Питер, ошеломленный таким сообщением, не поверил в это и потребовал немедленного свидания со своей супругой, однако ему было в этом отказано. Несколько дней он не находил себе места, метаясь из угла в угол камеры-одиночки: «Черт возьми, как могло такое получиться? Может, ее спровоцировали: сказали, что это я согласился на такой шаг? Но, с другой стороны, это же невероятно: она же знает, что в сложных ситуациях я всегда советовался с ней… Видимо, поэтому тюремная администрация и не дает мне свидания с ней… Сознательно хотят разлучить нас, разделить неделимое… Но как они смеют лишать нас права на свидание?! Тоже мне, тюрьма Ее Величества! Будь она проклята со всем Ее Величеством!.. Нет, надо что-то срочно предпринимать… Свидание с Хелен должно состояться…
Он часто и подолгу думал о ней с чувством безмерной вины за то, что она тоже оказалась в тюрьме. Беспокоясь за нее, он постоянно размышлял над тем, что можно сделать, чтобы как-то облегчить ее горькую участь. Но что-то сделать было уже поздно, и он страдал от этого. В тюрьме подобные мысли и чувства у любого человека достигали порой чудовищной силы и поглощали все остальные переживания.
Не раз он подумывал о том, чтобы как-то встретиться с Лонсдейлом во время прогулки и посоветоваться с ним, что можно предпринять в ответ на продолжавшиеся провокационные действия службы безопасности (Питер не знал тогда, что Гордона Лонсдейла давно уже перевели в манчестерскую тюрьму Стренджуэйс — это на самом севере Великобритании). Об этом же он хотел переговорить с англичанином, который тоже находился под «спецнадзором»[371] в соседнем секторе «С» и с которым он в последнее время постоянно замыкал строй заключенных при выходе на работу и по ее окончании, во время получасовых прогулок после ленча.
Это был известный английский разведчик Джордж Блейк, который отбывал наказание за сотрудничество с советской разведкой. Во время прогулок по тюремному двору он рассказывал Питеру о том, что детство его прошло в Голландии, а юность в доме тетки, проживающей в Египте, где он получил хорошее образование во французском лицее, а затем — в английском колледже. Что его двоюродный брат изучал Маркса и Ленина, а другой брат стал одним из основателей Компартии Египта. Что благодаря их влиянию он увлекся идеями социализма и остался им верен все последующие годы. Что «секретная» жизнь его началась еще в годы второй мировой войны, когда он стал выполнять обязанности связного в голландском движении Сопротивления, а в начале сорок третьего он уже был на службе в Сикрет интеллидженс сервис,[372] участвовал в организации разведывательной деятельности в оккупированной нацистами Европе. Потом была учеба по линии разведки в Кембриджском университете, где он изучал русский язык и готовился к работе против СССР.
В октябре 1953 года Блейк встретился в Лондоне с резидентом советской разведки генералом Родиным Б. Н. и передал ему планы проведения против Советского Союза в высшей степени секретных операций. Через некоторое время он выехал на Ближний Восток, чтобы возглавить одну из резидентур английской разведки. Однако через полгода под предлогом консультаций в связи с возможным назначением на новую должность его отозвали из Ливана в Лондон и взяли под стражу по обвинению в разглашении государственной тайны. Немногим позже после судебного процесса над «портлендской пятеркой» в том же зале Олд Бейли он был приговорен к сорока двум годам тюремного заключения.
