Сандро остановился.

- Спасать себя нужно, вот что! Бояться их будешь - сам погибнешь!

- А что делать? - опуская руки, растерянно спросил грек.

- Пойдем, помогу, - Сандро показал на лес.

В пятнадцать ноль-ноль закончили окружение села. Особенно тщательно были перекрыты выходы и тропы северной части. Но кто мог предугадать маршрут врага? Наблюдение за домом убеждало, что Эмухвари еще там и, судя по их спокойному поведению, не догадываются о надвигающейся опасности. Возможно, они ожидали еще какого-нибудь связного? Или хотели дождаться темноты, чтобы спокойно уйти?

Напряжение нарастало. Наконец, в пятнадцать тридцать пять из комнаты вышел уже возвратившийся из леса Метакса, постоял на веранде, посмотрел кругом и вернулся в дом. Строгов, наблюдавший в бинокль, заметил в его движениях какую-то нервозность. Дальнейшее ожидание становилось опасным, и он послал записки Березовскому, Хангулову и Пурцеладзе. Минут через двадцать посланный им Христофор вернулся с ответом. Березовский соглашался с предложением Николая Павловича окружить дом, предложить Эмухвари сдаться, а в случае отказа, еще до темноты ворваться в комнаты и взять их силой. Конечно, нужно стараться взять их живыми.

Но Березовский рекомендовал начать не в шестнадцать ноль-ноль, а в восемнадцать. Пурцеладзе ответил Строгову лаконично: «Командуй - будем выполнять». От Хангулова посланный не вернулся. Строгов прильнул к биноклю. Неожиданно Христофор толкнул его в бок и показал рукой на улицу. К их дому подходил Дробышев. Борода и большие пушистые усы, прикрытые соломенной шляпой с широкими полями совершенно изменили его лицо, но рука, рука! По ней-то, да еще по хорошо знакомой походке вразвалку и узнал его Строгов. Как только Дробышев вошел во дворик, Строгов тихо свистнул, и через минуту они уже лежали вместе на чердаке и сквозь оторванную доску наблюдали за домом Метаксы.

- Зачем ты пришел? - укоризненно покачал головой Строгов.

- Я дрался с этими людьми целый год. А теперь, когда дело подошло под занавес, ты считаешь, что я должен быть дома? Нет, брат! Мое место сейчас здесь.

- Но тебе будет трудно, - мягко сказал Николай Павлович, - мы закончим это без тебя.

Дробышев грустно улыбнулся.

- Я слишком много потерял в этой борьбе, чтобы не иметь права быть теперь с вами.

Образ Елены проплыл перед его глазами. Не молодой, веселой, жизнерадостной, какой он знал ее в Москве. Нет, иной! Той, которую он запомнил в последние дни. Смерть Елены покончила все счеты, все сомнения. Осталось одно: она любила его и вернулась. Горькое чувство сдавило сердце Дробышева.

Не сразу удалось ему взять себя в руки.

- Расскажи, как обстоят дела, - попросил он Строгова, справившись, наконец, с собой.

Николай Павлович, не отрываясь от бинокля, подробно рассказал об обстановке.

- А где именно засады?

Строгов показал расположения постов.

- Ты здесь бывал раньше? - спросил он Федора Михайловича.

- В прошлом году, мимоходом, - ответил Дробышев. - Примерно представляю себе местность. А с этим Метакса не сорвется?

- Черт его знает! - нахмурился Строгов. - Сандро сообщил, что он согласился помочь. Спасает свою шкуру. Пришлось рискнуть, другого выхода не было.

- Судя по местности, уходить они должны на Семенли, - высказал предположение Дробышев.

- Мы тоже так думаем. Там их встретят Березовский, Сандро и милиционер. В случае нужды слева поможет Пурцеладзе. Он с другим милиционером рядом.

- А Виктор? - спросил Федор Михайлович.

- Напротив нас и тоже с милиционером. Они с той стороны дома, там есть тропа на Андреевку. Перекрыли на всякий пожарный, - засмеялся Строгов. - Обидели парня. Он в бутылку лез, требовал, чтобы его поставили там, где Сандро и Березовский. Говорил, что когда тебя ранили, клятву дал отомстить.

- Тоже мне кровник! - улыбнулся Дробышев. - А клятву действительно давал.

Выстрел, раздавшийся за домом Метакса, перебил его. Они насторожились. Сразу залаяли молчавшие до этого собаки.

