Столь же щепетилен он был и в вопросах денежных: Томми признавал только наличные. И когда все же приходилось использовать кредитные карты или чеки, он совершал эти операции строго по поддельным документам и строго от чужого имени, благо «контора» располагала безграничными биографическими ресурсами, и нужную личность создавали быстрее, чем Господь Бог человека. Не за семь дней, а за пару часов.

Впрочем, как и его литературный собрат по службе Королеве агент 007 по фамилии Бонд, Ти Джей старался жить открытой жизнью специалиста по передовым технологиям и путешествовал чаще всего под своим именем. Легенда сложилась слишком давно, чтобы ее менять. Да и жену с сыновьями вводить в курс дел его второй, но основной, тайной службы ему не хотелось. Они довольствовались высокой зарплатой мужа и отца, удобным большим домом в самом престижном пригороде Лондона, тремя автомобилями, двумя собаками и коллекцией холодного оружия, собранной еще прапрадедом Джонатаном. А допытываться, что за этим может стоять, в головы им не приходило.

Ти Джей вошел в вагон метро, и взгляд его упал на рекламный постер с видом на Красную площадь. Поверх храма Василия Блаженного крупными буквами шла наклонная надпись «Welcome to Moscow!». Внизу — буквами помельче — было выведено: «From Russia with love!»

«Замечательно!» — усмехнулся Томми.

Действительно, ассоциации всплывали сами собой: Шон Коннери, Джеймс Бонд, снежная Москва, русские красавицы, жестокие агенты всемогущего КГБ. Где вы теперь все? Бонд исчерпал свой медийный потенциал и уже не вызывал прежнего доверия, Шон Коннери окончательно облысел, а некогда могущественный КГБ разогнан и развален, в том числе и благодаря умелым действиям коллег Хоупа. Остался только снег и все еще прекрасные русские девушки.

«Чудесно…»

Ти Джей снова задумался о происходящем. Его уникальное чутье подсказывало, что успех операции «Доклад» уже гарантирован — правильно проведенной подготовкой и грамотно расставленными силами. Профессор Кудрофф выполнял роль официального прикрытия операции. Заключенный им, подписанный и одобренный договор о научно-практическом сотрудничестве между Королевским столичным университетом и Институтом кибернетической физики обеспечивал надежную легенду, снимал секретные грифы и открывал все границы.

Помимо официальной части, операция обеспечивалась и лучшими агентами Службы. Одни действовали с официальных позиций дипломатических и консульских работников, другие — через научные круги, третьи были внедрены задолго до операции и ждали своего часа. Но наиболее важные агенты еще не были задействованы. Внедренные и завербованные много лет назад, еще при Советском Союзе, сегодня благодаря поддержке западных спецслужб они вдруг стремительно ускорили карьерный рост и достигли практически самого верха.

«Да-да, самого верха…» — улыбнулся своим мыслям Ти Джей; на этих, уже достигших всего, кроме физического слияния с богатейшими кланами Америки и Европы, и был расчет в стратегической борьбе с Советами.

Да-да, именно с Советами. Ни Томми Хоуп, ни его боссы не верили, что Россия стала другой и, словно волшебная лягушка из русской сказки, в одночасье превратилась в Василису Прекрасную. Эта страна всегда была, есть и останется непримиримым врагом Короны и всей западной идеологии. В этом не сомневались ни в Моссаде, ни в ЦРУ, ни в МИ-6, ни в других разведках мира.

Ти Джей вздохнул. Тот самый «особый путь» России, о котором говорили все последние годы, пугал мир пострашнее ядерной дубины. Большого Русского Медведя можно было разоружить, обмануть, подкупить, втянуть в очередной путаный договор «по ограничению вооружений», но его нельзя было приручить.

— …следующая станция… — начала диктор метро, и Ти Джей огляделся и решительно вышел из вагона.

