Сандро обдумывал все, что удалось ему узнать. Итак, Минасян доложен встретиться с кем-то у Красного моста, получить письмо для Эмхи, пойти в Бешкардаш и там передать его. Кто же передал ему это поручение? Уж не гульрипшский ли Христо, с которым он недавно виделся? Хорошо бы встретить Минасяна до того, как он увидит человека с письмом. Во всяком случае надо перехватить письмо или помешать его передаче. Надо было торопиться! И Сандро шел широким, размашистым шагом горца, привыкшего к большим переходам. Но жара и нервное напряжение сказывались. Он чувствовал все нараставшую усталость.

За одним из частых поворотов он увидел бивший из горы родник. Чьи-то заботливые руки аккуратно обложили его камнями. Через переполненную запруду выливалась прозрачная струя и, проточив между плитами канавку через дорогу, стекала в обрыв. Посидев около родника, выпив холодной, чуть горьковатой воды, Сандро пошел дальше.

Недолгий отдых мало освежил его, короткое ущелье казалось бесконечным. Потом дорога стала шире и светлее. Горы как бы раздвинулись и открылся вид на широкое плато. Отсюда до Цебельды оставалось не более трех километров. Далеко слева, за темной цепью буковых лесов, выделялась вершина Лыхты. Еще дальше, на севере, в зоне альпийских лугов, освещенные заходящим солнцем, розовели вершины Абхазского хребта.

- Стой! Подними руки! - послышался голос сзади. Сандро остановился и, медленно подняв над головой руки, обернулся. Шагах в десяти, у затененного выступа скалы, стоял человек в бурке. В руках у него была винтовка, направленная на Сандро. Концы серого башлыка закрывали лицо, виднелись только темные глаза, напряженно смотревшие на него.

«Вот и встретились», - мелькнула мысль.

- Чего хочешь? - спросил Сандро, внимательно рассматривая невысокого коренастого незнакомца.

- Куда идешь?

Голос человека был отрывист и хрипловат, во всей его фигуре чувствовалось столько настороженности и напряженности, что, несмотря на серьезность положения, Сандро улыбнулся. После минутной растерянности, вызванной неожиданностью, он успел взять себя в руки.

- Сейчас в Цебельду, - ответил Сандро.

- Зачем?

Сандро посмотрел на него.

- А ты что, кровник или милиционер? Если милиционер, то арестуй меня, отведи в Сухум, тебе хорошо заплатят, потому что я убежал из тюрьмы. А если кровник, не спрашивай, куда я иду, потому что я сам этого не знаю. И ничего не спрашиваю у тебя! У нас в колонии говорили, что в лесу, около Цебельды - Эмухвари, которые помогают таким, как я.

Продолжая наблюдать за неизвестным, Сандро видел, что тот озадачен его словами.

- А не помогут, пойду через перевал, в Россию, - продолжал Сандро, следя за каждым движением своего собеседника. Но тот молчал.

- Если ты будешь говорить со мной, позволь мне опустить руки. Не хочешь говорить, позволь уйти. Мне нечего отдать тебе, у меня нет ни денег, ни оружия, ни пищи.

- А ты не будешь болтать о том, что видел меня? - наконец недоверчиво спросил, не опуская винтовки, неизвестный.

- Кому? - ответил вопросом Сандро. - Не думаешь ли ты, что ради тебя я пойду обратно в клетку, из которой убежал. Я не знаю, кто ты. Ты Эмхи?

- Я Минасян, - ответил незнакомец, продолжая пытливо всматриваться в Сандро.

- Минасян? - с сомнением спросил Сандро.

- Да! Ты слышал обо мне? - наклонив голову, подозрительно спросил Минасян.

- Слыхал! В городе говорили, что Эмхи около твоего дома убили милиционера и русского чекиста. Позволь я сяду, я очень устал.

Теперь Сандро не сомневался, что Минасян его не тронет и постарается узнать все, что о нем говорят в Сухуме.

- Садись! Что говорят в городе еще? - спросил заинтересованный Минасян.

- Что говорят! - цокнул языком Сандро. - Много! Говорят, что ты не виноват, что Эмхи тебе не доверяют и ушли от тебя. Мало ли что болтают городские бездельники и женщины! Отними у них языки и в городе будет скучно, как на базаре в понедельник.

