— У нас все абсолютно готово, дорогой профессор. — Николай Иванович раскрыл застежку-«молнию» — вжж-жжииик! — и на поверхность стола вывалились какие-то кальки, бумаги, чертежи и фотографии.

Британцы живо переглянулись и подались к смирновскому столу. Профессор испытывал настоящее наслаждение, мнил себя триумфатором, победителем, покорителем научного Олимпа. Еще бы! За пару дней проведена действительно колоссальная работа! Всей лабораторией стряпали материалы, на производство которых в реальных условиях ушли бы недели. Да что там недели — месяцы! Нет, не месяцы — годы! А для некоторых отсталых стран и вечности не хватило бы. Так что декан Института кибернетической физики испытывал очень необычные чувства.

Это было неподдельное счастье достижения, смешанное с удовлетворением от завершенной работы и помноженное на ожидание заслуженного вознаграждения. Весь калейдоскоп переживаний и ощущений Смирнова отразился на его круглом лице и вылился в сияющую улыбку. Впрочем, британцам было не до переживаний русского профессора; для них главным было заполучить наконец последние протоколы и материалы испытаний, чтобы завершить и так затянувшуюся операцию «Доклад».

Вице-президент Королевского столичного университета нетерпеливо кашлянул:

— Мистер Смирнов, если вы готовы показать нам результаты работы, то пожалуйста! Мы не против… — И, не совладав с собой, протянул дрожащую руку.

Николай Иванович не спеша вложил в протянутую руку одну из папок. Поверх обложки на приклеенном прямоугольном листке в клеточку шла надпись: «Результаты испытаний. Модели 1–20».

Елена сняла трубку сразу же. Тихий взволнованный голос:

— Алло. Я вас слушаю. Кто это?

— Елена, это Свен. Узнали?

Артем намеренно назвался иностранным именем. Подобное получал каждый слушатель Высшей школы, изучавший иностранный язык. По этим именам их знали во время учебы. Тот же Борис отзывался на Сальвадора. Ему нравилось это длинное красивое имя, которое переводилось на русский как «Спаситель». Артем звался норвежским именем Свен. Жены также знали эти правила и с удовольствием в них играли, поэтому Елена тут же радостно отозвалась:

— Ой! Свен, дорогой! Какой вы молодец, что позвонили. Мне нужно срочно с вами встретиться. С Боррр… Сальвадором беда.

Артем невольно напрягся.

— А где он сейчас?

— До сегодняшнего вечера был дома. Но в восемь его забрали…

Жена Черкасова всхлипнула, и Артем услыхал, как упала трубка.

— Алло! Лена! Куда и кто забрал?

Павлов привык ввязываться в самые сложные дела и решать порою вовсе не разрешимые проблемы и потому, наверное, не боялся никого, кто мог причинить неприятности. Он мог зайти в любой кабинет и говорить напрямую, а если необходимо — и эзоповым языком с любым оппонентом. Он только не любил и пугался неизвестности. К сожалению, в нашем обществе при словах «его забрали» возникает всегда только одна ассоциация. Забирали при Иване Грозном, при Николае Первом, при Керенском и при Ленине, при Сталине и Брежневе. Не перестали «забирать» и сегодня.

— Лена! Леночка!

Телефон не отвечал. Даже гудки не шли. Он попытался набрать его еще раз. Номер молчал. Так, словно его стерли из памяти телефонного узла связи. Артем отключил трубку и задумался. Посмотрел на часы.

«Час ночи. Да… не лучшее время для визитов».

Артем сунул телефонную трубку в карман и прошел на кухню. Домработница явно уже догадалась, что произошло нечто серьезное.

— Катюш, я вас прошу… до утра…

Девушка молча кивнула и уткнулась в книжку, а он двинулся к дверям. Артем знал, что хотя «Утро вечера мудренее» поговорка и хорошая, но иногда утро может и вовсе не наступить.

— Perfect! Awesome! Great! Прекрасно! Великолепно! Здорово!

Вице-президент Кудрофф был действительно потрясен и почти сразу же перешел исключительно на восторженные восклицания. Он поочередно просматривал каждый из вложенных файлов, которые были пронумерованы соответственно от одного до двадцати, и передавал своим коллегам. Те, склонившись над диваном, укладывали их друг на друга и что-то вполголоса мурлыкали.

