— Приходилось, — ответил Дроздов. — Извините, в маске вас не узнать.

— Я из хирургической бригады, Симонов Валерий Николаевич. Второй помощник, из техников. Он следит за работой установки. Зовут его Андрей, Андрей Иванов. Так где же вам пришлось поработать на таком агрегате?

— В Египте. Не удивляйтесь. Я был там в командировке на симпозиуме стран арабского Востока по вопросам эпидемиологической обстановки в регионе. Как раз в то же время на окраинах Каира произошла вспышка холеры. Меня, как эпидемиолога привлекли к её ликвидации. После локализации заболевания, в знак признания, мне провели экскурсию по плато Гиза, где пирамиды. Потом мы отправились в научный центр по изучению древнего Египта. Вот там мне показали работу такого же агрегата, электромагнитного резонатора или ЭМР и даже разрешили им управлять, конечно под присмотром специалистов. Впечатлило. С помощью его египтяне изучают не вскрытые саркофаги и закрытые сосуды. Рентгеном тоже изучают, но только там, где присутствует железо или другие металлы. ЭМР данного типа разогревают металлические изделия. От рентгена тоже есть негативное влияние, радиоактивное излучение и оно может повредить или даже уничтожить уникальные живые организмы, находящиеся в замкнутых полостях находок. Конечно, биологическая жизнь там в анабиозе, тем не менее… А ведь такие микроорганизмы тоже ценны для науки. Электромагнитные волны на них действуют мягче.

— У древних египтян железа было мало, — заметил Симонов.

— Почти что не было. Если не считать изделий из железных метеоритов. Второй раз пришлось поработать аппаратом уже у нас, в Москве. После возвращения из Египта, меня отправили на курсы в Питер, для обучения управления ЭМР, таким же, как здесь. Почему выбрали меня? Причина банальна, я как и все здесь находящиеся, работаю над биологическими проектами. И моя специализация связана с инвазивными микроорганизмами. Люди опасаются исследовать древние находки, боясь заразиться неизвестными заболеваниями. Поэтому я должен присутствовать при изучении находок, содержащих биологические остатки и в случае надобности уметь управлять электромагнитным резонатором. Вы можете мне не верить, но у нас существует отдел, который занимается аномальными явлениями.

— Что-то типа американских икс файлов?

— Приблизительно. Это даже не отдел, а целая структура со множеством подразделений. Каждое звено занимается только своим профилем. В общем отправили меня учиться. Там я узнал о возможностях аппарата, а они у резонатора просто фантастичны. С его помощью мы могли смотреть даже через кирпичные стены. После курсов я вернулся в Москву. И вот однажды, в начале нулевых на Алтае экологи случайно нашли в высыхающем болоте деревянный ковчег, предположительно захоронение знатного вельможи. Тут же были вызваны археологи, но информация успела просочиться. Ещё в околонаучных СМИ было много шума. В них писали, что по неподтверждённым слухам нашли саркофаг, сделанный из мрамора, который там же на месте вскрыли. В каменном гробу лежала молодая женщина, залитая прозрачным раствором голубого оттенка. Сделали радиоуглеродное датирование и не поверили результатам. Возраст захоронения составлял восемьсот миллионов лет.

— Как же, помню, — ответил хирург улыбнувшись под маской. — Ходила такая байка. Нашли саркофаг в шестидесятые годы в угольной шахте.

— Я тоже слышал и даже читал в популярной тогда газете «Гонорея-инфО». Только писали про восьмидесятые и нашли не в угольной шахте, а при осушении болот. Но не суть важно, эту байку давно разоблачили. В итоге археологи достали деревянный ковчег отправив его в местный институт. Там поверхностно его изучили, сделав для анализа материала небольшие спилы с разных мест. На поверку короб оказался собран из обработанных досок лиственницы и обмазан консервирующим составом, состоящим из смол хвойных пород деревьев с примесью живичного скипидара. Также ящик просветили рентгеном. Внутри ковчега лежал человек как будто одетый в современный костюм лётчика истребительной авиации. Про космический скафандр даже боялись подумать. Проверили на наличие железистых сплавов. Таковых в находке не оказалось, как и цветных металлов и это странно, если учитывать, что человек лежит в скафандре. Назревала сенсация. Для дальнейшего изучения перевезли находку в Москву в НИИ археологии.

