Зоя стянула свитер, скинула блузку. На ее руке выше локтя, там, куда угодила пуля храброй экономки, Кремнев увидел следы крови и розовый круглый шрам на месте затянувшейся раны.
Ошарашенный Кремнев рухнул на диван:
— Что за чертовщина…
— Никакой чертовщины, просто специальный препарат, — обыденным тоном пояснила Зоя, снова надевая блузку, на рукаве которой запеклась кровь. — Такой же принимает Зорин… то есть лже-Мартов… Поэтому он неуязвим, и я тоже.
— Бред какой-то, — Кремнев покрутил головой. — Ну, я понимаю, небольшая рана… Но с ним…
— Подожди. Я все расскажу, дай отдышаться…
На кухне Зоя поставила чайник на плиту, но не стала ждать, пока он закипит. Из стенного шкафчика она достала бутылку водки, налила себе полстакана и выпила маленькими глотками. Кремнев молча подвинул к ней другой стакан. Она налила ему, села на табурет у стола и неожиданно безутешно разрыдалась.
— Я обманывала тебя, — простонала она, ее опущенные плечи вздрагивали. — Обманывала по своей воле, я была с ними… Но я больше не могла. С тех пор как я узнала тебя… Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Дело не только в сексе, это лишь естественное следствие главного. Ты — настоящий. Они все безумны, темны. Только ты — настоящий… Я люблю тебя.
Кремнев не знал, что и ответить. Он выпил водку, поставил стакан на стол. Он не верил Зое… Или верил? Кто способен разобраться в тайных побуждениях женского сердца? Может быть, она и теперь лжет, ведет какую-то двойную игру. А может быть, и нет.
По-детски Зоя протерла глаза кулачками и произнесла фразу, которую произносят все плачущие женщины:
— Тушь потекла…
Улыбнувшись помимо воли, Кремнев тут же спросил:
— Ты знаешь, где они держат Иру?
— Не знаю. Догадываюсь.
— Где?
— В Фоксхоле.
— Фоксхол? Это что, не в России?
— Погоди, дойдем и до Фоксхола… Дай же мне рассказать…
— Здесь есть сигареты?
— Да, есть.
Из комнаты Зоя принесла пачку сигарет, поставила перед Кремневым пепельницу, закурила сама.
— Знаешь, я говорила тебе и много правды. — Она протянула руку, выключила газ под закипевшим чайником, но вместо чая или кофе снова налила водки в два стакана. — Вся история с героином, знакомство с Зориным — все это правда, до единого слова. Ложь начинается потом. Зорин спас меня вовсе не из великодушия. История с героином подсказала ему, что я — та самая авантюристка, которую он может с исключительным успехом использовать в своих целях. Препарат бессмертия довершил дело. Да что я! За это они покупают кого хотят, правда, хотят далеко не каждого. У них тоже есть особые принципы и даже, как ни странно, своя мораль… Впрочем, я могу ошибаться. Возможно, эта мораль только составная часть далеко идущих расчетов…
— Но кто они такие, Зоя?
— Коммунисты. Вернее, большевики-сталинцы. Так они говорят, хотя на самом деле они, скорее всего, горстка совершенно спятивших и исключительно опасных фанатиков. Они плетут заговор против всего человечества…
— Ну уж, — усмехнулся Кремнев. — Как может горстка фанатиков представлять опасность для человечества? Попытаться захватить власть в России — еще куда ни шло, старая добрая затея…
— Их не интересует Россия. Они замахнулись на весь мир.
— Зубы сломают.
— Боюсь, что нет. За ними — Фоксхол…
— Да что за Фоксхол такой? Это что — город, организация, арсенал?
— Фоксхол — это другой мир, в котором они творят, что им заблагорассудится.
— Другой мир? Гм… Ну да, наверное — в поэтическом смысле. Какая-то их вотчина, где они безраздельно господствуют. Но где это конкретно находится?
— Да нет, не в поэтическом. В самом практическом. Другая планета или другое измерение, не знаю точно. Туда можно попасть через Двери, открывающиеся в Пространстве и Времени…
Кремнев посмотрел на Зою с жалостью. Вне всяких сомнений, недавние потрясения повредили ее рассудок. Еще бы! Убить одного человека, тяжело ранить другого, который вдобавок чуть ли не восстал из ада… От такого у кого угодно разум помутится.
