В маленьком парке невдалеке от броского, как в комиксе, жилого дома, построенного архитектором Хундертвассером (балюстрады, веранды, золотые купола, все асимметричное, кажущееся ртутно-подвижным), сидел на лавочке пожилой господин в темном пальто и консервативной шляпе. Он ждал всего несколько минут, но уже выказывал признаки нетерпения: доставал сигареты и снова прятал в карман, без надобности оглаживал полы пальто, беспокойно посматривал в конец аллеи. Нет, господин на лавочке не отличался склонностью к нервозности, напротив, как правило, безупречно владел собой. Обстоятельства его жизни иного не позволяли; однако от назначенной в парке встречи он ничего хорошего не ожидал и мог не играть привычной роли здесь, где его никто не видит.

Тот, кто заставил его нервничать — Рольф Pay, — появился с небольшим, в дипломатических рамках, опозданием. Он поклонился, приветливо поздоровался и сел на лавочку возле господина в шляпе, который незамедлительно пробурчал:

— Надеюсь, вы не рассчитываете услышать, что я рад видеть вас, Pay. К старости ложь становится особенно противной.

— Ну что вы, Дитер, — улыбнулся Pay. — Последнее время все будто сговорились выражать при встрече со мной чувства, похожие на ваши. Я привык…

— Заслужили.

— Возможно. Но если вам, профессиональному лжецу, ложь опротивела, значит, мир еще не погиб и грешно не смириться с некоторыми несовершенствами…

— К делу, Pay, — резко сказал Марингер. — У меня мало времени.

— Что ж, к делу так к делу. Дитер, мне нужен наш старый контакт в России. Мне нужен Каспер, источник в ФСБ.

Марингер взглянул на Pay как на официанта, который вместо заказанных устриц поставил перед ним блюдо с живыми скорпионами.

— Вы забыли, что мы передали его ЦРУ?

— Я ничего не забываю, — мягко напомнил Pay. — Но он мне нужен.

— Зачем?

— Для оперативного получения информации о результатах футбольных матчей русского чемпионата.

— Черт! Я не могу дать вам Каспера. Обращайтесь в ЦРУ. После расформирования «Литтфасшелле» у меня не осталось ни одного канала связи, и вы это знаете.

— Я многое знаю, Дитер. Слишком многое, чтобы вам было выгодно ссориться со мной.

— Поймите, я не могу…

— Конечно, вы можете. От вас требуется не так много. Установить связь с Каспером и назначить ему свидание со мной в Москве, в указанное мной время. Остальное, включая дальнейшие контакты с ним, я беру на себя.

— Свидание в Москве! — Марингер выхватил сигарету из пачки, сломал ее и вытряхнул вторую. — Вы провалите Каспера!

— Ну и что? — Pay безразлично пожал плечами. — Его судьба меня не волнует, а мне грозит максимум высылка из России. Так я и без того не намерен там поселиться…

Ветер задувал огонек зажигалки Марингера. Pay достал «Зиппо», откинул золотую крышечку:

— Прошу вас, Дитер.

Экс-директор «Литтфасшелле» затянулся так, что сгорело полсигареты.

— Нет. Подложить ЦРУ такую жирную свинью…

— Оставьте, Дитер. Что вы так печетесь о ЦРУ? У вас нет с ними общих интересов. А со мной — есть.

— Как бы не так. — Марингер зло покосился на Pay. — Вы думаете, что если я больше не директор борделя, так полный импотент?

— Как поэтично, — усмехнулся Pay.

— Позвольте вас просветить! Да, пока я частное лицо, но я не щелкаю орешки на пенсии! Я могу вернуться! Никто не слагал с меня обязательств перед страной…

— Да? А мне помнится, именно так с вами и поступили. Да еще настойчиво просили забыть о всяких обязательствах…

Тон Марингера изменился.

— Поймите, Pay, я не шучу. Я действительно предпринимаю шаги к возвращению. И у меня есть кое-что в кармане — да, да, в том числе и Каспер! И ЦРУ — одна из карт в моем пасьянсе. А тут являетесь вы и угрожаете поломать всю игру!

— Ну хорошо. — Pay говорил без прежней язвительности, в его голосе даже зазвучала некоторая сердечность. — Я объясню. От Каспера мне нужна информация, охота за которой вряд ли поставит его под удар. Для него это почти безопасно. Я же не только не хочу сталкивать вас с ЦРУ, но и более того — провал Каспера невыгоден и мне. Вероятно, мне потребуется серия контактов с ним, не обязательно личных — три или четыре. И все. Я не собираюсь превращать его в частного шпиона. ЦРУ ничего не узнает, и ваша игра не пострадает нисколько.