В непригодности русских для «приручения» и состояла основная проблема. Приходилось ломать голову и вести рутинную разведдеятельность по подрыву здоровья и благополучия российского государственного организма, который последние годы изрядно «подсел» на западную капельницу «гуманитарной помощи» и нескончаемых кредитов — точь-в-точь, как Черкасов на водочные взятки Алека Кантаровича. И если продолжить подкармливать русских синтетикой, которую на Западе уже никто не употреблял, затягивать поплотнее в долговую пропасть, то на ближайшие двадцать-тридцать лет восточного зверя можно будет хотя бы обескровить и обездвижить. Секретная операция «Доклад» была составной частью этого самого плана по обезоруживанию Русского Медведя через ослабление его военного и научного потенциала.

— Осторожно, двери закрываются, — прозвенел девичий голосок, и Ти Джей стремительно огляделся и вскочил в голубой метрополитеновский вагон.

Следователь потер крепкий квадратный подбородок и протянул через стол стопку бумаг.

— Вы хотели доказательств? Ну, так убедитесь.

Смирнов принял бумаги и замер.

Это были чертежи, буквально на днях полученные им из лаборатории Кубышко. Очень уж Смирнову нравились модели в разрезе и в цвете, а потому их и выполнили на цветном принтере, который был столь удачно приобретен за счет выделенных британцами по контракту средств.

— Вы очень дешево продались, Смирнов, — пожевал губами следователь, — за эту технику импортную, за мишуру, можно сказать.

Николай Иванович насупился. На самом деле техника, необходимая для создания отчетов и докладов, по правилам контракта приобреталась по необходимости за счет заказчика и по общему правилу оставалась за исполнителем. Правда, распределение… — Декан вздохнул: пять новейших компьютеров он оставил на кафедре, один дома, и еще один стоял сейчас у младшей сестры. К каждому, понятное дело, прилагался цветной струйный принтер и сканер.

— Это нормальная практика, — тихо промолвил декан, — и все это строго для работы…

Следователь поднял брови:

— Ваша новая машина — тоже для работы? А ведь она из тех же денег…

Смирнов опустил голову. К сожалению, ни машину, ни телевизор, ни магнитофон и тем более спиннинг нельзя причислить к орудиям труда. Хотя какой, к такой-то матери, труд, если профессор оборонного института ездит на работу в автобусе?!

— Но главное даже не то, что вы получили деньги, Николай Иванович, — покачал головой следователь, — главное то, что вы за это передали англичанам.

Смирнов закашлялся.

— Абсолютно ничего особенного, заверяю вас.

Но следователь так не считал.

— Вот, — протянул он список, — вы передали Дэвиду Кудрофф сорок три отчета об испытаниях образцов. И все образцы, до единого, секретны.

«И кто стуканул?» — подумал Смирнов.

— Это не так. Ни один из них не секретен.

Следователь недобро усмехнулся и потряс в воздухе какой-то бумагой.

— Это показания ваших подчиненных. Они их этой ночью давали. И, вы знаете, никто не стал запираться.

Смирнов шумно перевел дыхание.

— Да-да, — закивал следователь, — они все сказали. И то, что образцы на самом деле из разработок ИКФ для Звездного и что вы фактически принуждали их к раскрытию государственных тайн.

Николай Иванович обхватил голову руками.

«Вот всегда чуял, что этим кончится!»

Он всегда знал, что контракт будет исполнен. И это значило, что британцы проглотят все их доклады и отчеты, высосут их насыщенный информацией мозг, обглодают ученые косточки, выпотрошат их идеи и мысли и исчезнут навсегда…

И вот тогда появятся Они. Вот только никого не будут интересовать ни страдания декана Смирнова, ни унижения его коллег. Никто не обвинит правительство, провозгласившее «курс выживания», что означало «спасайся кто может». И никто не собирается отвечать на главный вопрос: «А как быть тому, кто выжить не может?»

Николай Иванович стиснул зубы. Его, положившего жизнь на поприще теоретической физики, попросту превратили в «издержки рыночной экономики переходного периода». Именно так и ответил на последней коллегии института прибывший «поприсутствовать» новый кудрявоволосый вице-премьер. Улыбался хитрой брезгливой улыбочкой, зыркал бегающими выпученными глазенками и вытирал потеющий лоб. Еще кривился, мол, что это у вас даже кондиционеров нет.