— Звони.

Кремнев вышел в комнату, поднял трубку телефонного аппарата и набрал номер. Ожидание… Долгие, долгие гудки.

— Мы одни, — мрачно констатировал Кремнев, вернувшись в кухню.

Именно так, Александр Андреевич. Генерал Васильев не ответил и не мог ответить вам, потому что провел эту ночь у постели больной сестры. И ваше отважное подразделение невелико — вы сами да Зоя Богушевская.

Вытащив новую сигарету из пачки, Кремнев прошелся по тесной кухоньке. Итак, его замысел — столкнуть лбами Зорина и Булавина, чтобы сыграть на их противоречиях, — потерпел крах, и это плохо, очень плохо для Иры. Отныне ее жизнь и гроша не стоит для Зорина, и надо торопиться… Если она еще жива! Скорее всего — да. Ведь они не могли не учитывать возможную ситуацию, при которой возникла бы необходимость предъявить Иру Кремневу или хотя бы связать их по телефону. Но теперь надо спешить… Зоя словно подслушала его мысли.

— Надо спешить, — сказала она. — От Москвы ехать километров двести, да еще придется выбирать удобную позицию.

— Позицию для чего?

— Для наблюдения, ну и… Там увидишь.

Когда Зоя встала из-за стола, Кремнев импульсивно шагнул к ней, заключил в объятия и поцеловал. Она блаженно закрыла глаза.

— Если бы у нас было время, — прошептала она.

Ни Зоя, ни Кремнев не знали и не могли знать в этот момент, что у них уже не будет времени, не будет счастливых минут. Ни в этот день, ни в какой-либо другой. Никогда. Им не суждено снова оказаться вместе в одной постели, обмениваться ласками и словами любви. У них не будет того, что есть у миллионов других людей — жизни вдвоем, прогулок под луной, путешествий, цветов и подарков. Им не обсуждать обыкновенных человеческих радостей, печалей и забот, и все потому, что кто-то нетерпеливый и алчный, заблудившийся в плену собственных вожделений, сделал опрометчивую ставку на лошадь по имени Бессмертие.

Боль обрушивалась на голову Стивена Брента, как яростный изголодавшийся хищник, по глазам лупили ослепительные белые вспышки. Брент зажмуривался, но это не помогало — жалящий свет легко проникал сквозь тонкую кожу век. Брент кричал, как маленький мальчик в кресле стоматолога, извлекающего нерв из высверленного зуба. Весь мир съежился до размеров теннисного мячика, наполненного чудовищной болью.

Атака боли прекратилась так же внезапно, как и началась. Словно с неизмеримой дистанции Брент услышал искаженный воображаемым эхом голос новоявленного инквизитора, Уильяма Д. Тейлора.

— Ну как, Стивен? Небольшая терапия уже сделала вас благоразумным, или продолжим сеанс?

Брент внезапно ощутил, что давление зажима на правой руке стало слабее, чем на левой. Очевидно, когда он бессознательно напрягал мускулы на пике болевой волны, что-то там лопнуло, в этом зажиме, и если рвануться изо всех сил…

— Отвечайте, Стивен. — Тейлор снял с Брента очки. Его лицо оказалось совсем близко, в полуметре от лица Брента. Теперь или никогда…

Движением, в которое он вложил максимум своих физических возможностей, многократно усиленных злостью, Брент оторвал правую руку от подлокотника кресла. Лязгнул отлетевший зажим, ударившись о стену. Кулак Брента врезался в подбородок Тейлора. Прокатившись кувырком через всю комнату и с грохотом опрокинув столик с инструментами, Тейлор с ходу приложился виском о край подоконника, сполз на пол и затих. Тогда Брент отстегнул второй зажим, вскочил с кресла, наклонился над бесчувственным Тейлором, принялся обшаривать его карманы. В одном из них он нашел пистолет (ах да, с наркотизирующими зарядами), в другом — свой собственный револьвер «полис-спешл». Превосходно, но не то… Где эта штука, которой манипулировал Тейлор перед появлением светящегося купола? Только она может помочь вырваться отсюда… А, вот она, тот самый футляр. Револьвер забираем, пистолет Тейлора за шкаф…

Когда Брент засовывал продолговатую пластину Ключа в свой карман, очнувшийся Тейлор бросился на него. Бренту никогда не доводилось видеть, чтобы люди так быстро приходили в себя после сильного удара виском о твердый предмет… Если они ВООБЩЕ приходили в себя в таких случаях. Однако раздумывать о загадочной жизнестойкости Тейлора было некогда. Не испытывая желания боксировать по джентльменским правилам, Брент попросту выстрелил в грудь противника, чем снова отбросил того к стене и уложил на пол.