— Зоя, — в голосе Кремнева прозвучала заботливая нежность, — выпей-ка еще водки в качестве снотворного да поспи пару часиков. А потом поговорим, ладно? Надеюсь, в эту квартиру твои заговорщики не явятся?
— И я надеюсь… Сняла квартиру потихоньку от них. Я ведь давно решила все тебе рассказать и думала о том, что нам может понадобиться убежище. Не думала только, что тебя придется спасать с боем…
Она вымученно улыбнулась, и Кремнев ответил такой же улыбкой. Обойдя стол, он обнял Зою за плечи:
— Приляг, поспи…
— Ты считаешь, что я свихнулась?
Прямой вопрос настолько смутил Кремнева, что он лишь сумел пробормотать что-то невразумительное, а Зоя вздохнула и сказала:
— В этом их сила. Никто не поверит, пока не увидит, а смотреть никто не захочет, потому что никто не поверит… Они непобедимы, Саша. Нам остается только беспомощно ждать конца… Позволь мне уйти. Я попробую сама…
— Что попробуешь?
— Не знаю. Сделать что-то. Я ведь не дура и понимаю, что ни тебя, ни других убедить не удастся. А у меня преимущество — мне известно место, где Зорин проникает в Фоксхол. Он уйдет сегодня под утро, обязательно. Ведь я убила Булавина и серьезно нарушила их планы. У них есть что-то вроде радиосвязи с Фоксхолом — конечно, не радио, другой принцип, — но она не очень надежна. Он пойдет сам, часа в четыре утра. Я видела у них таблицы оптимального времени… Его можно опередить.
Никакого безумия не было ни во взгляде женщины, ни в ее интонациях — только печаль, обреченность и одиночество. Кремнев задумался. А если он ошибается и Зоя в здравом уме? Разумеется, другая планета — чепуха, но они могли каким-то образом заставить Зою поверить этой чепухе. Важнее то, что ей, видимо, действительно известно, куда может прибыть Зорин. А Зорин теперь — единственный ключ к местонахождению Иры.
— Я поеду с тобой, — заявил он.
— Ты мне веришь?
— Верю в твою искренность, — вывернулся Кремнев.
— Этого довольно… Знаешь, сегодня я почему-то почувствовала сильнейшее беспокойство за тебя. Я не могла знать, что ты окажешься на вилле Булавина, но отправилась туда, чтобы разнюхать их планы… Я знакома с их системами подглядывания и подслушивания. Я видела и слышала, как ты говорил с Булавиным. Ты все просчитал верно, но не до конца. Этот переворот генерала Болотова…
— Что переворот?
— Липа. По их замыслу, он должен был провалиться. Вернее, мог провалиться, им было наплевать, увенчается он успехом или нет. Они хотели только устроить грандиозный бардак в России к определенному времени. Булавин и Болотов — пешки, их использовали втемную…
— А зачем устраивать бардак?
— В неразберихе, связанной с переворотом, они хотели сделать что-то ужасное. Что-то, угрожающее всему человечеству. Не знаю, что именно, но это так. А тут появился ты со своими разоблачениями. Я поняла, что Зорин убьет тебя, если я не вмешаюсь…
— Понятно. А теперь Зорин должен удирать в Фоксхол… Консультироваться со своим начальством?
— Да.
— А если он удерет… Или как это… Проникнет в другом месте?
— До другого четыре тысячи километров.
— Допустим… Но Зорин, вероятно, учитывает твою осведомленность… Он догадывается, что мы можем поджидать его там, у Двери — так ты это называешь?
— Так они это называют. Да, он будет настороже, но чего ему особенно опасаться? Нас двоих? Подумаешь… Ему ведь отлично известно, что никакую помощь мы мобилизовать не в состоянии, по крайней мере так быстро.
— Вот тут ты ошибаешься, — сказал Кремнев. — Я позвоню одному человеку..
— Какому человеку?
— Отставному генералу КГБ. Когда-то я служил под его началом.
— О господи… Ну, и что сделает отставной генерал? Поднимет в штыки отставную спецгруппу?
— Думаю, есть немало хороших ребят, готовых лезть хоть в преисподнюю за генерала Васильева. Так или иначе, не позвонить будет просто глупо. Если нам повезет, перехватим Зорина и потолкуем с ним по душам… Он заговорит, будь он трижды бессмертный… Конечно, про иные миры в разговоре с генералом я лучше пока умолчу.
