Сосредоточенно насвистывая равелевское «Болеро», Шатилов искал просвет, куда мог бы безопасно свернуть. Таковой обнаружился довольно скоро, и Юрий Дмитриевич направил туда свою вишневую «девятку». Почти сразу он нажал на тормоз. Ого… Похоже, это место уже пытались занять. И похоже, без особого успеха.

В трех метрах от машины Шатилова, причудливым образом втиснувшись между могучими деревьями, лежал разбитый перевернутый легковой автомобиль Судя по тому, куда смотрели вдребезги разнесенные фары, он либо ехал из города, и его вынесло на встречную полосу, либо его долго крутило по мокрой дороге, пока водитель старался справиться с управлением.

Шатилов заглушил двигатель, поднял воротник замшевой куртки и вышел из машины под струи дождя Пока он преодолевал расстояние от «девятки» до искалеченного синего «БМВ», успел промокнуть до нитки.

Правую переднюю дверцу «БМВ» прижало стволом дерева, но левая была полуоткрыта, и за ней виднелась темно-кровавая масса. Еще до того, как Шатилов высвободил руку водителя и безуспешно попытался найти пульс, он понял, что помощь тому уже не потребуется.

Открыть левую заднюю дверцу было трудной задачей, пришлось сбегать за монтировкой. Шатилов выволок на траву мертвое тело парня лет двадцати пяти. Когда он переворачивал его, какой-то предмет выпал из кармана куртки погибшего пассажира «БМВ». Шатилов поднял этот предмет, оказавшийся пистолетом.

До 1988 года Юрий Шатилов служил в КГБ СССР и разбирался в оружии. На его ладони лежал компактный «дженнингс» калибра 22ЛР, удобная и достаточно эффективная модель. Покачав головой, Шатилов сунул пистолет в свой карман и принялся взламывать монтировкой противоположную дверцу, потому что в машине был еще кто-то.

Сзади справа «БМВ» пострадал меньше, крышу сплющило не так сильно. Лицо пассажирки — светловолосой девушки лет восемнадцати — наполовину заливала свежая кровь, которую, едва Шатилов извлек девушку из машины и уложил на траву, начал смывать дождь.

В первый момент Юрию Дмитриевичу показалось, что пассажирка «БМВ» мертва, как и двое ее спутников. Но он ошибся — под холодным ливнем девушка зашевелилась и тихонько застонала. Шатилов подхватил ее на руки, отнес в свою машину, осторожно устроил на заднем сиденье. Теперь скорее в ближайшую больницу, а оттуда можно позвонить в милицию.

Усевшись за руль, Шатилов захлопнул дверцу, вытер носовым платком лицо и волосы. Задним ходом он тронул машину, но, когда «девятка» перевалилась через кочку, девушка застонала так громко, что Шатилов в растерянности затормозил. В медицине он понимал слабо. Может быть, стоит ввести пострадавшей антишоковый препарат из аптечки? Да не сделать бы хуже…

Шатилов перебрался назад, ощупал тело девушки под легким, не по сезону, промокшим тонким платьицем. Переломов будто бы нет, но шут знает, тут нужен врач… Нет, лучше все-таки ничего самому не предпринимать и ехать в больницу.

Неожиданно девушка открыла глаза и посмотрела на Шатилова вполне осмысленным взглядом.

— Вы кто? — прошелестела она, едва слышимая из-за барабанящего по машине дождя.

— Вам нельзя разговаривать, — сказал Шатилов ласково-убеждающе, как и полагается говорить с тяжелобольными и ранеными. — Вы попали в аварию, я отвезу вас в больницу…

— Нет! — вскрикнула девушка, и ее лицо исказила гримаса боли. — Только скажите, кто вы? Вы не из них?

— Из кого? — Шатилову пришло в голову, что девушка вследствие шока не отдает себе отчета в сказанном, но туг он вспомнил о пистолете. — Я просто проезжал мимо и увидел вашу разбитую машину. Сейчас мы едем в больницу, и вы…

— Нет, — негромко, но твердо повторила девушка. — Прошу вас, не надо в больницу. Они найдут меня… Там.

— Кто вас найдет? — Юрий Дмитриевич подумал, что сейчас едва ли имеет смысл ввязываться в разговоры. Однако пистолет есть пистолет… Добропорядочные граждане не возят с собой оружия.