В этот момент в комнату ворвались двое громил с пистолетами, видевшие происходящее на экране телемонитора. Они не замешкались с тем, чтобы кинуться на помощь Тейлору, им лишь потребовалось время на преодоление довольно длинного коридора. Немедленно они открыли огонь, но стреляли поверх головы Брента, а также справа и слева от него явно намеренно. Видимо, им было запрещено причинять Бренту вред, они хотели только деморализовать его и заставить сдаться.

Брент смекнул это мгновенно и ответил двумя точными выстрелами из своего верного револьвера. Убил он этих двоих или только ранил, но они попадали на пол, как кегли, а Брент выскочил в открытую дверь, промчался по коридору и выбежал на крыльцо.

Черная машина, доставившая его сюда, стояла у подъезда. Брент распахнул дверцу, прыгнул за руль. Ключа зажигания конечно же не оказалось в замке. Швырнув револьвер на сиденье, Брент запустил обе руки под приборную доску. Он нащупывал провода. Конструкция автомобиля, как он заметил еще раньше, была настолько примитивной, что позволяла запустить двигатель нехитрым дедовским способом.

Сосредоточившись на возне с проводами, Брент не сразу увидел, что на крыльце показался Уильям Д. Тейлор с пистолетом в руке — наверное, подобрал оружие одного из поверженных громил. Брент изумленно присвистнул:

— Черт! Ну и живучий же гад…

На белоснежной рубашке Тейлора под расстегнутым пиджаком расплывалось кровавое пятно. Пистолет в его вытянутой руке дрожал и раскачивался, словно Тейлор утратил координацию движений, но было видно, что он пытается прицелиться не в Брента, а в колесо его машины.

Громыхнул выстрел, пуля взметнула пылевой фонтанчик. Ответный выстрел Брента попал в цель — в правое плечо Тейлора, который выронил пистолет, наклонился за ним, потерял равновесие и упал с крыльца. Выпрямился он уже у своего фургона и схватился за ручку дверцы.

Погоня не входила в программу развлечений Стивена Брента. Револьвер вновь полетел на сиденье, и с лихорадочной поспешностью Брент соединил концы оборванных проводов. Двигатель недовольно заворчал. Брент дал задний ход, и две машины с грохотом столкнулись. Радиатор фургона был смят, как бумажный фонарик. Тейлор изрыгал виртуозные проклятья, глядя вслед удалявшемуся черному автомобилю.

План Брента — если можно назвать планом коктейль, состоявший из интуиции, русского авось и капли логики, — заключался в том, чтобы по памяти найти место, где из Соединенных Штатов Америки он попал в этот таинственный Фоксхол, и там попробовать привести в действие отобранную у Тейлора штуковину. Кажется, Тейлор рассуждал о Ключах и Дверях? Что ж, если тот голубой светящийся купол был Дверью, то продолговатая пластина — видимо, Ключ. И если этот Ключ открывал Дверь с одной стороны, почему бы ему не открывать и с другой? Необязательно, но других идей все равно нет.

На зрительную память Брент не жаловался. Ориентируясь по приметам, он привел машину туда, откуда началась его злополучная поездка по Зазеркалью. Здесь он остановился, запихнул револьвер в карман и вышел из машины.

Насколько хватало глаз, вокруг тянулась степь, кое-где для разнообразия темнели перелески. Точно ли в этом месте? Имеет ли значение для функционирования Ключа, скажем, разница в несколько метров?

Брент достал футляр, открыл и хмуро уставился на пластину, рассматривая кристаллы и сеть тончайших серебристых проводков, потом перевернул ее. Как же это включается? Вот два овала, ограниченных золотыми ободками. Брент вспомнил, как касался одного из них в доме Тейлора, вспомнил свои необычные ощущения. А Тейлор перед появлением купола вроде бы прижимал пальцы к этим овалам, хотя в темноте трудно было разглядеть, что именно он делал.