— А если я все-таки откажусь?

— Тогда, боюсь, пострадает, — вздохнул Pay. — И не только игра, но и сам игрок.

— Утопив меня, вы и сами утонете.

— О нет! — Pay вскинул руки вверх. — Зачем же мне вас топить по полной программе? Вы правы, такой камень утянет на дно и меня. Да и не столь я беспечен, чтобы сдавать свой страховой полис. Нет, нет, никаких театральных эффектов. Всего лишь несколько намеков. Вы, кажется, хотели куда-то вернуться?

После этих слов Марингер взял паузу:

— Вы негодяй, Pay.

— Спасибо. А я всегда придерживался мнения о вас как о мудром и дальновидном политике.

— Как вы попадете в Москву? — Его вопрос был окончательным признанием поражения, и Pay ответил с чуть заметной улыбкой:

— Очень просто, как доктор юриспруденции. Вскоре там начинается конференция по международному правовому сотрудничеству. Я сумею устроить так, чтобы мне прислали приглашение.

— Вы встретитесь с Каспером, Pay. Интересно, есть ли на свете что-нибудь такое, чего бы вы не сумели добиться?

— Ваша дружба, Дитер.

Он поднес зажигалку к следующей сигарете Марингера.

Из Москвы Рольф Pay привез ошеломляющую информацию. Он встречался с Каспером трижды и, чтобы не потерять эту связь (Каспер еще пригодится), оставил для источника открытым старый, законсервированный когда-то канал «Литтфасшелле». Тут не обошлось без содействия Марингера, и никакие непредвиденные обстоятельства не помешали. Уже в Москве Pay наметил общие контуры плана, и чем дольше он думал об этом, тем яснее ему становилось, что нужно подключить Йохана Фолкмера. Причем не просто подключить на определенном этапе, а рассказать Фолкнеру все… В одиночку тут не справиться, и если есть какой-то человек, у которого хватит ума и воображения принять истину и на которого Pay сможет тогда положиться до конца, так это Йохан Фолкмер.

Сорокадвухлетний Фолкмер был одним из тех, кого называют международными авантюристами. Он и выглядел как авантюрист из фильма, что для его «профессии-призвания», пожалуй, было нетипично — эдакий сорвиголова с нагловатым взглядом, всегда благоухающий дорогим одеколоном, идеально выбритый и раскатывающий на «феррари» в легком подпитии. О, сколь многих его жертв вводила в заблуждение эта внешняя легкомысленность, киношность образа! Лишь потом, когда, как правило, бывало уже поздно, они начинали чувствовать на горле стальную хватку Фолкмера. Он играл рискованно, порой отчаянно, но благодаря удачливости и обширнейшим связям ухитрялся выходить сухим из воды.

Фолкнер попал в поле зрения Рольфа Pay, когда его имя замелькало в донесениях, касавшихся одной из зарубежных операций «Литтфасшелле». Рау изучал эти донесения, качал головой, смеялся, восхищался, негодовал и не знал, что делать с Фолкнером — сдавать полиции или вербовать. В конце концов Pay решил встретиться с ним. Фолкнер согласился — ему тоже было любопытно, кто так изобретательно ставит ему палки в колеса.

Встреча состоялась во Франкфурте, в кафе «Зоннтаг». Настроенный поначалу агрессивно, Pay постепенно с удивлением осознал, что ему нравится Фолкнер. В свою очередь и Фолкнер оценил Рольфа Pay. Они пришли к соглашению. Pay обязался не мешать и даже помогать Фолкнеру там, где это не задевает напрямую интересы «Литтфасшелле», а Фолкнер пообещал выполнять некоторые поручения Pay. Он был искренен, понимая, что приобретает ценнейший контакт… Так началось их знакомство, со временем перешедшее в дружбу, если в природе бывает дружба двух закоренелых индивидуалистов. Лучше сказать так: они знали друг друга, симпатизировали и доверяли друг другу, и каждый находил в другом то, чего не хватало ему самому. Их деловые взаимоотношения распались после расформирования «Литтфасшелле», но личные сохранились и даже укрепились. Возможно, это произошло потому, что нацеленность жизненных приоритетов Pay и Фолкнера была схожей в основе: побеждать, только побеждать. Соперников, попутчиков, врагов, ситуацию, женщин, ведь победитель, как ни парадоксально это звучит, всегда одинок и, быть может, не меньше, чем проигравший, нуждается в друге.