Когда Чиверадзе окончил свой доклад, Березовский поднялся, прошелся по комнате и остановился у кровати больного.

- Ты не находишь, Иван Алексадрович, что в вашей работе много кустарщины?

- Чего? - Чиверадзе даже приподнялся с подушки.

- Кустарщины, - повторил Березовский. - Смотри! На захват Минасяна ты посылаешь одного сотрудника.

- В окружении принимало участие семь человек, - перебил Чиверадзе. Василий Николаевич улыбнулся.

- Ты понял, что сделал ошибку, и подключил шестерых. - И, увидев протестующий жест своего собеседника, продолжал:

- Ну, что сделано, то сделано. Возможно, в данном случае у тебя не было другого выхода. Заметь, я говорю - возможно. Теперь дальше. В Афон поехали четыре человека.

- А Строгов, а Чиковани, а шофер?

- Ну, если ты будешь считать шофера, я вынужден буду скинуть Дробышева. Одной рукой в такой операции много не сделаешь.

- Он знает обстановку лучше других! - с горячностью сказал Чиверадзе.

- Не сомневаюсь! Но в момент ареста помощь его будет не велика. И потом, его состояние.

Зазвонил телефон. Березовский снял трубку.

- Это тебя, - сказал он, пододвигая аппарат к кровати. Чиверадзе долго слушал, потом спросил - Взяли? - Через некоторое время он повторил снова: - Взяли? - Березовский понял, что звонят из Афона.

- Что, что?! - голос у Чиверадзе сорвался. - Как ушел? - Его лицо покрылось пятнами.

Через минуту он положил трубку и рассказал Березовскому, что произошло в Афоне.

- Кто это был? - спросил Василий Николаевич.

Чиверздае пожал плечами.

- Приедут - узнаем!

- Видишь, кто-то ушел. Кто же? Где сегодня ночевал Назим?

- Нет, это не он. Он в Сухуме, но в курсе всех событий. Об аресте Жирухина ему в этот же день сообщил Шелия.

- А этот узнал от кого?

- Вечером к нему приезжал из Михайловки заведующий сельмагом. Как только он ушел, Шелия позвонил по телефону, вышел из дома и на набережной встретился с Назимом. Разговаривали минуты две-три и разошлись. Назим пошел домой и больше не выходил.

- А Шелия?

- С ним сложней, - Чиверадзе усмехнулся. - Покрутившись по улицам, он у Союзтранса взял с ходу машину и поехал в Гудауты.

- Машину установили?

- Да. По дороге он заезжал в Афон.

- К монаху?

- В том-то и дело, что нет. Зашел в ресторан, побыл у заведующего минут десять и поехал дальше.

- К Гумбе?

- Да. С машины слез у дома отдыха кожевников, рассчитался с шофером, дал ему двадцать пять рублей. Как только шофер уехал, начал опять крутить по улицам. Ходил, ходил и привел-таки к дому.

- Ну?

- Гумбы не было, но, видимо, оттуда позвонили на работу и он скоро пришел.

- Долго Шелия там был?

- Часа полтора. Потом к дому подошла машина райотдела, и Шелия уехал на ней в Сухум.

Березовский засмеялся.

- Вот это здорово! Машина милиции перевозит диверсанта и шпиона. И учти, не в качестве арестованного, а по личным делам. Забавно! Приехав в Сухум, он, наверно, еще шоферу-милиционеру дал на чай.

Чиверадзе обидчиво поджал губы и промолчал.

- И Назим, и Шелия, и Шегелия исключаются, - нахмурился Березовский и вопросительно посмотрел на своего собеседника. - А Майсурадзе?

- Тоже! Все они в городе. Я с них глаз не спускаю, - пробормотал Иван Александрович. Настроение у него было отвратительное. Одно к одному. Заболел, да еще в такую минуту. «Столько лет работали, готовили - и на тебе! - думал он. - Мало людей, но разве нехватка их может служить оправданием? Вот и результат: Минасян застрелился. Взять Жирухина поторопились. Надо было позволить ему еще «погулять», - сколько интересного он бы дал в эти тревожные для них дни. Да побоялись, как бы чего не вышло. Еще хорошо, что успели предотвратить диверсию», - оправдывал себя Чиверадзе.

