Еще на полпути Великий магистр отдал своим сопровождающим кое-какие приказы, так что не успели они подняться по крутой винтовой лестнице в одну из главных башен Ордена, двое из четырех рыцарей-защитников обогнали магистра и устремились в разные стороны — исполнять поручения. Третий откланялся чуть позже, когда сэр Годован уже шел к своим покоям, четвертый остался при магистре. Но и он в самый последний момент забежал вперед, чтобы отрыть дверь, и привычным движением подставил руки, чтобы магистр сбросил с плеч стального цвета плащ.
Сэр Годован стал не спеша переодеваться, подавая рыцарю одежду и доспехи. Оба молчали, не обмениваясь лишними словами и лишними жестами. Ритуал был не просто отработан до мелочей — магистр и его помощник давно научились чувствовать друг друга.
Оставшись в домашней тунике, обтягивающих бриджах и коротких сапожках с широкими голенищами, которые можно было отвернуть, распустив шнуровку, сэр Годован растянулся в кресле у камина и снизу вверх посмотрел на молодого защитника, вставшего над ним. Не признаваясь себе в этом, Великий магистр любил юношу, самого молодого из старших рыцарей-защитников. Любил как сына, которого у него никогда не было, любил как наследника. Любил так, что еще чуть-чуть — и разразился бы скандал, который можно было простить любому другому рыцарю, но не Великому магистру Ордена Щитоносцев и родственнику короля. Любил и выделял, несмотря, а может быть и благодаря тому, что юноша, стоявший перед ним навытяжку, был необычным человеком. Или, сказать правду, был не совсем человеком.
Заостренные уши, прямые светлые волосы, раскосые янтарные глаза, точеные скулы, горбатый тонкий нос, смуглая кожа, быстрые четкие движения — все это яснее ясного говорило о том, что в жилах Керагаста течет кровь иных рас. По отдельности все это выглядело не слишком привлекательно, но в результате, словно по мановению Фортуны, получился такой красивый юноша, что дух захватывало. Когда Керагаст появлялся при дворе, не только дамы, но и некоторые кавалеры провожали его горящими от страсти глазами. Для молодого человека, решившего всего себя посвятить Единому и служению Ему, это было суровым испытанием.
Сэр Годован откопал Керагаста в захудалой дворянской семье, даже собственные родители не жаловали сына, которого угораздило появиться на свет с такой внешностью. Дикий, как волчонок, по любому поводу пускавший в ход кулаки, что совсем не приличествует знатному лорду, Керагаст сразу привязался к сэру Годовану и в рекордно короткий срок из простого оруженосца дослужился до старшего рыцаря-защитника. Если так дело пойдет и дальше, вот-вот он станет младшим магистром, щитодержателем, а там, как знать, не придется ли этому юноше отдавать регалии Великого магистра.
Сэр Годован поднял на юношу глаза, кивнул, и Керагаст вышел, неслышно ступая. Вернувшись через несколько минут, вложил в ладони наставника кубок с подогретым глинтвейном и, подождав, пока тот сделает несколько глотков, доложил:
— Ежедневный доклад.
— Проси. — Сэр Годован быстро допил глинтвейн и поставил кубок на каминную полку.
Порог переступил сухощавый, жилистый, порывистый в движениях рыцарь средних лет, его черты лица тоже были бы чересчур приметны среди простых людей, но вполне уместно смотрелись среди щитоносцев. Проходя в покои сэра Годована, он бросил на Керагаста быстрый взгляд. Юноша ответил тенью улыбки, скользнувшей по красивым губам, кивнул и покинул помещение, тихо прикрыв за собой дверь.
Сэр Годован с гордостью смотрел на своих подопечных. В Ордене почти три четверти рыцарей были не совсем обычными людьми, а некоторые даже не совсем людьми и совсем не людьми. Лишь четверть щитоносцев были простыми дворянскими сыновьями, которым удалось прорваться в Орден благодаря колоссальному вступительному взносу или древней родословной и большим связям. Будь его воля, сэр Годован вообще запретил бы принимать дворянских сынков на службу. Но что поделать, если Орден, во-первых, находится под официальной эгидой Единого, служители которого строго следят за соблюдением законов, а во-вторых, надо же на что-то существовать! Нет у тебя особых способностей — помоги Ордену деньгами. Ведь король, главный источник доходов, осыпает щитоносцев милостью только по большим праздникам.
— Итак, брат Бравлин, — обратился сэр Годован к вошедшему, — что у нас плохого?