Минасян опустил винтовку и, подойдя ближе, сел на землю.

Сандро продолжал болтать, рассказывая сухумские новости.

А между тем начало быстро темнеть. Вскоре Сандро уже не различал лица Минасяна, сидящего всего в нескольких шагах. С темнотой пришла прохлада. Далеко на дороге скрипела арба, слышался голос погонщика, торопящего своих буйволов. Где-то лаяли собаки. Наконец Сандро замолчал. Минасян притих и задумался. О чем он думал? В селениях женщины, наверно, раздували мангалы, чтобы накормить пришедших с поля мужей. Усталые, набегавшиеся за день дети, готовясь ко сну, из своих углов наблюдали за взрослыми. Хозяйки, разогревая еду, неумолчно тараторили, выкладывая новости прошедшего дня молчаливо сидящим у огня мужчинам. Пахло подгоревшим молоком, скотом, который мерно жевал рядом, за стеной, - уютными сельскими запахами, привычными для горца, такими заманчивыми для оторвавшегося от своего дома Минасяна. Воспоминания о семье охватили его.

Время шло. На потемневшем небе густо высыпали звезды. Вот одна из них упала, прочертив в небе гаснущий след. В кустарнике спросонья пискнула птица, одиноко гукнула сова. Сандро услышал тяжелый вздох.

- Табак есть? - спросил Минасян. Сандро достал из кармана кисет и протянул его в темноту. Рука его повисла в воздухе, потом он скорее почувствовал, чем услышал, как тот языком лизнул по бумаге.

- Спички есть? - спросил Сандро. И точно в ответ, рядом с ним вспыхнул огонек, осветивший Минасяна. Левой рукой он придерживал винтовку, в правой держал спичку, поднося ее к папиросе. Момент был благоприятен. Сандро резко кинулся на этот огонек, опрокинул Минасяна и тяжестью своего тела прижал его к земле. Завязалась борьба. Минасян, напрягая все силы, пытался сбросить напавшего на него человека. Помня слова Микава о двух револьверах, Сандро держал руки противника. Он понимал, что если не измотает Минасяна в этой молчаливой, яростной схватке, то рискует погибнуть или упустить его. Какими глазами он посмотрит на Чиверадзе, провалив его задание? И Сандро изо всех сил давил противника. Временами борьба этих сильных людей затихала, и тогда можно было подумать, что они отдыхают. Но каждый знал, за что он борется и что с ним будет, если он ослабеет. Короткими, резкими рывками Минасян пытался выскользнуть из-под душившего его Сандро. Это не удавалось, и он отдыхал, собирая силы для новой попытки. Голод, скитальческая тревожная жизнь в лесу ослабили его, дыхание Минасяна стало прерывистым, и только неистребимая жажда жизни заставляла его бороться. Вокруг них дышала темная прохладная ночь, но земля, на которой они боролись, еще не успевшая остыть от лучей солнца, была теплой и пыльной.

Звуки, доносившиеся из селения, затихли. Там рано ложились, чтобы рано, еще до восхода солнца, встать. Было бы совсем тихо, если б не борьба этих двух людей, их тяжелое дыхание, проклятия сквозь зубы. В рот набивалась поднятая ими пыль, они отплевывались.

…В нескольких километрах от места схватки, у большого железного моста, переброшенного через высохшее русло реки, возле громадного, обточенного весенними горными потоками камня, закутавшись в бурку, лежал человек, ожидая утра. На груди его, в небольшой кожаной сумке лежало письмо. Человек пришел издалека, с другой стороны перевала. Минасян должен был получить от него письмо и передать его Эмухвари в маленьком селении Бешкардаш. Бывший царский офицер, ротмистр Чолокаев, произведенный деникинским генералом Улагаем сразу в полковники, послал это письмо «своему брату и другу». Ни Чолокаев, ни Эмухвари никогда не видели друг друга, но приказ резидента английской разведки Томаса Кребса обязывал их соединиться, а в случае невозможности - координировать свои действия.

Зависимость от этого человека и звериная ненависть к Советской власти должны были свести этих людей, и Минасян был связным. Судьба этой встречи решалась сейчас, в схватке на пыльной дороге.