«Вот и всё, кажись, — мелькнула мысль, — сейчас они меня добьют».

Сдаваться парень всё равно не собирался. Парой очередей отогнал двоих истребителей, сам рванул навстречу крейсеру, стреляя из всего, что у него было. Крейсер это не сильно напугало — навстречу устремился целый рой ракет. Пришлось срочно уходить, а потом и прятаться за здоровенным обломком, оставшимся от линкора. Переждав взрыв, — рвануло так сильно, что от него самого полетели куски брони, — Герман вдруг заметил с той стороны, где он прятался, здоровенную дыру в обшивке того самого обломка. Не думая проскользнул внутрь и замер, затаился. «Если сражаться нельзя, притворись мёртвым, как опоссум, — мысленно объяснял парень Гаврюше. — Чтобы хищники тебя бросили». Чувства ликса помогли увидеть, как мимо несколько раз пролетели истребители, да и сам крейсер. Его явно искали, но посмотреть внутри мёртвой туши линкора не догадались. А потом им стало не до него.

Битва между технофанатиками и киннарами была близка к завершению. Слишком большое преимущество у последних, слишком внезапно для технофанатиков они появились. Киннары, в отличие от них с Тианой действовали аккуратнее. Впрочем, у них была такая возможность, при таком-то преимуществе. Просто портили кораблям двигатели, ломали оружие, и отправляли какие-то корабли на стыковку. Видимо, десант. Герман наблюдал, как через некоторое время после высадки десанта с кораблей снимали команду, а сами линкоры подрывали. Его убежище не тронули. Тианы уже не было — пока он играл в салочки с крейсером, Кусто исчез из системы.

«Почему на меня не обратили внимания? Не поверю, что ликсы не почувствовали детёныша. Хотя… кто спрашивает ликсов? Или киннары приняли меня за технофанатика? Просто потеряли?»

Герман всё ещё опасался выбираться из своего убежища. За системой по-прежнему наблюдают — кто знает, что сделают киннары, если увидят, что не всё здесь «умиротворили»?

Положение у него было хуже не придумаешь. Он не понимал, почему Тиана покорно пошла вслед за киннарами — ведь могли попытаться сбежать, когда те только явились. А самое паршивое, он не понимал, что теперь делать ему. «Я вишу в пустой, необитаемой системе на ликсе, у которого нет гипердвигателя. До ближайшей системы добираться годы. Еды нет. Воды — нет. Есть воздух — в скафандре. Так что из слияния я выйти смогу. Но чем мне это поможет? Разве что застрелиться».

Целый час он оставался в слиянии, ожидая неизвестно чего. Скорее просто из осторожности — не хотелось выдать себя, на случай, если в системе кто-то остался. Однако всё напрасно. Система оставалась пуста, ничего живого здесь не осталось. Никакого движения… ну если не считать обломков кораблей технофанатиков, которые, конечно, не висели на месте, а разлетались с теми скоростями, которые получили во время боя. Дальше ждать смысла не было. Куда лететь — тоже пока непонятно. Лежнев вышел из слияния.

За то время, что они провели на Ковчеге, ему удалось объяснить Гаврюше, какую именно атмосферу следует поддерживать в полости, так что скафандр надевал не торопясь. Тем более, что торопиться и не вышло бы — как всегда после сопряжения с детёнышем он чувствовал себя разбитым, как с дикого похмелья — многочисленные внутренние повреждения сказывались. Наконец забрало защёлкнулось, и он тут же почувствовал облегчение. Скафандр ввёл в кровь обезболивающее и ещё какие-то препараты. В губы ткнулась трубка с водой — как всегда совсем забыл, что скафандр и напоить может. Правда, Лежнев не знал, надолго ли хватит этой воды, и может ли скафандр сделать ещё. Глаз зацепился за мигающую иконку сообщения. Это была короткая запись, сброшенная Кусто несколько часов назад — как раз тогда, когда он боролся с крейсером.

«— Неизвестный ликс, назовитесь, или будете атакованы, — голос говорившего был спокоен, а вот у Тиана явно нервничала, говорила быстро:

— Тиана ди Сонрэ, свободный разведчик. Какое-то время назад я…

— Подробности сейчас не важны. Тиана ди Сонрэ, вам надлежит выйти из слияния и ждать, когда вас доставят на базу для дальнейших разбирательств. Ваш ликс прекратит манёвры и будет доставлен в расположение. Не пытайтесь сопротивляться!»