- Смотри, смотри! - зашептал Строгов. - Метакса на балконе машет шапкой.

- Значит, вышли! Только поздновато он выскочил, уже стреляют.

И точно в подтверждение этих слов за домом в направлении засады Хангулова послышалась частая дробь выстрелов. Казалось, в пустой кастрюле пересыпают горох.

- Надо перекрыть на всякий случай дорогу на Михайловку, - заволновался Дробышев.

- На развилке дорог - опергруппа милиции, - сказал Строгов.

- Ну, тогда порядок! Давай выходить.

Уже спускаясь с чердака, они услышали крик: «Скорей!» Перегоняя друг-друга, оба выскочили во двор и с пистолетами в руках кинулись к ограде. Через улицу, обхватив руками голову, бежал Метакса. Из-под его пальцев, заливая лицо, тянулись все увеличивающиеся яркие полоски крови.

- Пошли на Андреевку! - испуганно крикнул он, пробегаяя мимо.

Лихорадочная стрельба начала затихать. Выстрелы постепенно перемещались вправо, раздавались реже, огонь велся прицельный и более опасный. Несколько раз высоко над головами Дробышева и Строгова тоскливо пропели шальные пули.

Маскируясь за деревьями, контрразведчики короткими перебежками достигли дома Метакса, обогнули его и очутились на маленькой вытоптанной полянке с плотно обступившим ее кустарником. Выстрелы теперь слышались отчетливей и резко перемещались вправо. Перестрелка шла в движении. Видимо, Эмухвари нарвались на Хангулова и, отстреливаясь, уходили туда, где засел Пурцеладзе.

Надо было торопиться. Строгов и Дробышев бросились в направлении уходящих выстрелов. Продираясь через чащу, они снова услышали частую стрельбу. Совсем рядом зачиркали пули: бандиты приблизились к Пурцеладзе и он встретил их огнем. Пришлось залечь и ожидать, пока Эмухвари примут решение. В поисках лазейки они могли пойти правее и наткнуться на Березовскиго или начать отход и попасть под огонь Дробышева и Строгова. Третьего пути у них не было.

Неожиданно ухнула граната, за ней вторая. На короткое время перестрелка затихла. В тревожной тишине особенно четко слышался треск сухих ветвей: несколько человек, не выбирая дороги, шли на них. Дробышев и Строгов приготовились к встрече, но шум неожиданно начал уходить вправо, на Березовского. Враг чувствовал, что его обкладывают, в поисках щели бросался из стороны в сторону. Наткнувшись на третью засаду, Эмухвари будут прорываться к тропе, ведущей на перевал, а в случае неудачи - через Бешкардаш на юг. Отход их через селение был особенно опасен - возможны жертвы среди жителей. Оставалось перекрыть этот последний путь отступления. Строгов и Дробышев поднялись, прошли сотню метров вправо и снова вышли к дому Метакса. У зеленой полянки они остановились. Сколько человеческих ушей прислушивалось к наступившей обманчивой тишине. Наконец она прорвалась - часто захлопали выстрелы, грохнул взрыв гранаты и застрочил ручной пулемет: бандиты наткнулись на засаду Березовского. Частые хлопки выстрелов порой сливались в сплошной гул, изредка покрываемый разрывами гранат. На какие-то доли секунды огонь стихал, и тогда ясно слышалось однообразное постукивание пулемета. Бандиты упорно пробивали себе дорогу на Семенли.

- Да! Жарко там сейчас! - произнес побледневший Дробышев.

Нетерпеливый Строгов предложил:

- Может, ударим сзади?

- Спокойно! Теперь скоро. Не уйдут! - сдержал его Дробышев. Трудно брать их будет, - продолжал он, поднимаясь и отдирая мешавшие ему усы и бороду, - но надо кончать!

Они пересекли полянку, быстрым шагом прошли вдоль стены дома, очутились у изгороди и залегли. Перд ними лежала улица, по-прежнему пустая и настороженная.

Стрельба затихла. Противники затаились и, высматривая друг друга изредка обменивались огнем. Отчетливо слышался полет пуль. Вот одна, над головами, сломала ветку, другая глухо ударила в зазвеневший ствол. Вдоль улицы, стелясь по дороге, как бы предупреждая об опасности, уныло чиркали невидимые шмели. Некоторые из них, задев каменистую землю, поднимали столбики пыли и, взвизгнув, уходили вверх.