Сражение продолжалось почти до полуночи, после чего обе стороны одновременно отступили — княжеские дружины вступили обратно под прикрытие городских стен, а орки рассыпались по предместьям. И никто не заметил, как еще одна фигура под покровом ночи устремилась прочь от города. С нее ручьями текла вода, а руки сжимали окровавленное оружие.
Среди ночи Эйтх вздрогнул, словно от удара. Он только-только вздремнул, устроившись на пороге и положив меч на колени, когда его будто подбросило. Не вставая, юный орк на четвереньках подполз к порогу и осторожно высунул голову наружу — дабы не привлекать внимания случайных бродяг, дверь в дом они не закрывали.
Ночная темнота скрадывала очертания предметов, но Эйтху показалось, что по пустой улице кто-то крадется. В тишине не было слышно шагов, но острое орочье обоняние подсказывало — кто-то приближается. И, судя по тому, как неизвестный крадется, намерения у него не самые добрые.
Эйтх бросил быстрый взгляд через плечо. Утомившись ожиданием, Ласкарирэль спала там же, на лавке, обхватив руками мешок с вещами и уронив на него голову. Она ничего не слышала.
Юный орк опять выглянул наружу и чуть не закричал от волнения. К первой фигуре присоединилось еще несколько — темнота не позволяла пересчитать всех. Они шли со стороны канала, и запах затхлой воды и тины перебивал все другие запахи. То один, то другой наклонялся к самой земле, словно принюхиваясь.
Неизвестные шли по их следам! Эйтх обругал себя последними словами за то, что не настоял и позволил Ласкарирэли остаться здесь до утра. Была одна надежда — что эти чужаки пройдут мимо, что они выслеживают еще кого-то…
Но кого еще им выслеживать? Они с Лаской были последними, кто прошел здесь. И это по их следам шли убийцы.
Эйтх крепче стиснул в руке меч и стал медленно подниматься. Двух-трех он успеет убрать прежде, чем получит сколько-нибудь серьезную рану. Будить Ласку уже поздно. Она не успеет спрятаться… жаль. Но он сделает все, что в его силах.
Предводитель грабителей свернул к дому. Луна скрылась за тучами, лишь сбоку в разрывах облачной пелены сверкали две одинокие звезды. На крепостной стене тоже горели огни, но их света доставало лишь на то, чтобы Эйтх узнал своих сородичей. Он стиснул зубы в бессильной ярости — будь перед ним несколько человек, он бы не сомневался в своих силах. Но орки… Однако отступать было поздно. Предводитель грабителей шагнул к двери.
И в этот миг Эйтх напал.
Он ударил молча, почти без замаха, чтобы не тратить время. Удар был коротким, но от того не менее смертельным. Меч рванулся вперед, как атакующая змея. Он должен был пронзить живот грабителя, но тот непостижимым образом сумел увернуться, и лезвие лишь скользнуло по его животу, распарывая одежду. Послышался лязг металла о металл — под курткой у грабителя была кольчуга.
Торопясь исправить ошибку, Эйтх извернулся, выводя меч для удара снизу вверх, но тяжелая рука успела перехватить его запястье. А потом кулак врезался ему в скулу с такой силой, что юный орк просто клацнул челюстями, закатывая глаза.
Грабитель не дал ему упасть, удержав в руках. Эйтх дернулся, роняя меч и хватаясь за висевший на боку нож. Он успел нанести противнику второй удар, успел почувствовать, как лезвие входит в его бок, успел порадоваться, что прихватил с собой хоть одного из этих типов, и ужаснуться, что убил сородича… И тут новый удар обрушился на его голову, на сей раз погрузив юного орка в беспамятство.
Грабитель и его незадачливый противник вместе ввалились в дом, и чужак уложил Эйтха на скамью, случайно разбудив при этом Ласкарирэль. Девушка встрепенулась, вскрикнула — в полной темноте она не могла разобрать, что к чему, лишь увидела движущиеся тени, но тут пришелец метнулся к ней. Жесткая ладонь легла на рот, глуша новый крик.
Спросонья девушка принялась отчаянно отбиваться. Она сражалась так яростно, что нападавшему просто не оставалось другого выхода — свободной рукой он набросил на пленницу ее шерстяной плащ, закутал ее с головой и вскинул бьющееся тело на плечо. Сквозь плотную ткань доносилось яростное мычание, ноги в кожаных сапожках колотили по воздуху, все тело извивалось и удерживать его стоило немалых усилий. Тем не менее похититель не обращал на это внимания. Он кивнул своим спутникам, чтобы подобрали бесчувственного Эйтха, и покинул дом.
