— Это была она, — сказал я вдруг.
— Кто — «она»? — выпучил глаза сотник. — Погоди-погоди… Так, значит, ты и леди-Наместница? Это ты в нее…
— Да.
— О Покровители. — Он сел на соседнюю постель и запустил пальцы в волосы. — Вот уж судьба! Да ты, считай, дешево отделался! Если бы лорд-Наместник узнал… Ох, уезжай отсюда как можно скорее!
Вот с этим я не мог спорить, хотя во мне все восставало против такой жестокой и внезапной разлуки.
Крошечная застава затерялась среди густых лесов на юго-восточной оконечности Кораллового Острова. Вытянутый в длину с запада на восток, Коралловый, кроме того, имел еще и далеко выдающийся «клин», глубоко врезающийся в Ничейную Землю. Наша застава стояла почти на самом «острие». Из-за близости Ничейной Земли тут содержался довольно внушительный гарнизон — сотня солдат и три Видящих волшебницы, в чьи обязанности входило поддерживать целостность границы и заранее предупреждать гарнизон о набегах, ибо совсем рядом лежали заболоченные луга, в которых обитали гоблины. Эти твари имели отдаленное сходство с драконами — раздвоенный язык, чешуя зелено-землистого цвета, хвосты, строение зубов — и являлись их дальними родичами. Как драконы, они были мало восприимчивы к магии, что позволяло беспрепятственно пересекать границу, несмотря на защиту, которую поставили волшебницы. Небольшие отряды гоблинов время от времени тревожили набегами Коралловый Остров, а поскольку среди них иногда можно было встретить людей, сбежавших от закона, опасность они представляли немалую.
Это мне рассказал сотник Годдар, новый начальник, когда я прибыл на заставу.
— Сейчас затишье, — сказал он в заключение, — вот когда слегка подсохнет земля и схлынет половодье, тогда и начнется. Если бы не Видящие, которые нас заранее предупреждают о нападениях, нам бы пришлось туго. Пока отдыхай, располагайся, знакомься с новыми сослуживцами… Надолго к нам?
— Навсегда, — вздохнул я. — Я прогневал Наместника Дейтемира.
— А, ну тогда твое «навсегда» не продлится дольше десятка-другого лет, — отмахнулся сотник Годдар. — Нашего Наместника разгневать легче легкого. Если бы он «навсегда» изгонял всех, кто хотя бы раз вызвал его гнев, в поместье-столице уже давно бы никто не жил! Вот увидишь — через некоторое время он пришлет за тобой, а то и сам явится. Здесь его любимые охотничьи угодья, так что раз в год он к нам заглядывает. Не вешай носа, Данкор!
— У меня не тот случай, — я отвернулся, озираясь по сторонам, — Наместник разгневался на меня из-за своего сына. Я немного поучил наследника хорошим манерам…
— Да, это серьезнее, — кивнул сотник. — Дейтемир-младший не в пример злопамятнее отца. Даже хорошо, что мы живем в такой глуши, и до нас он не достанет!
Самому Годдару было хорошо говорить — он практически вырос в этих местах, здесь же женился и сейчас жил на заставе с женой и двумя детьми. Семьи имелись и у некоторых рядовых пограничников, так что тут образовалось хоть и маленькое, но вполне самостоятельное поселение.
Жили здесь, кстати, и альфары, причем некоторые имели право носить оружие и считались рыцарями. Не то чтобы рук не хватало, просто жизнь в этих краях была проще и на многие расовые различия смотрели сквозь пальцы. Я пожалел о своем Горо — мой личный слуга, однажды переступивший порог дворца, так в нем и пропал. Он наверняка даже не узнал, что его хозяин ныне в опале.
Месяц спустя я ехал во главе своего десятка, не спеша пробираясь вдоль границы. Сотник Годдар, вопреки присланной из поместья-столицы рекомендации, повысил меня в должности, потому что других опытных бойцов, тем более побывавших на настоящей войне, у него было не так уж и много.
