Они пришли в покои старшей наставницы, и та снова обняла девушку, на сей раз подольше задержав ее в объятиях и гладя по плечам и спине.
— Ты еще молода, — шептала она ей на ухо. — У тебя вся жизнь впереди. Тебе страшно. Но ты не одинока. Есть те, кто может тебе помочь, понять тебя… согреть… ободрить… приласкать-Обнимая одной рукой за плечи, она подняла лицо девушки за подбородок.
— Ты такая красавица! Ну улыбнись же! Мне будет приятно видеть твою улыбку! Такие губки должны чаще улыбаться!
— Мне страшно, — прошептала девушка.
— А ты подумай о перспективах, что открываются перед тобой! Ты получишь власть над будущим! В твоих руках будут все! Ты сможешь управлять их судьбами. Ведь мы так хотим иногда услышать, что все наши начинания закончатся хорошо! В твоей власти будет удерживать одних от неверного шага, а другим — указывать путь! Тот путь, который нужен нам! Тебя станут любить и уважать. Подумай, не стоит ли это того жалкого факта, что ты больше не сможешь видеть свет? Тебе будет доступен иной мир, и этот мир гораздо прекраснее!
— Но, матушка, — пролепетала девушка, — она сказала, что видит меня женой и матерью…
— А вот тебе и ярчайший пример! С чего ты взяла, что она сказала то, что должна была сказать?.. Ну-ну, не плачь, — промолвила наставница, заметив, что глаза девушки опять наполнились слезами. — Ты так красива! Ты не должна плакать! Доверься мне! Я найду какой-нибудь выход!
Воркуя и утешая, старшая наставница все гладила девушку по плечам и спине, незаметно подталкивая назад. Отступая перед ее напором, послушница пятилась до тех пор, пока не запнулась и не упала спиной на широкую постель. Наставница тут же оказалась рядом и стала ее раздевать.
— Ты так устала, — бормотала она. — Ты должна отдохнуть. Тебе здесь будет удобно… да и мне тоже!
— Вы что? Матушка, вы что? — лепетала девушка, сопротивляясь попыткам старшей волшебницы раздеть себя. Но у той были ловкие руки, и она сама не заметила, как осталась в нижней короткой тунике, которая совсем ничего не скрывала. Наставница одним движением сорвала с себя балахон и привлекла девушку к себе.
— Ты так молода и неопытна, — шептала она, — так невинна и наивна… Чего ты дрожишь? Вы ведь со своей подружкой спали в одной постели! Неужели вы ни разу не занимались этим?.. Нет? Так иди ко мне! Я тебя всему научу!
С этими словами она поцеловала послушницу.
Было уже темно, когда девушка очнулась от чужого прикосновения. Воспоминание о руках и губах наставницы было так свежо, что послушница вскрикнула, но холодная ладонь закрыла ей рот.
— Вставай и пошли! Молча! Живо! — прошептали ей на ухо.
Совершенно нагая, послушница выскользнула из постели, с трудом высвободившись из объятий старшей наставницы, которая так и уснула, обнимая свою жертву. Темная тень одной рукой продолжала зажимать ей рот, а другой крепко держала за локоть. Крадучись, они покинули спальню.
Похитительницей оказалась молодая монахиня, которая вытащила послушницу в коридор, где та немедленно начала мерзнуть, стоя босиком на холодном каменном полу. Монахиня сунула девушке ее тунику и балахон, приказывая одеться.
— Не бойся! Я наложила на нее сонное заклятие, — прошептала незнакомка. — Она не проснется до самого обеда, но ты к тому времени должна будешь покинуть Обитель.
— Почему? — стуча зубами и путаясь в подоле балахона, еле выговорила девушка.
Глаза ее собеседницы блеснули:
— Да потому, что это я — слышишь, я! — должна была быть там этой ночью! Меня она должна была обнимать и целовать, а не тебя! И я не хочу, чтобы она еще раз затащила тебя в нашу постель!
Продолжая ворчать, монахиня волокла перепуганную послушницу прочь. Обитель уже засыпала, почти все Видящие и ученицы разошлись по своим кельям, и на пути они никого не встретили. Но и огни пока еще не погасли, так что все коридоры и лестницы были залиты неярким ровным золотистым светом.
— Куда мы идем? — набравшись храбрости, спросила девушка.
— Я отправлю тебя в надежное место, — ответила монахиня на ходу. — Туда, где тебя никто не достанет! Ни она, ни кто бы то ни было еще!
