Чем ближе они подходили к его родному замку, тем тревожнее было у него на душе. Юноша рассчитывал оставить свою возлюбленную на попечение родственников, но что делать, если никого не осталось в живых? Или выжившим самим негде жить? Или — что наиболее вероятно — с ним, умершим для своего рода, откажутся разговаривать? Принять волшебницу они, может, и примут, но как поведут себя с медиумом?

А знакомые места становились все ближе и ближе. Вот уже они едут берегом речки, впадающей в озеро, на берегу которого стоит их замок. Вот уже над их головами шелестит осенней пестрой листвой роща, где любили играть дети. Вот на пригорке ферма альфаров…

Эльфин резко осадил коня. Так резко, что сидевшая у него за спиной девушка от неожиданности чуть не разжала руки и вскрикнула, теряя равновесие:

— Что случилось?

— Ферма, — медленно произнес юноша.

На пригорке стояли четыре стены, над которыми еще виднелись обгорелые останки крыши. Ограды не было — вместо нее тут и там торчали груды камней. Надворные постройки тоже были разрушены до основания. В проеме ворот болтался обрывок веревки, а неподалеку над травой возвышались три холмика — два больших и поменьше. В изголовье каждого был установлен грубый памятник — столб с вырезанными на нем рунами.

— Мы приехали? — Норрик вытянул шею, рассматривая развалины. — Это твой дом?

— Мой дом должен быть чуть дальше. За теми деревьями. — Эльфин указал на группу старых платанов и вязов, росших на самом берегу озера. — Мы чуть-чуть не доехали.

— Тогда чего ждем? Я, например, есть хочу!

— Я боюсь. — Юноша опустил голову. — А вдруг там то же самое?

— Нашел о чем паниковать, — пожал плечами Норрик. — Ты же маг! Колдани немного, заклинание какое-нибудь прочитай — и все узнаешь!

— В том-то и дело, что я боюсь узнать правду! — воскликнул Эльфин. — Уж лучше так…

Татва не принимал участия в беседе. Вместо этого он обошел ферму по кругу, внимательно глядя по сторонам, потом вернулся к могилам и разгреб траву.

— Все хорошо, — сказал он. — Здесь есть живые. Сюда ходить. Часто ходить!

Он выпрямился и поднял в горсти несколько цветов, еще не до конца увядших, а также нехитрое подношение в виде разломанной лепешки. Принесена она была недавно — птицы и зверьки еще не успели растащить дармовое угощение.

— Вот видишь, — послушница потрепала Эльфина по плечу, — сюда кто-то приходит. Может быть, они смогут рассказать что-то о твоей семье?

Юноша кивнул. Поддержка друзей вернула ему способность рассуждать. В самом деле, должен же он узнать правду! Негоже вечно терзаться неизвестностью. Он спрыгнул с седла и внимательно осмотрел траву возле могил. Потом провел ладонью над землей. Она еще хранила тепло маленьких ножек, которые были здесь совсем недавно. И они были не одни — кто отпустит ребенка одного в такое время бродить по окрестностям?

Так и есть — чуть в стороне обнаружились следы еще по меньшей мере двоих альфаров. Близко они не подходили, видимо, чтобы не мешать ребенку общаться с могилами своих близких. Но довели сюда и потом сопроводили в обратный путь.

Махнув рукой, чтобы его спутники двигались следом, Эльфин быстро пошел по следам.

Больше всего на свете он боялся, что следы свернут в чащу — это означало бы, что выжившие альфары укрылись в лесу и ведут такой же полудикий образ жизни, как родственники Норрика. И в самом деле — следы сначала вывели их на тропу, которая шла прямо в чащу. Но шагов через сто следы свернули с нее, и практически одновременно путешественники увидели двух из трех их обладателей.

Женщина и девочка собирали грибы. Увидев бегущих к ним эльфа и тролля — Татва быстро догнал юношу, — они уже бросили корзинки и закричали, кидаясь прочь, но Эльфин крикнул им:

— Погодите! Я только хотел спросить… Вы с фермы? Женщина-альфара остановилась, закрывая ребенка собой и крепко прижимая корзинку к груди.

— На ферме никто не живет, — сказала она.

— Мы знаем. — Эльфин подошел ближе. — Мы только что были там и видели ваши следы. Мы только хотели узнать, откуда вы и где живете?