Весна вступила в свои права, лес был просто прекрасен. Думаю, не родился еще тот эльф, который смог бы оставаться равнодушным к красотам природы. Снег почти весь растаял, сохранились лишь грязные островки в самой чаще леса, на припеке из земли вовсю лезла молодая трава, в которой кое-где сверкали белые, желтые и синие звездочки первоцветов. На деревьях набухали почки, в воздухе пахло смолой и свежестью. Реки и ручьи почти все вернулись в свои берега, лишь в низинах под копытами коней чавкала грязь.
В эту пору передовые отряды гоблинов пытались пересечь границы Островов, поскольку зимние запасы подходили к концу, и они надеялись восполнить их за наш счет. Иногда к ним присоединялись и люди, за ними надо было следить в оба. Ибо в человеческой натуре заложена страсть к воровству, эти «разведчики» были не дураки стянуть то, что плохо лежит. Альфаров-пахарей они, например, обирали до нитки, оставляя им только жизнь.
Мы ехали не спеша, настороженно глядя по сторонам. Развиднелось — впереди темнела небольшая заболоченная речная долина, что делало ее уязвимой для нападений гоблинов, ибо эти твари прекрасно умели чувствовать воду и пересекали наши границы именно по воде.
До долины оставалось всего ничего, когда внезапно ожил амулет, который перед отправкой в рейд надела мне на шею Видящая. Волшебницы зорко следили за всем, что происходит в приграничье, направляя нас точно в то место, где произошел прорыв границы.
Сделав своему десятку знак остановиться, я вынул из-за пазухи амулет и крепко сжал в кулаке, показывая, что готов к связи.
«Всадники, — долетел до меня мысленный голос волшебницы, — трое альфаров и четверо эльфов. Из них — две женщины. Скачут с северо-запада. Ты ближе всех».
Именно на северо-западе располагалось большинство поселений, и если всадники скакали оттуда в сторону границы, значит, там стряслась большая беда.
— За мной! — скомандовал я, разворачивая коня. Долина и гоблины, если они есть, были забыты. Вброд перешли небольшой ручей, устремились навстречу неведомым всадникам.
Мы увидели их чуть-чуть раньше, чем они — нас. Путники хоть и мчались сломя голову, явно не знали, куда скакать, как раз в это время передний всадник осадил серого в яблоках коня и стал озираться по сторонам. Я пристально вгляделся в его лицо…
— Всем оставаться на месте, — прошептал своему десятку. Впереди был редкий березняк, пронизанный солнечным светом. Молодая трава поднималась сквозь войлок прошлогодней поросли. Соловый конь пропадал на фоне берез, чьи ветки только-только начали одеваться в зеленую вуаль молодой листвы, но ярко-розовое платье всадника, вернее, всадницы было видно издалека. Казалось, мои глаза различают даже оранжевые и красные строчки отделки и бусины, которыми была украшена ее прическа. Сердце мое забилось так сильно, что я невольно прижал его рукой, как пойманную птицу.
«Нашел?» — подала мысленный голос Видящая.
«Да, — ответил я также мысленно. — Благородная леди со свитой… Все в порядке».
И не просто «леди», а та единственная, на встречу с которой я уже перестал надеяться! Но как она оказалась здесь? Между поместьем-столицей и заставой были лиги и лиги пути.
Мы встретились среди берез — увидев и узнав меня, леди Ленимирель тоже сделала знак своим спутникам оставаться на месте. Не доехав друг до друга, мы одновременно спешились. Я смог сделать на негнущихся ногах несколько шагов.
— Леди… — Это было все, что мой язык смог произнести.
— Я, — она выглядела смущенной, — просто больше не смогла… Все это время думала о тебе, вспоминала, как ты… Со мной давно никто так не разговаривал… Не знаю, что на меня нашло, но…
Она путалась в словах, теребя край темно-розовой накидки. Я чувствовал, что должен прийти на помощь, но слова застряли у меня в горле. Смотрел на эту женщину — и не мог отвести взгляд.
— За все это время мой муж и сын ни разу не сказали мне ни одного слова, я даже не видела их, — продолжала она. — А вчера утром я внезапно узнала, что они уже несколько дней как уехали куда-то и даже не поставили меня в известность… Тогда я поняла, что не могу больше оставаться на месте. Собралась и… Ехала сюда, думала, что знаю, зачем еду, а теперь вот… теперь не знаю… Ты, — она впервые подняла на меня глаза, — считаешь меня безнравственной?