«И ты никогда больше не вернешься в Обитель! Ты никогда не переступишь ее порога! Ты никогда не увидишь никого из своих подруг! Это конец твоей прежней жизни, и впереди — только неизвестность!»
Неясные образы замелькали перед глазами, и девушка невольно зажмурилась, словно пыталась отгородиться от них. Тьма опять окутала ее, и она запаниковала. Одна, в полной темноте, без друзей и надежды! Что с нею будет?
— Отпусти меня! Я ничего не вижу! — заплакала послушница, но монахиня только прибавила шагу.
— Скорее! Скорее! — Она почти волоком втащила ее по ступенькам в большой, судя по звуку шагов, зал и втолкнула в какую-то дверь. — Пришли!
Споткнувшись о порожек, девушка упала на гладкий холодный пол, выложенный мелкими плитами.
— Счастливого пути! — услышала она, и холод портала принял ее в свои объятия.
Она не знала, куда ее выбросило — именно выбросило, потому что девушка ощутила толчок и кубарем покатилась по полу, а потом куда-то вниз по ступенькам, закричав от боли. Когда падение наконец прекратилось, она попыталась встать, опираясь на дрожащие руки. Было темно — сколько ни таращила глаза, послушница не могла ничего разобрать. Была ли это темнота того места, куда она попала, или виной тому была слепота — неизвестно.
— Кто-нибудь? — дрожащим голосом позвала она. — Здесь есть кто-нибудь?
Издалека послышались быстро приближающиеся легкие шаги.
— О Покровители! — воскликнул над нею незнакомый женский голос— Кто ты, дитя мое?
Девушка почувствовала, как ее поднимают чужие руки.
— Я — Видящая, — промолвила она, — То есть я послушница и…
— Ты волшебница? — Голос женщины задрожал.
— Да. Почти. У меня дар пророчества, из-за этого я ослепла и…
— Это очень хорошо! Это большая радость! — не слушая ее, причитала женщина. — Настоящая волшебница! Какая удача! Пойдем со мной, дитя мое! Наконец-то Покровители услышали мои молитвы! Пойдем! Пойдем!
Она крепко взяла девушку за руку и повела за собой, поминутно шепотом указывая ей, куда ступать, чтобы ни обо что не споткнуться.
— Куда вы меня ведете?
— В надежное место, где ты сможешь отдохнуть и восстановить силы! — отвечала женщина. — Говори потише и ступай осторожно! Сейчас ночь, все обитатели замка давно уснули. Мы же не хотим их разбудить! И так уже портал поднял такой трезвон, что, наверное, вся округа сбежалась! Но мы никому не скажем, что ты появилась в моем замке! Я придумаю какую-нибудь отговорку, чтобы сохранить твое пребывание в тайне!
— Почему?
— А ты сама подумай! Мы уже четыре года живем без Видящих! Все устали! Стоит тебе появиться, как тебя забросают просьбами и мольбами. Ты же не сможешь помочь всем! Я спасаю тебя, дитя мое! Доверься мне! Я знаю, что делаю!
Повторяя эти слова на все лады, незнакомая женщина провела испуганную ослепшую девушку в какую-то комнатку и усадила на широкую постель, укрытую шкурами. Она сама сняла с нее балахон послушницы, переодела в длинную льняную сорочку с широкими рукавами и подала теплое питье, отдававшее травами. В него не было ничего подмешано — просто травяной чай, подслащенный медом, — но послушница была так утомлена и измотана, что уснула почти сразу, едва допила последние капли. Тьма, окутывающая ее, быстро сменилась тьмой глубокого сна без сновидений. Она не слышала, как в замке повернулся ключ.
Лорд Эльдар Яшмовый выглядел озабоченным.
— Это что же, никому нельзя доверять? — пробормотал он, опустив голову и рассматривая носки своих домашних башмаков.
— Простите, мой лорд, за такие слова, но я бы не стал доверять даже вам, — честно ответил Эльфин. — Я рассказал вам все, но есть кое-какие подробности, которые я поневоле должен хранить в тайне.
Тайной было то, что вторым Наместником-заговорщиком, переодетым для конспирации в женское платье, был мужчина среднего и даже хрупкого сложения. Многие знатные эльфы подходили под это определение, и Наместник Яшмового Острова не был исключением. По сравнению с высоким плечистым лордом Шандиаром он казался мальчишкой-оруженосцем.
