Кантарович криво улыбнулся и вытер лоб рукавом, а Черкасов набулькал полный стакан водки. Каждый офицер должен иметь дежурный стакан под рукой, а Черкасов был настоящим офицером, и потому стакан всегда дежурил возле него.

— Извини, Савелич, не предлагаю! — глядя в стакан, произнес Черкасов. — Самому маловато будет.

Он впервые назвал его правильно — по отчеству — и почему-то сразу подумал, что это дурной знак.

«Нельзя им попускать — на шею сядут…» — подумал Черкасов и опрокинул содержимое стакана в себя.

Отдельный кабинет японского ресторана имел все необходимое для веселого времяпрепровождения. В углу беззвучно мерцал телевизор, настроенный на музыкальный спутниковый канал. Рядом — музыкальный центр и караоке. На татами вокруг стола, поджав ноги, расположились четверо: Артем с Соней и Соломин с какой-то нимфеткой, не слишком, кстати, приветливой. Впрочем, нимфетку можно было понять: мужчины наперебой старались угодить заокеанской гостье, а когда ей позвонили, все почтительно замерли.

— Нет, господин Проторов, — отрезала в телефонную трубку Соня, — вы неправильно меня поняли.

— Проторов? — заинтересовались мужчины. — А чего он хочет?

— Он пожертвовал детям Африки двести тысяч, — поморщилась девушка, — а теперь считает, что имеет право со мной отужинать. Вот звонит… нетрезвый.

— Еще раз позвонит, дайте ваш телефон мне, — предложил Артем.

— А если Артема не будет рядом, то мне, — тут же поддержал его Соломин.

Соня заинтересованно прищурилась.

— Ну, Артем Андреевич я знаю, что может ему гарантировать: «по судам затаскаю»… На то он и адвокат. А вы кто, Юра? Что вы ему можете сделать?

Соломин и Павлов фыркнули и переглянулись.

— Из авторучки застрелю! — значительно пообещал Соломин.

— Юрий Максимович, вы шпион? — сделав круглые глаза, цитатой из «Адъютанта Его Превосходительства» спросил Артем.

— Видишь ли, Артемий… — ответил Соломин столь же точной цитатой.

Друзья захохотали над этой столь понятной им шуткой, и через две минуты Соня снова купалась в лучах мужского внимания и повышенной заботы, и даже полковник Юра изображал не то японского самурая, не то повара:

— А вот замечательный кусочек тунца. Сонечка, вы просто обязаны попробовать!

— Ой, ну что вы, я уже так наелась, что теперь не смогу и встать из-за стола.

Девушка заметно смущалась, и Павлов, ловко орудуя палочками, подкладывал ей лакомые кусочки, на которые указывал его приятель Юра.

— Кушай, Соня, кушай. От нас никто еще голодным не уходил. Мы с Юркой даже на единственный рубль могли и поесть, и еще угостить кого-нибудь. Помнишь, Юр?

— О! Это забыть нельзя. Артем очаровал всех поварих в нашей альма-матер, и они ему за это добавку подкидывали.

— Добавку? А что это? — Девушка удивленно вскинула длинные ресницы.

Мужчины переглянулись.

— Это трудно объяснить, — Соломин покачал головой.

— Особенно иностранным гостям, — подхватил Артем.

— Простите.

Соня виновато переводила взгляд с Артема на Юрия и обратно. Она даже представить не могла, что такое добавка. И как могут ее подкидывать какие-то очарованные ее Артемом поварихи.

— Скажите, Соня, а чем вы занимаетесь в настоящий момент? — вдруг заинтересовался Соломин.

Она отложила палочки и, выпрямившись, как ученица, ответила:

— Пытаюсь заниматься благотворительностью, — и тут же коротко вздохнула, что не укрылось от внимательного полковника.

— А почему так грустно?

— Так получилось.

Ей на подмогу пришел Артем:

— Наши толстосумы, Юра, не все понимают. Они не знакомы с такими терминами, как милосердие и помощь, а слово «бес-ко-рыст-ный» воспринимают как оскорбление. Так что Сонечке приходится нелегко.

— Сочувствую и понимаю, — склонил голову Соломин, — мы вон с Темой тоже собирали деньги жертвам карабахской трагедии. Помнишь?

Павлов сухо кивнул.

— Тоже ведь не все понимали, зачем и почему.

