Артем кивнул. Он так и думал.

— Те, кто на меня напал, были больше похожи на разбойников с большой дороги, а не на полицейских. Так что, чем скорее мы замнем это недоразумение, тем лучше для всех сторон.

Подзащитный удовлетворенно чмокнул, и Павлов снова убедился, что перед ним чистокровный ирландец.

«И почему же он рядится в норвежца?»

Причин — вполне безобидных — могло быть несколько, например, банальное бегство от алиментов. На Западе это так же распространено, как и у нас. Артем закрыл блокнот и глянул на часы. Оставалась пара минут до встречи со следователем.

— Герр Джоханссон, и вот еще что. Что бы ни происходило, что бы вам ни говорили, что бы у вас ни спрашивали, главное — не спешите отвечать! Вы имеете право прерваться в любой момент и попросить свидание со мной наедине. Мы все обсудим и потом подкорректируем вашу позицию и ответ. Здесь спешить не надо!

— О'кей!

А потом Артем встретился глазами с полковником Соломиным, и сразу стало ясно, что ничем хорошим эта встреча не кончится. Юрий Максимович на мгновение окаменел и столь же мгновенно отстранился. Нет, меж двумя друзьями не было никакой невидимой стены, между ними была пропасть.

Консул сразу увидел эту пробежавшую между следователем и адвокатом искру, но вот что за ней стояло, определить не мог.

«Неужели все-таки сговор?»

Такой сговор нападения и защиты был совершенно ожидаем, и настроение консула сразу испортилось: проигрывать он не любил.

— Добрый день всем! — бодро, как по шпаргалке, начал следователь — господин Соломин. — Рассаживайтесь, господа. Начинаем представление. В смысле начнем представляться.

Так же бодро он прошел мимо адвоката — так, словно никогда его и не знал, и Павлов невольно замер, хотя внешне остался таким же спокойным и продолжал равнодушно разглядывать серые стены следственного кабинета. Понятно, что задержанный Торн Джоханссон впился глазами в адвоката, а затем и в Соломина, попеременно фиксируя каждое их движение.

«Ух ты, как внимателен!» — мысленно восхитился консул, а тем временем следователь раскрыл папку и достал свежий бланк протокола допроса. Представление и впрямь начиналось.

— Итак, меня зовут Соломин Юрий Максимович. Я руководитель следственной бригады. Справа от меня, — он указал рукой на коротышку, — капитан Конарев Андрей Георгиевич, переводчик.

Усач вскочил, Соломин поморщился и сделал жест рукой, чтобы тот сел.

— Далее. Справа от переводчика — консул Норвегии Нильс Йоргенссен.

Консул наклонил голову.

— Теперь слева от меня… — Он вытянул левую руку и посмотрел в свои записи. Прочитал по ним: — Адвокат московской коллегии адвокатов Павлов. Артем Андреевич.

«Артист…» — не мог не отметить этого маневра консул, а тем временем Соломин поднял глаза на адвоката и, не моргая и ничем уже не проявляя свое с адвокатом знакомство, поблагодарил:

— Спасибо, что оперативно прибыли.

Адвокат пожал плечами и ответил фразой на суржике, смеси русского и украинского, хорошо известной всем по популярному фильму «Покровские ворота»:

— Пожалуйста! Чи шо — обращайтесь!

Консул отлично видел, что прямо сейчас происходит нечто необычное, но вот что за всем этим стояло, не знал, да и не мог знать. И уж тем более консул не знал, что совсем недавно именно этой фразой на суржике отвечал адвокату его старый друг, а ныне, возможно, злейший враг Юра Соломин.

— И, наконец, виновник нашего собрания, — невозмутимо, чуть шутовски продолжил Соломин, — пока еще невиновный, господин Торн Джоханссон.

Он сделал витиеватый жест в сторону задержанного, и тот демонстративно отвернулся. Впрочем, Соломина это нимало не смутило.

— Господа, — с самым серьезным видом оглядел присутствующих чекист, — я пригласил вас, чтобы сообщить пренеприятное известие. Господин Торн Джоханссон задержан вчера органами правопорядка в ресторане «Макдоналдс» на Старом Арбате. Он был одет в военную форму российского офицера. Майора. Документов на право ношение формы у него нет. И быть, как выяснилось, не могло, потому что в нашей армии иностранные граждане служить не могут по закону. Верно, господин адвокат? — обратился он к Артему.

