— Аня! — Сретенский озабоченно потянулся к девушке. — С тобой все в порядке?
— Не знаю, Андрей Иванович. — Она неловко ощупала себя. — Вроде бы да… А вы как?
— Жив пока, — отозвался Сретенский, изумленно взирая на окружающее.
Не было ни тайги, ни ночи. Они сидели на железнодорожной насыпи, метрах в пяти от которой проходила в жухлой траве грунтовая дорога. Дальше в рассеянном свете, какой бывает рано утром, виднелся перелесок, а за ним линия электропередачи. Рассмотреть что-нибудь еще мешал довольно плотный туман. Откуда-то доносилось птичье щебетанье, по рельсам прокатывалась вибрация только что прошедшего поезда. Неподвижность прохладного воздуха не нарушало ни малейшее дуновение ветерка.
— Где мы? — пролепетала девушка едва слышно. — И где… остальные?
— Попытаемся пока ответить на второй вопрос.
Сретенский встал (заодно убедившись, что не получил серьезных ушибов или других повреждений), приложил ко рту ладони рупором и закричал во весь голос:
— Мальцев! Петров! Малыгин!
Молчание. Не отозвалось даже эхо.
Андрей Иванович позвал еще несколько раз, но тише — интуиция подсказывала ему, что никто не ответит.
— Их нет здесь, — произнес он, помогая девушке подняться. — Где бы мы ни оказались, мы тут одни.
— Но что же делать? — Аня оглядывалась с испуганно-детским выражением лица. — Андрей Иванович, так не бывает…
— Конечно, не бывает, — согласился Сретенский. — Но раз уж с нами это случилось, придется выбираться. Вот железная дорога. Куда-нибудь она приведет…
— Но в какую сторону идти?! Справа может быть станция в каких-то пятистах метрах, а слева… Или наоборот…
Сретенский мягко улыбнулся:
— Поступим, как в русских сказках, Аня… Пойдем куда глаза глядят.
Они побрели по шпалам, хотя удобнее было бы идти по параллельной дороге. Туман рассеивался, становилось теплее. Вдалеке показались низкие деревянные строения.
— Вроде бы поселок, — неуверенно сказал Сретенский. — По крайней мере, тут мы сможем что-то узнать. Судя по родному до боли пейзажу, мы все-таки в России.
Сзади послышался нарастающий, ритмичный металлический лязг. Аня и Сретенский обернулись и увидали катящуюся по рельсам небольшую открытую мотодрезину. Экипажем правил мужик в потрепанной синей куртке.
Андрей Иванович замахал руками. Дрезина замедлила ход и остановилась метрах в полутора от Сретенского и девушки. Мужик разглядывал их с явным удивлением. Казалось, его особенно поразили фонарики, прикрепленные ремешками к запястьям уфологов.
— Извините, — начал Сретенский. — Мы заблудились… Как называется этот поселок?
После длинной паузы мужик хмуро буркнул:
— Совхоз «Красный путь».
— M-м… А далеко отсюда до ближайшего города?
— До Москвы? Километров двадцать будет. До станции Красный Путь — километра два…
Аня и Сретенский переглянулись, затем Андрей Иванович заговорил вновь:
— Видите ли, с нами приключилась… м-м… неприятная история… Ни денег, ни документов… Не могли бы вы подбросить нас хотя бы до станции? А уже там мы как-нибудь сами.
Окинув просителей недобрым взглядом, мужик хмуро кивнул. Сретенский посадил девушку, взобрался за ней на платформу. Они уселись на скамью впереди мужика. Зачавкал мотор, дрезина тронулась… Сретенский наклонился к Ане и понизил голос, хотя из-за шума двигателя их и так не услышал бы неприветливый машинист.
— Вот как, — говорил он в самое ухо Ани. — Москва… Ну что же, мы ехали за аномальными явлениями, вот мы их и нашли. Но что за «Красный путь»?
— Кто его знает. — Девушка пожала плечами. — Совхоз… Это расшифровывается как «советское хозяйство», что ли? Странно. Я думала, ничего советского уже не осталось.
— Дело не в названии, — заметил Сретенский. — Есть же газета «Комсомольская правда». Почему бы не быть совхозу «Красный путь»?