— Я не знаю, — с отчаянием в голосе выдохнула девушка. — Они преследовали меня… Заставили ехать с ними…

— Никого не бойтесь, — произнес Шатилов не так бодро, как намеревался. — В больнице вам помогут, а я тем временем извещу милицию.

— Ни в коем случае! Вот тогда они точно до меня доберутся. Послушайте, я вполне в состоянии… А что с теми?

— С людьми, которые были с вами в машине? Ну, им значительно хуже, чем вам… Они мертвы.

— Слава богу! Мне повезло… Вот если бы еще повезло с вами…

— В каком смысле? — осторожно спросил Шатилов. Теперь у него и подавно не складывалось впечатления, что девушка не в себе. Как бы ей ни досталось при аварии, очевидно, она в здравом уме.

— Отвезите меня куда-нибудь… Куда хотите… Спрячьте хотя бы на несколько дней, а там…

— Но вам обязательно нужен врач.

— Ничего, выберусь… Если Господь устроил эту катастрофу, то не для того, чтобы меня тут же ухлопать…

При этих словах Шатилов подумал об Андрее Бородине. Друг детства, выросли в одном дворе, великолепный хирург. Он поможет и не станет задавать лишних вопросов. При таком раскладе ничто не мешает выполнить просьбу девушки. Почему бы и нет? Видимо, она и впрямь попала в беду, а детали можно выяснить и позднее.

— Хорошо, — сказал Шатилов. — Я отвезу вас к себе домой, я живу один. Вас осмотрит врач, это мой друг, он никому о вас не расскажет… Потом посмотрим, что с вами делать.

— Спасибо. — Девушка обессиленно уронила голову на спинку сиденья, прикрыла глаза, будто краткий разговор с Шатиловым дорого ей обошелся, да так оно, скорее всего, и было.

Ливень заканчивался В разрывах облаков уже проглядывало клонящееся к закату солнце. Шатилов вернулся за руль, вывел машину на шоссе и надавил на педаль акселератора.

Остановившись у телефона-автомата, он позвонил Бородину — к счастью, тот оказался дома.

— Приветствую, доктор… Да, столько же лет, сколько и зим. Да никуда я не пропал, работаю, верчусь… Сам бы взял да и позвонил. Нет, Андрей, пиво мы обсудим при встрече, а сейчас у меня к тебе просьба на миллион долларов… Ты сильно занят? А отложить это нельзя? Тогда бери свой чемоданчик со страшными инструментами и срочно ко мне… Да, пациент… Точнее, пациентка. Автомобильная катастрофа. Почему, почему! После объясню. Приезжай.

Бегом возвратившись к машине, Шатилов с тревогой взглянул на девушку. Она казалась спящей, но при звуке открывающейся дверцы приподняла ресницы и слабо улыбнулась.

Коренной москвич, Шатилов жил в старом центре. Добирались они довольно долго, и дождь к тому времени прекратился совсем. Подрулив к подъезду четырехэтажного дома, Шатилов обернулся к пассажирке:

— Как вы?

— Да ничего, жива… Попробую сама вылезти…

— Ну уж нет.

Шатилов помог девушке выбраться из машины, взял ее на руки, даже не ощутив веса, и отнес на третий этаж. Квартира Юрия Дмитриевича состояла из трех больших комнат с раздельными входами. Прямо из прихожей можно было попасть в гостиную и кабинет, направо тянулся длинный коридор, ведущий в спальню мимо ванной и кухни. Шатилов уложил девушку в спальне на обширную помпезную кровать, на которую он многократно покушался после развода с женой, но так и не собрался заменить на что-то менее вызывающее.

В дверь позвонили. Шатилов отпер замок и впустил Андрея Бородина. После лаконичных приветствий и краткого очерка событий он провел друга к пациентке, а сам удалился в кабинет. Из-за неплотно прикрытой двери он слышал шум воды в ванной, позвякивание медицинских инструментов, успокаивающее бормотание Бородина, невнятные реплики девушки.

Полчаса спустя Бородин вошел в кабинет.

— Ну что же, Юрка, — весело провозгласил он, — твоя знакомая, можно сказать, в рубашке родилась. Ни одного перелома — правда, множество серьезных ушибов, легкое сотрясение мозга, и пару швов пришлось наложить кое-где. Я сделал ей укол, пусть поспит. И вообще, побольше есть, спать, побольше положительных эмоций… Таблетки ей давай вот эти и эти, дозировка там указана. Общеукрепляющее, для тонуса. Через недельку зайду, посмотрю. А через две недели будет как новенькая…