Вспомнив все это, Питер поделился с ним наболевшей проблемой, все время не дававшей ему покоя: о возможности внеочередного свидания с Хелен, а также о состоявшихся беседах с сотрудником МИ-5 Элтоном. Но довести этот разговор до конца не удалось: помешали надзиратели. Во время вечерней прогулки, когда моцион по тюремному двору совершали сразу около семисот заключенных, они смогли закончить начатый разговор. Блейк, на удивление, был осведомлен обо всем, что происходило по обеим сторонам тюремных стен. Он знал, что тот же Элтон пытался «обрабатывать» и Гордона Лонсдейла, склонял его к сотрудничеству с МИ-5, обещая безбедную жизнь, но Лонсдейл дал ему ясно понять, что не собирается покупать свою свободу ценой предательства. В ответ на это раздосадованная несговорчивостью Лонсдейла британская Секьюрити сервис перевела его в тюрьму Стренджуэйс. Что накануне своей отправки на север Англии он оптимистично заявил Блейку: «Я, Джордж, уверен, что юбилейный праздник пятидесятой годовщины Октябрьской революции мы будем встречать вместе на Красной площади в Москве».[373]
— Я, конечно, не мог поверить в эти чудеса, — рассказывал Блейк, — но я поверил в то, что у Гордона мог быть шанс выбраться на свободу. Он же как-никак советский гражданин, не то что мы…
— Ну и что из того, что он советский гражданин? — не понял его Питер.
— А то! Стоит русским арестовать английского шпиона, и они сразу же произведут взаимный обмен. А вот у нас с тобой никакой на это перспективы!
— Особенно у меня, — согласился Питер, — поскольку я — американец.
— У меня тоже нет никаких шансов. Английские власти никогда и ни при каких обстоятельствах не отпустят меня, потому что я являюсь британским подданным, и тем более государственным служащим. Это во-первых, а во-вторых, уголовное законодательство Великобритании не предусматривает амнистии своим гражданам.
— Но неужели все сорок лет ты будешь шить здесь почтовые мешки?
— Я подумаю, Питер, что мне предпринять. Все будет зависеть от воли господа Бога. Как говорил он Моисею: «Кого миловать, помилую; кого жалеть — пожалею».
— Получается, что тюремное заключение — это рок?
— А что поделаешь, все предопределено господом Богом.
— Но это же фатализм!
Блейк, подумав, сказал:
— Фатализм заключается не только в том, чтобы смиренно ждать, принимая случившееся как неизбежность. Фатализм может выражаться и в отдельных импульсах, которые побуждают человека к определенным поступкам. Я надеюсь, что со временем появятся и у меня импульсы, побуждающие к каким-то конкретным действиям. К каким именно, поживем — увидим. А пока давай-ка, Питер, решать твою проблему. Мне кажется, тебе следует пойти на маленькую хитрость: притвориться заинтересованным в предложении Элтона хотя бы ради того, чтобы доставить ему удовольствие…
— И что дальше? — не понял его Питер.
— А дальше ты Элтону должен заявить, что без согласования этого вопроса с Хелен ты ничего решить не можешь. Что тебе надо встретиться с ней. Уверен, что после этого они предоставят свидание и ты убедишься, что Хелен никаких обязательств, чтобы остаться здесь, не давала. Знаем мы эти штучки Элтона! Когда ты наговоришься вволю с Хелен и предупредишь ее, чтобы ни на какие провокации впредь не поддавалась, пошли ты его куда подальше!
— Хорошо, я так и поступлю.
Все, о чем Блейк говорил Питеру, впоследствии осуществилось и подтвердилось: Хелен никогда не помышляла об измене и не желала даже весги разговоры с представителями службы безопасности, несмотря на их обещания освободить досрочно из тюрьмы и обеспечить ее старость.
Видя, что у англичан ничего не получается с обработкой супругов Крогеров, сотрудники американского ФБР, специально прибывшие из Нью-Йорка в Лондон, решили самостоятельно побеседовать с ними о возможно проводимой с полковником Абелем шпионской деятельности против США. Однако Хелен и Питер отказались с ними встречаться, что было на руку английской контрразведке, постоянно соперничавшей с ФБР. Но американцы на этом не успокоились: они потребовали выдачи им граждан США Морриса и Леонтины Коэн. Однако Крогеры и на этот раз, словно сговорившись, сориентировались правильно: они заявили о том, что давно уже не являются гражданами США, поскольку в Лондон прибыли из Варшавы, где они приняли польское гражданство, и что после отбытия срока заключения обязательно вернутся только в Польшу.