Соломин поднял круглый стеклянный чайник, на дне которого распустился великолепный цветок лотоса, и разлил по чашечкам.

— Это самый вкусный чай. Если вы его будете пить каждый день, Соня, то никогда не состаритесь! Подставляйте чашечку.

Полковник ловко разлил по маленьким пиалам душистый напиток, и Соня, следуя примеру молчаливой подруги Соломина, кивнула и, поднеся чашку к губам, вдохнула аромат. Прикрыла глаза и наконец ответила Соломину:

— Вы знаете, а я не хочу. Не хочу не стариться.

Нимфетка удивленно вытаращила глаза, а кавалеры всем своим видом выразили удивление.

— Вот как?!

— Первый раз вижу девушку, которая не боится состариться.

— Забавно. Но почему?

Соня пожала плечиками, сделала глоток чая и, поставив пиалу, посмотрела прямо в глаза Соломину. Ее взгляд был нежным, но прямым и открытым. Так на Юру давно никто не смотрел, и в этот момент он слегка позавидовал своему товарищу, у которого к Сонечке был явно не только платонический интерес. Девушка откинула волосы и пояснила:

— Для человека вполне естественно стареть. Нужно наслаждаться каждым возрастом. Ведь то, что мы знаем в сорок, не дано познать в двадцать, а в шестьдесят приходит мудрость, которой можно поделиться с близкими. Стареть не страшно. Страшно оказаться одиноким. Страшно остаться непонятым. Страшно быть невостребованным.

Нимфетка откровенно загрустила и склонила голову к широкому плечу своего спутника.

— Неужели вы не мечтаете о вечной молодости? — поддержал тему явно привычный к таким знакам внимания Соломин. — А как же любимое женское увлечение?

— Какое?

— Поиски молодильных яблок и средства Макрополуса, — подхватил Артем.

— А-а! — Соня равнодушно наморщила носик. — Вечная молодость? Звучит и то жутковато. Хотя…

Девушка задумалась, и шаловливые искорки вспыхнули в ее глазах, отчего Соломин непроизвольно подался вперед, а она откинулась на мягкий валик, предусмотрительно проложенный вдоль стен.

— Есть одно место, где вечная молодость гарантирована!

— Это где же? — Соломин ловил не только каждое слово, но и каждое движение прелестной американки.

— Где? В раю!

Она откинулась еще сильнее и, слегка запрокинув головку назад, засмеялась, показав мужчинам великолепную работу американских стоматологов, которые придали ее и без того жемчужным зубкам еще больший блеск и белизну. Юра и Артем переглянулись. Соломин подмигнул другу и, залив в себя остатки лотосового чая, мрачно поставил точку в этой странной дискуссии:

— Есть еще одно место. В аду!

Повисла тяжелая пауза, но Юра уже переключил внимание друзей на чудо-аппарат «караоке», и остаток вечера прошел шумно и весело. Пелись и русские народные, и «Мишелл», и «Катюша», и «Мани-мани», и «Рябина кудрявая», и «Амурские волны». И лишь когда Артем посадил Соню в автомобиль и вернулся к медлившему Юре, он снова заметил мелькнувшую в глазах друга скорбь.

Артем покачал головой.

— Юра, спасибо! Давно у меня не было такого вечера…

— О чем ты?! — сделал шутовское лицо Соломин. — Чи шо, обращайтесь! Темка, я был рад тебя видеть. — Затем он наклонился к его уху и тихо сказал: — Девочка классная!

— Да ну тебя! — Павлов шутливо толкнул его в живот.

Соломин так же шутливо перехватил руку, и вдруг улыбка сошла с его лица, а хватка стала на мгновение стальной. Он подтянул Артема поближе и, глядя в переносицу, жарко выпалил в лицо:

— Везунчик ты, Павлов! Если бы не ты, не видать тебе этой Софочки как собственных ушей. — Но тут же отпустил Артема и, обнажив ровные крупные зубы, хохотнул: — Не боись, адвокатура!

На следующее утро санкция на ведение оперативно-следственной работы была получена. Белугин на удивление быстро все понял и санкционировал оперативные мероприятия в полном объеме. Дал в подчинение целый оперативно-технический отдел, три бригады наружного наблюдения и аналитиков. Но главное — назначил руководителем бригады по расследованию шпионского дела именно Соломина.