тара, я…
— Идиот, — повторила она, — продолжай!
— Тара. — Все остальные слова застряли у него в горле. — Я… я…
Разорванное платье, которое она просто не успела снять, расползалось под руками. Понадобилось всего несколько рывков, чтобы девушка осталась почти голой и чисто машинально, как делала это десятки раз, распустила на мужчине пояс, стаскивая с него тунику.
— Леди Тара, — Фейлинор задыхался, — что вы делаете?
— Что? Не нравится?
— О Покровители! Ни одна девушка… ни одна женщина… никто еще этого не делал!
Тара не поверила своим ушам. Он что, серьезно? Эти эльфийки с ума посходили? Тут такой красавчик без любви пропадает! Или они нарочно? Может, он потому на нее и запал, что его все обходят стороной? Так даже лучше. Жизнь на улице приучила девушку брать все, что плохо лежит или… ой… хорошо стоит. А, ладно… Хоть будет что вспомнить. И он так приятно пахнет…
— Ну, что же ты? — Она прижалась всем телом, обнимая его ногами. — Иди ко мне!
— Можно? — выдохнул он.
— Дурачок, — шепнула она прямо в приоткрытые губы, — давно пора…
Это будет незабываемо! Все шлюхи Лоскутного квартала в Альмраале передохнут от зависти — на нее, безродную полукровку, запал самый настоящий принц эльфов! Хотя нет, в Лоскутный квартал она не вернется — Таре удалось наворовать тишком достаточно драгоценностей, чтобы можно было купить небольшой домик и жить безбедно много лет. А может, стоит выпросить у него какую-нибудь золотую бирюльку? Он подарит, видно же, что не жадный. В той комнате в ларцах было полным-полно украшений, которые никому не нужны. На эти деньги она сможет… Э-э, а почему он до сих пор ничего не сделал?