- Не будем гадать, подождем настоятеля. Но вот с Бешкардашской ударной группой из двух человек надо что-то делать. И сейчас же! - после долгого молчания продолжал Березовский. - Ты хотел послать туда еще людей?

- Конечно. Я считаю, что ребята успеют вернуться из Афона.

- Ты уж больно точно все рассчитываешь. По секундомеру. Смотри не ошибись. Когда Сандро должен выйти из Константиновки?

- Утром, часов в семь-восемь.

- А прикрывающий?

- Идет следом.

- А кто подготавливал операцию на месте? - поинтересовался Василий Николаевич и сел на кровать.

- Строгов. Часов в десять Сандро будет в Бешкардаше. - Чиверадзе посмотрел на часы. - Сейчас шесть. В восемь отправим людей.

Березовский перебил его.

- Пограничники не участвуют?

- Зачем? Их задача закрыть границу, а это далеко в горах. А вообще связь у нас всегда крепкая.

- Независимо от этого, сегодня после допроса служки и настоятеля начинай аресты. Наблюдение за всеми не снимай до самого конца.

- Конечно!

- Ну, готовь людей на Бешкардаш. Я поеду с ними.

- Это зачем же?

- Не бойся, мешать не буду. Все-таки в случае опасности лишний ствол будет.

В одиннадцатом часу утра к двухэтажному каменному зданию Гудаутского районного отдела милиции подъехала легковая машина. Сидевший рядом с шофером Чиковани поманил пальцем скучавшего без дела дежурного. Оправляя на ходу пояс, милиционер подбежал к автомобилю и, откозыряв, доложил, что начальник у себя. Чиковани, перепрыгивая через ступеньки грязной, захламленной лестницы, поднялся на второй этаж. На площадке и в коридоре было полно стоявших и даже сидевших на корточках людей. Пройдя мимо них, он постучал в одну из дверей с надписью «Начальник». Никто ему не ответил, он открыл дверь и вошел в комнату. В глубине ее за стандартным канцелярским столом сидел начальник районного отдела Гумба, уже пожилой, полный человек, за глаза фамильярно именуемый «бородой». Чиковани приходилось по работе встречаться с ним. После традиционных приветствий Миша доверительно наклонился к Гумбе и, хотя кроме них в комнате никого не было, вполголоса, по секрету, рассказал, что ночью у Приморского была какая-то перестрелка и «хозяин» очень недоволен, что из района ему об этом ничего не сообщили. Встревоженный Гумба ответил, что о перестрелке он знал еще ночью, но посланный им оперативник так ничего и не выяснил. Сейчас в Приморском и Чобанлуке находятся его люди и, как только они вернуться, он сообщит Чиверадзе.

- «Хозяин» сам приехал туда, - сказал Чиковани. - Злой, как черт, недоволен, требует тебя, кричал, что за других работать не будет. Поедем скорей! - закончил он.

Гумба заторопился. Они вышли к машине. Тут Гумба вспомнил, что не взял из сейфа оружие.

- Мы не перепелок стрелять едем, - засмеялся Миша. - Поехали, - поторопил он.

Рядом с шофером лежал какой-то сверток, поэтому они сели на задние места. Быстро проскочив центральную часть городка и спустившись с горы, машина вышла на шоссе. Километра через полтора, у виадука будущей железной дороги Абзианидзе увидел Дробышева и Обловацкого.

- Давай, давай, кацо, по пять рублей с человека, - смеясь крикнул он, тормозя машину.

- Поезжай скорей за «хозяином» в Сухум, - перебил его Дробышев, садясь рядом с шофером. - Сергей, садись назад! - бросил он Обловацкому. Обернувшись, он сказал Гумбе: - А, ты здесь, здоров! Едем, Саша!

- А я зачем? - спросил Гумба, зажатый между 06-ловацким и Чиковани, когда они проехали виадук.

- Чиверадзе сказал, чтобы ты тоже приехал, - усмехнулся Дробышев.

- Нет, ты подожди, я сойду, - неожиданно заволновался Гумба и положил руку на плечо шофера. - Останови машину!

Саша вопросительно посмотрел на Дробышева. Федор Михайлович незаметно толкнул его ногой и удивленно повернулся к «бороде».

- Ты шутишь, что ли? - сказал он.

- Дай сойти, говорю, - уже упрямо повторил Гумба. Кровь отлила от его багрово-красного, винного лица и оно побледнело.