На следующий день одного из пилотов вывели на допрос. Кусто пришлось на пути кальмара держать пониженное тяготение, где-то вполовину от привычного людям. Для кальмара это было всё равно очень тяжело, гораздо тяжелее, чем в камере. Правда, в комнате, куда его привели, снова стало легче, но особой радости это пилоту не доставило. Здесь его ждали другие методы воздействия. Голодный и молчаливо возмущённый пленник замер, глядя на адмирала, сидевшего за столом. Перед технофанатиком стояло здоровенное блюдо с разрезанным на куски гигантским кальмаром. Адмирал неторопливо отрезал очередной кусочек, поднёс его к лицу, осмотрел, закинул в рот и прожевал.

— Другие твои коллеги не были сговорчивы, — сказал он кальмару, — пришлось употребить их в пищу.

Тиана и Герман, наблюдавшие за представлением из рубки, довольно переглянулись. Получилось по-настоящему правдоподобно. Хотя кто бы знал, сколько усилий потребовалось адмиралу, чтобы научиться изображать поедание обычной пищи. Идея-то отличная, когда адмирал её высказал, сразу в работу приняли, а вот воплотить оказалось не так-то просто. Герман замучился сам и замучил синтезатор — никак не получалось изготовить что-то похожее на кальмара, тем более, гигантского. Пришлось готовить пасту нужного цвета, потом лепить из неё нечто похожее на тело кальмара и запекать. Талантом скульптора Герман оказался обделён, так что потрудиться пришлось изрядно. Хуже всего пришлось самому адмиралу. Пришлось сильно модифицировать лицо, чтобы появилась возможность правдоподобно имитировать поедание. Опять-таки с помощью Германа ему сделали устрашающую зубастую маску со светящимися красным глазами. Тиане понравилось — теперь лицо технофанатика хоть немного напоминает человеческое. Довольно грубая маска получилась, и угрожающая к тому же, но общаться так всё равно оказалось проще, чем когда у собеседника гладкая поверхность вместо лица.

Кальмар тоже был впечатлён. Увидев, что именно ест «самоходная печка», он с долгим криком повалился прямо на пол.

— Ты будешь наказан! Ты посмел… Кто это? Кто это лежит там у тебя на тарелке⁈ Мой бог уничтожит тебя. Мой бог накажет за святотатство! Нельзя есть разумных существ! Нельзя!

— Твой бог мёртв. Его сожрал мой бог, — тяжело ответил адмирал. — Бог — Машина. Твой жалкий восьминогий червяк оказался слаб. Так же, как ты и тебе подобные. Если ты не станешь отвечать мне, тебя я тоже сожру. Мне нравится вкус кальмаров. Ваши хрящи приятно хрустят на зубах.

Кальмар забился в ужасе. Тиана даже переживать начала, как бы он вовсе с ума не сошёл от такого потрясения. Адмирал сомнений не испытывал, он продолжал давить. И жевать.

— Отвечай, червь. Ты можешь насытить ответами мой разум или своей плотью мою утробу. Выбирай.

Кальмар, конечно, выбрал первое.

— Имя! — лязгнул адмирал.

— Богоподобный Умар!

— Ложь! — припечатал технофанатик. — Богоподобный — я. Ты же подобен лишь головоногому морскому червяку и годишься только в пищу.

— Просто. Просто Умар! — сообразил кальмар.

— Отлично.

Даже на видео было заметно, как расслабился адмирал. Герман недовольно покачал головой — не одобряет. Парень несколько раз настаивал, что играть нужно до самого конца допроса, чтобы жертва ничего не заподозрила. Впрочем, кальмар, кажется, ничего не заподозрил. Дальше допрос проходил по вполне стандартному сценарию. Адмирала, в основном, интересовали ТТХ кораблей кальмаров, их количество, дальность и скорость полёта, характеристики их оружия. Кальмар знал до обидного мало. Тиана сначала удивлялась, но потом, когда допрос дошёл до методов обучения пилотов, выяснилось, что Умар фактически необстрелянный новобранец. Бой, в котором его пленили, для него первый. И не только для него — в нынешнем поколении обитателей планетоидов нет ни одного, кто бы застал боевые действия.