— Все как всегда, — ответил тот, разворачивая несколько свернутых в трубочки пергаментов и выкладывая их на высокий пюпитр, — Обработана еще не вся информация, но уже можно с уверенностью сказать, что вчера не произошло ничего нового. Четыре случая встречи с мертвяками, два нападения оборотней, в замке барона Рольта опять ожили фамильные привидения…
— А Белая лошадь?
— Поступило шесть донесений. Ее видели в окрестностях столицы.
Сэр Годован подавил вздох.
— Что говорят единоверцы?
— Советуют молиться, — пожал плечами сэр Бравлин.
— А наш капеллан?
— Молчит. Но вы же его знаете, — докладчик позволил себе улыбку, — он меня боится!
— Отец Коцел боится всех и вся, — не сдержался сэр Годован. — Как такой человек стал нашим капелланом?
— Служба, сэр.
— Ладно, продолжай!
Откинувшись назад, Великий магистр Ордена Щитоносцев прикрыл глаза и приготовился выслушать ежедневный доклад о положении дел в стране. Уже несколько месяцев это стало его непременной обязанностью и, как все перемены, свалилось на голову неожиданно. Хотя если вспомнить, как и с чего все начиналось…
Когда-то Орден Щитоносцев создавался именно для борьбы с языческими богами, а также всевозможными магами, чародеями и неразумными тварями. Щитоносцы были призваны огнем и мечом утверждать веру в Единого, сражаясь с порождениями язычества, и защищать молодую религию от посягательств. Колдуны и прочие жрецы старых богов погибали от мечей или под нажимом рыцарей приносили себя в жертву своим богам и всякий раз произносили проклятия, предсказывая: настанет время, когда их гонителям воздастся сторицей. С тех пор прошло меньше сотни лет, но, кажется, пророчества начали сбываться.
Счастье еще, что в глубинке не до конца забыли, что такое старая вера. Промыслом Единого можно считать тот факт, что первые магистры не просто сжигали на кострах рукописи, но делали с них копии. Основатели Ордена Щитоносцев были уверены: рано или поздно эти знания понадобятся. Рано или поздно… но не сейчас же! Не так быстро! Еще полгода назад сэр Годован был уверен, что в его правление все пойдет тихо и мирно, и исполнял свои обязанности, прописанные основателями, спустя рукава. И вдруг оказалось, что ждать несколько столетий не придется! Что все свершится уже сейчас! Да, просто счастье, что Орден Щитоносцев не успел ничего растерять и забыть! А это значит, что у них остался шанс…
Зловещие знамения множились день ото дня. Нет, если быть объективным, они всегда были — просто раньше их наблюдалось намного меньше. Раз или два раза в месяц в Орден поступали донесения о том, что произошло в той или иной деревушке или долине. И вдруг словно лавина с гор сошла — не проходило и дня, чтобы чего-то не случалось. Призраки бродили по развалинам, мертвецы вставали из могил, оживали покойники и казненные преступники, ходили среди живых как ни в чем не бывало и продолжали заниматься своими делами. Людям среди бела дня являлись видения, а нечистая сила словно взбесилась. Все чаще вампиры атаковали свои жертвы днем, оборотни перестали оглядываться на луну, активизировались всякие твари…
Белая лошадь была одной из них. Нет, опять-таки, если быть объективными, разные лошади являлись то там, то тут. Был Конь без головы, был Черный конь, была Белая лошадь. Там, где видели Коня без головы, скот на глазах превращался в скелеты, скелеты начинали бросаться на хозяев и рвать их в клочья. Черный конь являлся под седлом и в узде и уносил неизвестно куда юношей и девушек, а Белая лошадь считалась предвестником смерти. Причем видели ее многие, а умирал кто-то один.
Сегодняшний доклад, то есть весь вчерашний день, был относительно спокойным — всего из двух мест поступили сообщения о Белой лошади, да Черный конь унес девушку накануне свадьбы. Нет, были сообщения о том, что одного графа терроризирует призрак ребенка, которого тот заживо замуровал в подвале, поскольку графиня родила его не от законного мужа, а от кого-то постороннего. Несчастная была до сих пор жива — за нее вступилась родня, и ее всего-навсего выслали на какой-то остров. Но младенец, плод греха, был умерщвлен и с тех пор мстил своему убийце. Граф, видите ли, избавившись от законной жены, попытался пытать счастья с незаконной, возвел в сан графини свою любовницу, так призрак-утбурд, дух убитого младенца, ополчился на новую графиню и тут же стал причиной двух ее выкидышей, не считая мелких неприятностей. Посланный на помощь рыцарь-щитоносец ничего не смог сделать. Даже перезахоронение ребенка на семейном кладбище не дало результатов. Утбурд безмолвствовал ровно сорок дней, а потом принялся за старое.