И пояснения ликса: «Герман, прости! Я не могу сопротивляться. Тиана практически арестована, а я ухожу в прыжок».

— Я и так знаю, что вы меня не бросили, ребята, — пробормотал Герман. — Ничего… я вас догоню. И вытащу, я же помню, что обещал. Не собираюсь подыхать здесь в одиночестве от голода!»

Длинный, мерзкий сигнал подъема вырвал из сна, в очередной раз прервав сновидение в тот самый момент, когда она, казалось, почти увидела. Что именно она должна увидеть, Тиана не знала. Сон — прекрасный, удивительный, как будто из другой жизни, о которой она когда-то мечтала. Давно, в детстве ещё. Как будто она летит куда-то на огромном ликсе, видит его глазами бескрайний космос со звёздами, планетами и космическим ветром. Как будто она свободна. Она садится на планету с зелёными, дикими лесами и тёплым синим морем, выходит из слияния, и идёт в свою каюту. Там её ждёт… кто-то. Каждый раз, когда она должна с ним встретиться, мерзкая сирена прерывает сон и Тиана не успевает увидеть. А потом и сам сон испаряется, исчезает из памяти, как будто его и не было. Всего через несколько минут после пробуждения Тиана забывает о нём. Забывает даже о том, что вообще видит какие-то сны до следующего утра. Нельзя дать кому-то понять, что ей снятся сны. Десантница не совсем уверена, почему, но с тех пор, как эти сны появились, она ни разу не рассказала о них на еженедельной беседе с Линой га Риссой, штатным психологом корабля. И вообще старалась об этих снах думать как можно меньше, чтобы никак себя не выдать.

Впрочем, это совсем не сложно. Слишком тяжела и насыщенна жизнь у солдата киннара — некогда предаваться бессмысленным грёзам. После подъёма нужно успеть привести себя в порядок и одеться, что не так-то просто. Всё-таки кабинок всего десять, в то время как солдат на десантном ликсе почти три сотни. Времени на то, чтобы провести утренние процедуры у них совсем немного — всего двадцать минут, так что приходится поторапливаться. Ничего страшного, если не успеют — одежда прекрасно очищает тело. Просто сухой ионный душ — это одно из немногих удовольствий, доступных киннарским солдатам, и большинство не хочет его лишаться.

Отношения с другими солдатами у неё хорошие. Ровные, уважительные. Первое время после того, как её перевели на нового ликса, Тиану сторонились. Ничего удивительного — на этом тихоходе совсем не такие порядки, какие были на её прежнем. Наверное. Тиана плохо помнит своего прошлого тихохода. И вообще, воспоминания о последних годах своей жизни у неё не очень ясные. Ей сказали, это потому, что во время последнего боя она получила серьёзную травму. Во время того боя погиб её прошлый тихоход и почти все друзья. Тех, кто выжил, перевели на других десантных ликсов. Так ей сказали.

Помимо того, что она долго оставалась чужачкой на корабле, её ещё опасались из-за отсутствия симбионта. Уж как эта информация распространилась среди других обитателей корабля — совершенно непонятно. Должно быть, Лина га Рисса где-то проболталась. Нельзя так плохо думать о человеке столь высокого социального уровня, но Лина га Рисса Тиане вообще не нравилась. Она сама себе не могла объяснить, почему эта несоизмеримо более ценная для общества женщина вызывает такое отвращение, но ничего не могла поделать. И тщательно это скрывала. Правда, были у неё подозрения, что психолог видит её настоящее отношение, но об этом они не разговаривали.

Со временем отношения с другими солдатами наладились. Её перестали бояться и теперь общались вполне доброжелательно. Иногда даже принимали в свои беседы, не связанные с исполнением рабочих обязанностей. Тиана такие моменты ценила — ей было интересно узнать, что думают солдаты о тех или иных аспектах своего существования. Но сама своего мнения практически не высказывала. Стеснялась и боялась. Стеснялась — потому что обычно её рассуждения очень отличались от того, что думали другие солдаты. Разительно отличались. Может, из-за особенностей мыслительных процессов, связанных с отсутствием симбионта, а может быть, ещё по какой-то причине. Тиана старалась эту причину выявить, но пока не получалось.