— Что же такого там нашли, раз поползли слухи?

— Ничего сверхъестественного, но это выяснили позже. Да и по возрасту ковчег не дотягивает до той умопомрачительной датировки. Ему всего три тысячи лет. ЭМР мы тогда применяли первый раз для изучения археологической находки. При неоднократном просвечивании стенок ковчега у учёных возникло стойкое впечатление, будто в коробе действительно лежит космонавт в скафандре. Короб тут же поместили в специальную камеру. Выровняли температуру и влажность. Люди в специальных костюмах с превеликой осторожностью вскрыли ящик. Сенсации не случилось. На деле шлемом оказался головной убор, сплетённый из тонких прутьев, типа шляпы с широкими полями. За долгое время убор принял причудливую форму. Покрывало на мумии почти истлело, но на проекции казалось, что это бесшовный комбинезон. Кстати, когда мы изучали саркофаг с помощью ЭМР несколько дней, тогда и возникли слухи, один хлеще другого, как в детской игре «Испорченный телефон». В итоге по сплетням выходило, что археологи нашли мраморный саркофаг, а в нём залитую голубой прозрачной жидкостью молодую даму, пролежавшую в нём чуть ли не миллиард лет.

— Постойте, ведь ещё поговаривали, что у изголовья женщины находился прибор, отдалённо напоминающий смартфон, — заметил Симонов.

— Такого ничего не было. На груди усопшего правда лежала деревянная табличка с неизвестными символами. Её кстати учёные приняли за приборную панель скафандра.

— Мне, когда я впервые услышал эту байку, сразу показалось всё это вымыслом. Настораживало, если конечно верить слухам, что через пять дней в деревню, около которой нашли саркофаг, приехал из Новосибирска известный на весь мир профессор и прочел в сельском клубе лекцию о предварительных результатах лабораторных исследований недавней находки. Такое невозможно в принципе, чтобы большой учёный с мировым именем, занимающий руководящую должность в изучении такого масштабного для науки проекта, причём засекреченного, приезжал в колхоз и раскрывал сенсационные данные местному населению.

— Я с вами полностью согласен, — кивнул Дроздов.

— Всё готово. Можно приступать, — сказал техник.

Включили резонаторы. На экране обращённом к тумбе-пульту спроецировался лежащий на столе. Техник покрутил ручки настроек на пульте, добавляя и убавляя частоту электромагнитных волн. Когда изображение контура тела стало чётким, Дроздов нажал несколько кнопок. Контур поменял цвет с серого на молочно-белый. В нём начали проявляться желтоватые пятна. Дмитрий Сергеевич стал вращать красный шар, находящийся посередине тумбы, добиваясь резкости пятен. Наконец начала вырисовываться более-менее чёткая картинка. Внутри тела заражённого находилось нечто, похожее на головастика с волосатым хвостом. Эпидемиолог покрутил ещё шар и остановился.

— Видите в голове больного большое утолщение? — сказал он обращаясь к Симонову. — Как вы уже поняли, нечто находится в головном мозге, а то, что похоже на хвост, в спинном мозге. Сейчас я добавлю излучение и мы должны будем увидеть то, что находится внутри нечто, — он опять покрутил шарик. — Так. Видите? Появилось тёмное пятно в утолщении в районе головы, чуть ли не в центре. Артём, возьмите с инструментального стола шприц-нож и введите подопытному в затылок.

Спецназовец подошёл к столу, взял оттуда большой шприц, больше похожий на стилет и подойдя к бешеному со стороны головы присел на корточки направив остриё в затылок больного ожидая приказа.

— Артём, там на лезвии находятся деления. Рядом с ними цифры. Это шкала градуированная в сантиметрах. Введите лезвие до восьмого деления, — попросил профессор.

У ловца на руке запищал таймер.

— Дмитрий Сергеевич, — сказал Артём. — Время действия препарата истекает.