Его монолог не остался незамеченным — дежурившие в воротах эльфы еще издалека углядели нежданных гостей, и, пока один бегал в замок доложить господам, другой встал поперек ворот, держа копье и щит и всем своим видом выражая готовность сражаться. Похвальное и отчаянное решение, тем более что Татва, отпустив повод коня послушницы, вышел и встал рядом с Норриком, глядя на рыцаря сверху вниз с таким видом, словно прикидывал — вбить его в землю кулаком или просто зашвырнуть подальше добрым пинком?
Эльфин подошел последним и встал, опираясь на посох. Он видел, как через двор в сторону ворот идут несколько эльфов — женщина, две девушки, юноша, — и гадал: кто это? Нет, его родные не могли неузнаваемо измениться за эти годы, но все-таки… Узнает ли мать маленького мальчика, которого бестрепетно отдала Видящим? Захочет ли принять?
Она его узнала. Юноша понял это по тому, как мать внезапно остановилась, прижав руки к груди. Они стояли на разных сторонах моста, как на разных берегах реки, и смотрели друг на друга. Потом губы матери шевельнулись — она хотела позвать сына.
— Не произноси моего имени, — опередил он. — Его больше нет.
— Как? — прошептала леди. — Но это невозможно!
— Они все про тебя говорят одно и то же! — не смог промолчать Норрик. — «Это невозможно!» «Этого не может быть!» Скулы сводит! Очень даже может быть, миледи! Он теперь маг, и его зовут по-другому. Эль, да скажи ты им!
— Эль? — эхом повторила женщина.
— Великий маг Эльфин…
— Эльфин Невозможный, — шепотом уточнил юноша.
— Да! Эльфин Невозможный, — с невозмутимым видом поправился Норрик. — Так его теперь зовут. И почему я сам не догадался до этого прозвища? Ну нам позволят войти или как? Я, между прочим, есть хочу!
— Ой! — Мать вдруг всплеснула руками. — Простите нас. У нас теперь так редко бывают гости! Проходите! Все проходите! Мы вам рады!
Она окликнула прислугу, которая отиралась тут же, любопытствуя, и приказала принять у путников лошадей и приготовить им комнаты для отдыха. Девушка-послушница в синем наряде Видящей заслужила от нее больше внимания — леди почтительно поинтересовалась, не угодно ли госпоже принять ванну с дороги и не будет ли особых указаний относительно меню. Ведь волшебницы часто соблюдают определенные обеты, когда то или иное блюдо оказывается под запретом. Девушка смущенно отвечала, что ничего особенного ей не надо.
Эльфин подошел и взял ее за руку.
— Мама, — он впервые произнес это слово с тех пор, как они встретились, — не надо обращаться к ней «госпожа». Это моя невеста. Ее зовут, — он замялся, ибо у Видящих нет настоящих имен, — ее зовут Эниссель Ясноглазая.
Девушка вздрогнула — этим прозвищем юноша лишний раз хотел напомнить о том, что однажды ей предстоит лишиться зрения.
— Мы обязательно поженимся, — продолжал Эльфин, не сводя с нее взгляда, — как только я вернусь от императора. Я хотел, чтобы Эниссель пока осталась здесь, под присмотром семьи.
Он запнулся, произнося последнее слово: хотя мать его узнала и впустила в дом, ни она, ни кто другой так и не дал ему понять, что он принят, как родной брат и сын. И оказался прав — его мать переглянулась с дочерьми и сыном с таким видом, словно спрашивала у них совета.
— Что ж, — наконец произнесла она, — прошу проходить.
Можете звать меня леди Лорирель, — и неожиданно добавила: — Мой муж погиб, сражаясь под знаменами Наместника. Как и мой сын Мерадор. У них с женой не было детей, и вдова вернулась к своим родителям. Моя старшая дочь Ленирель перед самой войной вышла замуж, и я ничего о ней больше не знаю.
Эльфин вздрогнул, но не столько от известия о смерти отца и брата, сколько от того, каким тоном это было сказано. Мать как бы давала ему понять — это все новости, на которые он может рассчитывать.
— Это очень печально, — сказала бывшая послушница, бросив быстрый вопросительный взгляд на Эльфина, который все еще не отпускал ее руки. — Мне жаль. Я тоже ничего не знаю о своей семье.
