Хайя захлопала глазами. Как все девушки, у которых жених вынужденно отсутствует подолгу, она была ревнива.
— Ты можешь как-то объяснить свои поступки, аш-Гарбаж? — обратился Верховный к тому.
— Похищение светловолосой шаманки…
— Ведьмы! — вскипел шаман, вскакивая на колени. — Светловолосые женщины все ведьмы!
— Похищение светловолосой шаманки, — упрямо повторил Хаук, — преследовало только одну цель. Мне нужен был заложник, чтобы беспрепятственно выбраться за пределы вражеского лагеря!
— Мог бы обратиться ко мне! — воскликнул лорд Гандивэр. — Я постоянно был там и мог тебя прикрыть!
Хаук никак не отреагировал на его слова.
— Кроме того, я хотел раздобыть кое-какие сведения, касающиеся Золотой Ветви, — продолжал он.
— Мы получили эти сведения без твоей помощи! — отмахнулся Верховный Паладайн и покровительственным жестом положил руку на плечо лорда Гандивэра.
— Да, но те, которые шаман потом извлек из памяти этой светловолосой шаманки, вы получить не могли!
— Это мелочь, знать которую не обязательно, — перебил его император. Не хватало еще, чтобы сейчас Хаук рассказал все подробности! Это тайна, которая должна быть сохранена во что бы то ни стало. Хаук ее знает — и Хаук должен умереть. Потом черед дойдет до остальных, но этот будет первым.
— Гораздо важнее сейчас другое, — продолжил он. — То, что ты сделал с заложником!
— Я поступил с нею так, как должно, — ответил Хаук.
— И как же?
В зале повисла мертвая тишина. Многие знатные орки догадывались, что дело не так просто. Интересно, каким законам он следовал — военного времени или родовой чести?
— Получив все сведения, которые мог, я отпустил светловолосую, — спокойно ответил Хаук. — У меня не было времени ждать три недели, чтобы решать, достойна ли она жить или нет.
— Почему?
— Это мое дело! — ушел от ответа Хаук.
Как ни странно, его слова всеми были приняты как должное. Орки знали, что можно солгать начальству или отказаться отвечать на вопросы, которые ты считаешь опасными для себя. Но Верховный Паладайн не собирался сдаваться.
— Генерал аш-Гарбаж! — воскликнул он, и названный сделал шаг вперед. — Спросите своего сына, почему он сохранил светловолосой ведьме жизнь и свободу?
Генерал нахмурился, вставая возле трона императора. Он не имел права отказаться от этой обязанности, и Хаук будет вынужден сказать правду.
— Капитан Хаук аш-Гарбаж, — промолвил он, — почему ты освободил свою заложницу?
Хаук взглянул отцу в глаза. Несколько секунд продолжался безмолвный диалог, потом молодой орк спокойно ответил:
— Я излил в нее семя. Она знатного рода и достойна этого.
Хайя глухо застонала, впиваясь ногтями в ладони и падая лбом на шкуру. Перед глазами ее плясали звездочки. Ее Хаук изменил ей! И с кем? Со светловолосой ведьмой! Это она, Хайя аш-Шииба, должна была стать его женщиной!
— И после этого…
— После этого я ушел своей дорогой, чтобы не видеть ее до тех пор, пока не настанет пора решить, будет она жить и носить моего наследника или умрет, — сказал Хаук.
— Интересно, как ты собирался ее найти?
Это спросил Верховный Паладайн, но Хаук ответил правду:
— Я запомнил ее имя.
Лорд Гандивэр не выдержал и всплеснул руками. Никто не может знать имен Видящих — только они сами и их родители, если захотят помнить о том, что у них была такая дочь. Ни одна Видящая не станет доверять свое имя постороннему. Имя — часть души. Назвать имя — вручить свою душу.
— И только? Ты не договаривался с нею о том, чтобы встретиться позже?
— Нет.
— Ты лжешь, — спокойно констатировал Верховный Паладайн. — Иначе что она здесь делает?
Зрители вздрогнули. Кто-то ахнул, кто-то подался назад, а кто-то сделал шаг вперед, когда император махнул рукой, подавая кому-то сигнал, и двое орков за локти подтащили к его трону светловолосую девушку в грязном изодранном платье, с силой бросив ее на пол.