— Обычно наши божествен… то есть просто дома прилетают в систему, опускают свои брюшки в атмосферу и забирают то, что им нужно. Один раз в моей жизни, когда я был ещё совсем мал, одна восьмёрка наткнулась на сопротивление. Но та пища лишь недавно вышла в космос и ничего не смогла сделать. Всей их мощи хватило только чтобы уничтожить один истребитель, после чего они были повержены и съедены.

— Нет, ну и уроды, — Германа трясло от возмущения, — До сих пор это принять не могу. Представляю, что такая вот дрянь явится на Землю, и будет её разорять. Уроды, как есть уроды. Но, по крайней мере, воевать нам придётся с необстрелянными новобранцами, уже хорошо. Мы, правда, и сами необстрелянные новобранцы, что киннары, что технофанатики.

— Как же, Герман! Мы постоянно воюем. Я и сама побывала и в рядах десантников и в рядах пилотов, и в обоих случаях мне приходилось воевать!

— Тиана, ты прости, но это не считается. Нет у нас опыта настоящей войны на уничтожение. Нам бы дядю Максима сюда, он бы быстро всех научил, как правильно воевать. И меня в том числе… но это слишком далеко. Самим придётся справляться.

Девушка была не согласна. Уж кто-кто, а Герман повоевать успел. Вон сколько раз в окружении врагов оказывался! «Хотя по сравнению с теми войнами, которые постоянно происходят у него на родине, у нас действительно было гораздо тише, — признала девушка, — Но, боюсь, это ненадолго. Воевать мы научимся. Придётся».

Адмирал, между тем, методично провёл допросы с каждым из пленных. Правда, новой информации получить не удалось, а самыми бесполезными оказались жрецы.

— Совершенно бессмысленные существа, — бесстрастно говорил потом адмирал, — не знают ровным счётом ничего полезного. И как быстро они сдались! Не вызывает уважения!

Жрецы действительно, как выражается Герман, «переобулись» очень быстро. Едва услышали про Омниссию, тут же о своём боге забыли и принялись умолять о принятии их в культ. Но адмирал им отказал. Сказал, что им такие ненадёжные последователи не нужны. Недостойны.

Кому «им» адмирал не пояснил. Тиана поняла, почему Герман всегда так нервничал при упоминании религии. Действительно, пугает, насколько быстро адмирал уверовал. Кажется, он уже совсем забыл, что эта религия выдуманная, и теперь искренне считает всю эту историю правдивой. Удивительно. И страшно. «И как только Кусто не пугается?» — в очередной раз подумала девушка. А Кусто не пугался, он, наоборот, наслаждался.

— Я же просто дал им то, чего они хотят, — объяснял тихоход, когда она спросила. — Это же так здорово, когда каждый получает то, что он хочет. Адмиралу очень не хватало смысла существования. Ты же знаешь, у технофанатиков с этим совсем тяжело. Чем больше кибернетических аугментаций, тем тяжелее разумному существу сохранять человечность. Самые заслуженные технофанатики практически теряют интерес к жизни. Теперь у них будет цель, которая этот смысл даст. Я думаю, киннарам тоже не помешала бы какая-нибудь религия!

— Не говори ерунды, — сердито перебил его Герман, — Кусто, ещё раз говорю, религия — это крайне, крайне опасный инструмент, который имеет привычку выходить из-под контроля. Я не спорю, что для некоторых из технофанатиков она действительно может стать спасением, но вот обычным людям лучше бы обойтись без неё. Если уж ты так увлёкся этой игрушкой, постарайся хотя бы не сделать хуже. Представь, что будет, если они начнут насаждать свою веру огнём и мечом? Полагаю, имея такую мотивацию, они со временем всех киннаров превратят в себе подобных. На этом и помрут — не верю я в цифровое бессмертие. Всё-таки человек — это на девяносто процентов набор всяких желез внутренней секреции и прочих гормонов, и только на десять — чистый разум. Если не меньше. Страшно представить, во что превратится этот чистый разум, если его не только освободить от оков плоти, но и дать цель. Человеком быть перестанет — это точно.

— Ты меня немного напугал, Герман. Почему ты думаешь, что они станут насаждать свою религию?

— Потому что каждый истинно верующий стремится заставить поверить всех окружающих. А кто поверить не смог, значит, еретик и подлежит уничтожению. Нет, дружище, ты просто не знаешь людей. Религия — это оружие пострашнее атомной бомбы. А ты играешься с ним, как ребёнок со спичками.