Павлов недобро улыбнулся:

— Вы продолжайте, господин руководитель следствия. Свои замечания мы потом в письменном виде вам изложим. Внимательно вас слушаем.

«Ай да молодец!» — восхитился консул.

Теперь, когда он осознал, что Соломин и Павлов не только не в сговоре, но, похоже, еще и ненавидят один другого, ему нравилось в защитнике все. Нравился спокойный тон и сам ответ нового адвоката. Нравилось, что тот не спешит с ответами, как выучивший урок школьник, и явно знает себе цену. И, конечно же, ему нравилось, как все менее уверенно — с каждой фразой — чувствует себя чекист Соломин.

Пожалуй, все складывалось не так плохо…

Артем чувствовал, что и консул, и задержанный Джоханссон все более успокаиваются и даже начинают быть полезными защите.

— Итак, согласно рапорту участкового милиционера… — с напором продолжил Соломин, и в следующее мгновение Джоханссон склонился к уху адвоката.

— Там не было участкового милиционера, — шепотом на норвежском произнес он, — это подтасовка.

«Скорее всего… — мысленно согласился Павлов, — но ты-то, обычный инженер, где узнал, как отличить участкового милиционера от простого патрульного?»

Впрочем, для дела защиты это заявление Джоханссона более чем годилось. Артем кивнул и тут же сделал пометку в блокноте.

— …при просьбе предъявить документы оказал сопротивление, — продолжал читать Соломин, — нанес телесные повреждения сотруднику правоохранительных органов майору Кривцову. А именно, перелом челюстно-лицевой кости слева, гематома левого глаза, смещение перегородки носа, сотрясение мозга. В настоящее время майор Кривцов госпитализирован.

«Как интересно…» — отметил Артем и невольно оценил вполне обычное телосложение подзащитного. Впрочем, и при атлетическом сложении нанести такие повреждения майору-контрразведчику было нелегко.

Соломин возвысил голос.

— Предупреждая ваши возможные вопросы, — обратился он к защитнику, Торну и консулу, — сразу поясняю: экспертиза телесных повреждений пока не назначена. От ее результатов будет ясно, какая именно из статей Уголовного кодекса будет предъявлена господину Джоханссону. Судя по предварительным данным, как минимум «нанесение телесных повреждений средней тяжести». Но если майор Кривцов будет комиссован решением военно-врачебной комиссии, то без «тяжких телесных» никак не обойтись. Увы! Вот так.

Артем едва не присвистнул, а полковник Соломин захлопнул папку и посмотрел в сторону переводчика:

— Вы все успели перевести?

— Так точно, товарищ полковник. Все до буквы, — отчеканил усач.

Соломин повернулся к Торну:

— Тогда слушаем вас. Желаете что-то добавить? Поправить? Или даже опровергнуть, может быть?

Торн Джоханссон наклонился к Артему:

— Мы не можем подчиняться такой направленности следствия. Смотрите, что происходит. Меня пытаются сделать обычным уголовником, господин Павлов, а ведь я защищался. Далее…

Все так же шепотом на норвежском языке он принялся выкладывать пункт за пунктом — каждое свое возражение, и лишь когда он изложил все и остановился, заговорил Артем:

— Господин следователь, просим объявить перерыв на десять минут. Подзащитный высказал желание пообщаться наедине. Как вы знаете, он имеет на это право, — добавил он.

— Имеет, имеет, — согласился Соломин, — только я тоже не мальчик, чтоб вам каждые пять минут объявлять перерыв. Даю вам тридцать минут, и на сегодня больше перерывов, типа «по-со-ве-то-вать-ся», не просите. Не получите. Можете жаловаться прокурору.

Открывший было рот для возражения Павлов кивнул.

— Перерыв тридцать минут, — объявил Соломин, — прошу всех выйти. Адвокат и подзащитный имеют право общаться без свидетелей. — Руководитель огромной следственной бригады отвернулся от Павлова и Томми и, насвистывая веселый мотивчик, прошел к двери.