Лорд Гандивэр вздрогнул — он узнал Видящую Наместницы Ллиндарель и невольно подался назад, словно опасаясь, что волшебница наведет на него чары. Хайя, наоборот, придвинулась ближе. Глаза ее загорелись — она воочию увидела свою соперницу и мигом придумала ей сотню достоинств, которых была лишена сама. И плевать, что это эльфийка! Она осмелилась отбить у нее Хаука и уже этим заслужила ненависть. Зато генерал Эрдан аш-Гарбаж смотрел на пленницу с откровенным интересом — а что, если во чреве этой девчонки в самом деле уже проросло семя его сына? Как ему стоит поступить в этом случае?
— Ее изловили у дворхов. — Верховный Паладайн указал на пленницу. — Потом доставили в казармы для допроса, и она рассказала, что с нею произошло. Она сказала правду! А не то, что наплел нам ты!
Хаук невольно бросил взгляд на девушку. Та стояла на коленях, и два орка удерживали ее за локти, заставляя сгибаться. Она почувствовала его взгляд и подняла глаза…
Девушка дрожала от страха. С тех пор как ее вытащили от дворхов, она снова пребывала в постоянном страхе. Будущее рисовалось ей в самых мрачных красках. Она как наяву видела свою смерть под ножом шамана, и эта минута становилась все ближе и ближе. Когда ее поволокли сюда, она была уверена, что ее ведут на казнь. И когда ее швырнули к ногам императора, и она увидела шамана орков, ее пронзила дрожь. Вон он! Тот, кого она видела в видениях! Он здесь, и из этой пещеры она прямиком отправится ему под нож.
Но потом она увидела «своего» орка…
И вспомнила свой сон.
Снова пещера, и ее снова удерживают чужие руки. Но теперь она знает, кто это и кому грозит опасность. Девушка подалась вперед, не сводя глаз с орка. Он стоял удивительно прямо и, кажется, не чуял, что ему грозит опасность. Так же твердо он стоял и тогда, в палатке перед лицом Наместницы Ллиндарель — спокойный, уверенный в себе и… и беспомощный! Мысль об этом пронзила волшебницу с такой силой, что она даже вскрикнула.
— Ты знаешь эту ведьму? — спросил сидевший на каменном троне орк.
— Да, — кивнул тот.
— Кто она?
— Это шаманка. Я взял ее в заложницы, чтобы покинуть лагерь светловолосых, но через несколько дней отпустил ее.
— Ты нарочно провел ее через все посты, чтобы она шпионила для светловолосых, не так ли? — произнес Верховный Паладайн. — Она волшебница и могла передавать сведения на расстоянии. Ты хотел, чтобы наши тайны достались врагу?
— Нет, — спокойно ответил орк.
— Ты лжешь. Спросите у него, генерал, — кивнул император Эрдану аш-Гарбажу. — Вам сын не осмелится солгать!
— Ты действительно хотел, чтобы светловолосые узнали наши тайные ходы? — немедленно спросил тот.
— Нет.
— Тогда для чего ты оставил жизнь этой светловолосой? Из-за того глупого предсказания, которое она якобы подслушала в детстве? Или из-за того, что она слишком дорога тебе и ты не осмелился ее убить?
Пленницу пронзила дрожь. Вот уж этого она никак не ожидала!
— Я сказал то, что сказал, — повторил Хаук. — И не желаю больше отвечать. Если я виноват, скажите, в чем моя вина. Если не виновен, отпустите и верните оружие!
— В чем твоя вина? — прищурился Верховный Паладайн. — Ты несколько дней отсутствовал в войске, бросив своих подчиненных на произвол судьбы. Из-за тебя погиб город Лавош со всем населением. Более того, ты проявил недопустимую небрежность в отношении эльфийской ведьмы… Всего этого более чем достаточно для того, чтобы обвинить тебя в пособничестве светловолосым! И сейчас, перед лицом даже своего отца, ты продолжаешь упорствовать! Это, несомненно, доказывает твою вину!
Генерал аш-Гарбаж искоса посмотрел на Верховного Паладайна. Он чувствовал, что тот намерен избавиться от его сына. К сожалению, обвинения, выдвинутые против него, по законам орков считались достаточно серьезными. Уже одно то, что он сохранил жизнь эльфийской волшебнице, было преступлением. Правда, можно сказать, что он просто вспомнил о пророчестве — дескать, какая-то Видящая сама должна прийти к Золотой Ветви, и кто сказал, что эта девушка не та, о которой там говорится? А нужно ли Верховному Паладайну, чтобы волшебница враждебного народа обнаружила святыню? Может, как раз и надо уничтожать всех Видящих, чтобы одна из них не нашла случайно то, что скрывают?