Смирнову не было слышно их реплик, да он и не прислушивался. Улыбка не сходила с его лица, а себя он чувствовал неким подобием планеты, вокруг которой, словно по орбите, кружились заслуженные похвалы. Вместе с комплиментами вращалась немного и голова профессора. Только сейчас он почувствовал, что слегка перебрал и теперь нуждается в чашечке крепкого кофе.

— Люсенька, милая!

— Да-да, Коленька! Бегу! — отозвалась из глубины квартиры жена.

Несмотря на очень позднее время, она все еще не ложилась спать. Нечасто в их квартирке бывали столь важные иностранные гости, особенно в последние годы. Ей и самой было очень любопытно рассмотреть их получше, но она старалась лишний раз не отвлекать их академическое внимание. Она появилась, запыхавшаяся, в дверях кабинета с подносом и четырьмя чашечками дымящегося кофе. Британцы удовлетворенно задвигали бровями, губами, а Кудрофф даже ушами. Смирнов еще больше расплылся в широчайшей улыбке:

— Вот так, господа! Стоит только подумать, а умная женушка уже тут как тут. Спасибо, милая! Спасибо!

— Да-а-а! Восхитительно! — продолжал сыпать похвалами Дэвид.

Людмила Константиновна Смирнова скромно опустила глаза и выскользнула из кабинета, оставив мужчин пить кофе и коптить потолок своими дымными сигарами. Все дружно пригубили кофе. Он был не самый лучший, но горячий, сладкий и вовремя поданный.

Смирнов опрокинул чашку в рот:

— Это лишь часть. Остальные материалы и образцы ждут вас в моей лаборатории. Завтра, то есть уже сегодня, мы вам их передадим. Уф-ф-ф… — Он вытер выступивший на лбу и лысине от волнения и горячего кофе пот.

Кудрофф захлопнул последний файл и протянул его сидящим на диване. Повернулся к Смирнову и привстал, запустив руку за пазуху.

— Николай Иванович, мы приготовили для вас сюрприз. — Он подошел к столу и положил перед Смирновым аккуратный конверт, извлеченный из внутреннего кармана мягкого твидового пиджака.

— Что это?

— А вы посмотрите. — Англичанин хитро подмигнул декану.

Николай Иванович подцепил край конверта и вытянул небольшую, но очень плотную пачку серо-оранжевых купюр. Пятидесятифунтовые бумажки с изображением какого-то толстяка в буклированном парике приятно холодили пальцы. Смирнов не мог определить, сколько на взгляд было в пачке денег, но явно не две и не три тысячи. Скорее всего, пять, а может, и больше. Декан облизал мигом пересохшие губы, дыхание его участилось, а голова закружилась. Как будто сквозь дрему он слышал слова британского профессора:

— Если все пройдет хорошо и бумаги действительно готовы полностью, то вы получите еще столько же. Мы очень благодарные партнеры. Эти деньги лишь подтверждение наших самых серьезных намерений.

— Правда? — Смирнов еще больше раскраснелся и вспотел. Он не заметил, как пепел упал на полированную поверхность стола. У него внезапно закружилась голова. Он на мгновение закрыл глаза, и перед глазами заскакали в безумном хороводе золотые монетки. Они издавали странный металлический звук: динь-динь-блям-блям! Профессор помотал головой. Звук не проходил.

— Блям-блям! Дзинь-дзынь! Трям-дрям! — надрывался звонок входной двери.

Соломин вцепился в подлокотники кресла и замер. На экране перед ним было превосходно видно, как на площадке перед дверью Смирнова стоит невзрачный мужчина в тренировочных штанах с оттянутыми коленками и в майке-«алкоголичке». Он почесывал выглянувший волосатый живот и настойчиво давил на кнопку звонка.

— Ай, молодец, — не мог не отметить полноты перевоплощения Юрий Максимович.

Он видел все: и стоящих на ступеньках за углом стены готовых к штурму молодцов, и то, как хозяйка квартиры заглянула в глазок:

— Коленька, это, похоже, сосед.