— Раньше мы действительно жили на ферме, но, когда пришли орки, нам пришлось перебраться в замок.

— Это тот, который стоит на берегу озера? Тут недалеко, за рощей? Он цел?

— Конечно.

Юноша сжал кулаки. Его дом был цел. Но живы ли родные? Он боялся спросить — ведь для матери, отца и братьев с сестрами он как бы умер.

Женщина тем временем всмотрелась в его лицо.

— Мне кажется или я вас где-то видела раньше? — вслух подумала она. — Вы раньше не бывали в наших краях?

— Я здесь родился. — Эльфин почувствовал, что улыбается. — И в детстве был частым гостем на ферме Ганвика. Мы с братьями и сестрами…

— Вспомнила! — Женщина всплеснула руками так, что выронила корзинку. — Вы же мастер Me…

— Не надо! — Юноша бросился к альфаре, собираясь закрыть ладонью ее рот. — У меня нет имени.

Женщина только сейчас, кажется, заметила его синий балахон волшебника и посох. Лицо ее вытянулось, она отступила на шаг, закрывая рот руками.

— О Покровители, — прошептала она. — Мы, конечно, слышали, что случилось с вами, мастер, но… Это правда?

— Я не понимаю, в чем проблема? — встрял долго молчавший Норрик, подходя ближе. — Ну стал Эльфин магом, и что из того? Ну то есть я знаю, что волшебники не такие, как все, но не настолько же! Уж поверьте мне — я знаю его сто лет!

Альфара воззрилась на сородича с неподдельным удивлением. В ее глазах, однако, не было страха — была только странная смесь жалости и почтительности.

— Добрая женщина, — снова заговорил Эльфин, — скажи, кто живет в замке из… из лордов?

— Старая госпожа, молодая хозяйка и молодой лорд, — с готовностью ответила она. — Дети старого лорда. То есть как бы ваши… э-э… ну…

Юноша покивал, понимая, что альфара просто не может произнести вслух некоторых слов. У Видящих и медиумов нет родных. Значит, братьев и сестер, а также матери и отца у Эльфина тоже теперь не было. Он оглянулся на свою девушку. Ее глаза были полны слез. Но плакала она не из-за себя — ее родные тоже считали умершей, — сколько из-за него. Ведь если девочка, у которой находили дар, становилась Видящей и служила предметом гордости для семьи, то мальчик с даром становился для многих точно таким же позором.

По дороге к замку Эльфин объяснил Норрику эту тонкость, и лицо бывшего разбойника вытянулось.

— Ну не знал! — Он почесал затылок. — Что ж ты раньше-то молчал?

— А что это изменило бы? Ты бы не стал со мной общаться?

— Я бы тогда понимал, почему к тебе так относятся. Снобы!

— Все разные, — пожал плечами молодой маг. — Кто-то имеет свое мнение, а кто-то довольствуется чужим. Я читал, что король Торандир, когда уничтожал Ордены Меана и Йови-Тало, объявил всех мужчин-магов вне закона. И эльфы с тех пор разделились на тех, кто согласен с королем, и тех, кто считает, что он просто перегнул палку. Тут еще свою лепту внесло то, что большинство мужчин-магов — полукровки. Следовательно, они плоды супружеской измены. И кто-то точно так же либо снисходительно смотрит на такие вещи, как неверность супруга, а кто-то решительно осуждает. Вот почему о сыновьях-медиумах стараются поскорее забыть, словно они никогда не рождались.

— А как к этому относились в твоей семье?

Прежде чем ответить, Эльфин поднял голову и внимательно посмотрел на приближающийся замок. На вид он был совершенно цел — во всяком случае, его глаз не находил никаких следов разрушения или пожара.

— А это мы сейчас и узнаем! — пробормотал он. Норрик, который все это время шагал рядом, ведя своего коня в поводу — лошадь девушки опекал Татва, — вдруг вскочил в седло и поскакал к воротам, распахнутым настежь по случаю мирного времени. Осадив коня у перекидного моста, он лихо заставил его взвиться на дыбы и взмахнул рукой:

— Великий волшебник Эльфин, придворный маг самого императора Земли Ирч, друг и приближенный императрицы Ласкарирэль и воспитатель ее сына и наследника, со свитой просит соизволения остановиться на ночлег в этом скромном обиталище перед дальней дорогой! Немедленно доложите о его прибытии хозяевам замка, ибо его визит может принести им радость!