Станция, где мужик, не попрощавшись, высадил своих пассажиров, представляла собой маленький кирпичный домик-вокзал и несколько прилегающих построек. На перроне не было ни души. По обеим сторонам вокзальной двери висели портреты — справа Иосиф Виссарионович Сталин, слева усатый мужчина лет сорока пяти с суровым взглядом, чем-то напоминающий Саддама Хусеина
— Вот и ответ, — Сретенский указал на изображение генералиссимуса. — «Красный путь» — попросту секта каких-нибудь твердолобых сталинистов. Ведь не запретишь, ну и бог с ними…
— И что дальше? — Девушка села на скамейку у стены домика. — Денег нет, билет не купить… Не зайти ли нам в местное отделение милиции и объяснить…
— Что нас забросило сюда из Хабаровского края, — подхватил Сретенский. — Помнится, один такой как-то явился в ялтинский угрозыск. Звали его Степа Лиходеев…
— А вы что предлагаете?
— Если верить нашему таксисту, до Москвы всего два десятка километров. Дождемся электричку, доедем зайцами.
Аня взмахнула рукой, показывая куда-то вверх. Сначала Андрей Иванович не понял значения ее жеста, но тут же сообразил: над железнодорожным полотном не было электрической сети. Он недоуменно покачал головой:
— М-да… С паровозами у них, конечно, проще…
— Давайте найдем телефон, — сказала Аня, — позвоним в Москву, уговорим кого-нибудь за нами приехать.
Она встала, готовая осуществить этот план.
— Вот они, голубчики! — послышался торжествующий хрипловатый голос.
По перрону спешил машинист дрезины в окружении четверых дюжих молодцев в униформах цвета хаки, перетянутых скрипучими ремнями. Тот, что выглядел начальственнее и солиднее, подошел к Сретенскому и представился:
— Старший лейтенант НКВД Борисов. Прошу предъявить документы.
— НКВД? — ошарашенно переспросил Андрей Иванович.
— Вы плохо слышите? — с издевкой осведомился старший лейтенант. — Народный комиссариат внутренних дел. Документы!
— Ребята, хватит шутить, — рассердился Сретенский. — Мы очень устали, и мы хотим…
— Обыскать их! — рявкнул тот, что отрекомендовался Борисовым.
Добры молодцы приступили к бесцеремонному обыску. Девушку они обыскивали так, что это походило на изнасилование, но их лица отражали не больше эмоций — сексуальных или каких-либо еще, — чем контрольные панели промышленных роботов. Ничего не найдя, они удовольствовались отобранными фонариками, которые немедленно развинтили на составные части.
— В машину их, — распорядился старший лейтенант. — В Москву.
Блеснувшие в солнечных лучах наручники защелкнулись на запястьях Кудрявцевой и Сретенского.
— А вы, товарищ, — обратился Борисов к мужику с дрезины, — сейчас дадите подробные показания товарищу Хомутову. Иван, проводи.
Один из парней в форме увел мужика, а остальные принялись подталкивать вконец растерявшихся уфологов к краю перрона, где у подножия каменной лесенки стояла черная легковая машина, напоминающая «эмку» из военных кинолент.
— Черт возьми, — шепнул Сретенский Ане. — Уж не провалились ли мы не только в пространстве, но и во времени?
— Был такой фильм, — тихо ответила девушка, — «Зеркало для героя». Там двое попали в прошлое… Но это невозможно! Прошлое миновало, умерло… Это какой-то идиотский розыгрыш… Или сталинисты совсем с катушки съехали, развлекаются…
— Молчать! — прикрикнул Борисов.
Кудрявцеву и Сретенского впихнули на заднее сиденье машины между двумя… как их назвать — сотрудниками НКВД?! Широкое, обтянутое кожей сиденье позволяло без труда разместиться четверым. Борисов сел за руль, на боковые окна упали непроницаемые черные шторки, черная перегородка отделила заднюю часть салона от места водителя. Под потолком вспыхнула тусклая лампочка, и еще немного света пробивалось сквозь стекло за спинами уфологов. Машина сорвалась с места. Сретенский попытался было оглянуться, но получил чувствительный тычок от конвоира.
— Не вертись, — скомандовал тот.
Таким образом, в продолжение поездки Андрей Иванович и Аня не видели ничего, кроме обшарпанной черной доски и профилей неразговорчивых парней. Они напрягали слух, чтобы уловить шум большого города, но все заглушал надсадный вой мотора.