Все вместе они поднялись по неширокой лестнице в полутемный из-за узких старинных окон парадный зал. Он занимал почти весь второй этаж, за исключением небольшой лестничной площадки. Кухня и кладовые находились на первом этаже, а жилища слуг, библиотека и покои знатных господ — наверху. В большом зале семья проводила большую часть времени. Тут были установлены большие пяльца для вышивания, у камина были разложены на подушках музыкальные инструменты, на одном из столов лежали раскроенные детали нового платья.
— Мы живем скромно, — любезным тоном говорила леди Лорирель гостье, проводя ее в зал. — Война забрала у нас не только наших близких, она отняла радость и веселье. С тех пор как она закончилась, у наших соседей не было ни одного бала, ни одного праздника. Только две свадьбы — невесты дождались своих женихов с поля боя. Мы ни к кому не ездим в гости, и к нам почти никто не заглядывает. Так что, если вы привыкли к уединению, вам у нас понравится. Вы к нам надолго?
Эниссель — Эльфин сам дал ей такое имя, поскольку девушка перестала быть Видящей, — оглянулась на юношу, который шагал позади своих сестер и брата, рядом с Норриком и Татвой.
— Как захочет Эльфин, — ответила она.
— А вы не сможете отправиться с ним?
— Я еще не знаю, зачем меня зовет император, мама, — ответил Эльфин. — Если он захочет, чтобы я жил в Цитадели, я пошлю за Эниссель кого-нибудь. А если у него для меня какое-то поручение, то я сначала исполню его волю, а уж потом начну устраиваться.
— Надеюсь, у тебя есть где жить?
Эниссель вздрогнула — так исказилось лицо ее возлюбленного при этих словах. Мать давала понять родному сыну, что для него у нее нет места.
— Пока нет, — ответил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно небрежнее. — Правда, я до недавнего времени жил в Обители на Сапфировом Острове и пока не присмотрел себе другого дома, но, надеюсь, у моих детей будет свой дом. Пусть не такой большой, но все-таки. Знаешь, мои дети все будут магами и волшебниками!
Леди Лорирель закусила губу и ничего не ответила на это заявление.
Ужин начался в молчании. Хозяева по мере сил старались быть любезными, но уже одно то, что за одним столом с ними сидят альфар и тролль, не добавляло совместной трапезе теплоты. Правда, и раньше, вопреки расхожему мнению об эльфах, за этим столом нечасто звучали шутки, смех и песни. Но, во всяком случае, никто не одергивал детей, если они больше болтали, чем ели. Теперь же Эльфин ясно видел — младшие сестры сгорают от любопытства, но осмеливаются лишь бросать в сторону внезапно вернувшегося брата косые взгляды. Пока не встали из-за стола, между гостями и хозяевами не было сказано ни одного лишнего слова.
Леди Лорирель поднялась первая, и ее дети вскочили тоже. Гостям пришлось последовать примеру хозяев, хотя Норрик демонстративно, уже вставая, дотянулся до последней булочки и разломил ее пополам, продолжая жевать как ни в чем не бывало.
— Вам надо отдохнуть с дороги, — сказала леди Лорирель гостям. — Позвольте, я провожу вас в ваши комнаты.
И это тоже было знаком нелюбви — в прежние времена гость оставался в большом зале у камина до тех пор, пока сам не просился в постель. И хозяева сидели рядом, расспрашивали о новостях и сами пересказывали свои новости. Но Эльфин как ни в чем не бывало подал Эниссель руку и вышел из-за стола. Татва без спроса затопал следом, так что Норрику ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Комната, в которую их отвели, располагалась на самом верху одной из угловых башен. Было видно, что в ней уже давно никто не жил — служанки разве что смахнули пыль и принесли букет поздних цветов да поставили на лавку таз для умывания и кувшин с водой.
— Это бывшие покои моего старшего сына и его супруги, — объяснила леди Лорирель, остановившись на пороге. — К сожалению, у нас не так мало места, чтобы поселить вас отдельно. Но вы, если не ошибаюсь, уже не просто невеста?
Под ее пристальным холодным взглядом Эниссель покраснела и опустила голову. За все время совместного путешествия от разрушенной Обители Меана они с Эльфином ни разу не остались наедине и позволили себе разве что несколько поцелуев. Не в обычае бывших монахинь сразу кидаться в объятия мужчины, даже если он — твой нареченный жених и пророчества связывают твою судьбу именно с ним.