Семеро теней — две из которых тащили на плечах пленников — быстрым орочьим шагом удалялись прочь от города. Не останавливаясь, они миновали предместья, пересекли овраг, служивший негласной границей застройки в этой части посада, и растворились в полях, уже окутавшихся ночным осенним туманом.
Сначала Ласкарирэль боролась за жизнь и, оказавшись в плену, не сразу прекратила попытки к сопротивлению. Но потом ей стало плохо. Толстый шерстяной плащ, подбитый льном, в котором ей изначально предлагалось ходить до морозов, мешал дышать. Колючая шерсть лезла в рот и нос, и девушке пришлось бороться за каждый глоток воздуха. В ней родилась безумная надежда, что ее похитители вот-вот остановятся и не дадут ей задохнуться. Но время шло, и в конце концов она потеряла сознание.
А очнулась от того, что ее крепко держали за руки и кто-то размеренно и от души, по-орочьи ругаясь сквозь зубы, колотил ее по щекам. Один удар разбил ей губу, и Ласкарирэль застонала от боли.
— Кажется, очухалась, — промолвил смутно знакомый голос. — Давай воду!
Ей в лицо выплеснули целую пригоршню ледяной воды, пахнущей тиной и рыбами. Ласкарирэль закашлялась, отплевываясь от попавшей в рот ряски и судорожно ловя ртом благословенный воздух.
Мысли ее тут же прояснились и понеслись вскачь с бешеной скоростью, нагромождая одно предположение на другое. Она лежит на земле, платье ее разорвано на груди, ее держат за руки, бьют… Закричав, она отчаянно рванулась, пытаясь защититься от насильников, и новая пощечина заставила ее зайтись в крике.
— Чтоб тебя, Ласка! — зарычали над нею. — Ты заткнешься или нет?
От неожиданности девушка наконец-то разлепила мокрые ресницы и заморгала, пытаясь рассмотреть склонившихся над нею орков. На ресницах была вода, она потрясла головой — и только тут узнала, кто только что бил ее по щекам.
— Хаук!
— Ну наконец-то! Еще раз ты меня так напугаешь — просто не стану с тобой возиться, а брошу в овраг и прикопаю, чтоб не воняла! Надумала тоже — сознание терять… Да отпустите вы ее, шакальи дети!
Удерживавшие Видящую на земле орки тут же разжали руки, и девушка, не обращая внимания на то, в каком состоянии ее наряд, вскочила и бросилась Хауку на шею. От неожиданности он потерял равновесие и опрокинулся на спину, но тут же вывернулся ужом и попытался привстать и отпихнуть от себя жену.
— Пусти! — прорычал он ей в ухо. — Слышишь? Пусти!
— Никогда, — она затрясла головой. — Слышишь, никогда не оставляй меня одну!
— А то что?
— А то я тебя убью! — совершенно искренне промолвила она.
И тут же вокруг грянул дружный многоголосый хохот. Воспользовавшись моментом, Хаук разжал ее судорожно сведенные на его шее руки и отодвинул Ласкарирэль от себя.
— Чтобы меня убить, мало одного твоего желания, — прорычал он. — Надо, чтобы я сам хотел умереть. А это пока не входит в мои планы. Скорее наоборот…
Он примолк и перевел взгляд куда-то вниз. Слишком поздно Ласкарирэль сообразила, что он смотрит на ее грудь, вывалившуюся из глубоко, до талии, разорванного платья. Нижняя льняная рубашка тоже была порвана, так что все желающие могли сколько угодно созерцать ее тело, тем более что Хаук предусмотрительно удерживал ее руки в своих. А вокруг сидели и стояли орки — те самые, из Уртховой сотни, и беззастенчиво пялились на это зрелище.
— Ты был прав, Хаук, — отсмеявшись, промолвил один, — ради такого стоит рискнуть!
— Приведи себя в порядок, Ласка. — Орк оттолкнул жену и поднялся. — Надеюсь, ты, как нормальная женщина, взяла иголку и нитку?
— Взяла, — процедила девушка. — Только пусть они отвернутся!
