— Фактов пока маловато непосредственных! — заметил неодобрительно Смирнов. — Все больше отражения…
— Мы сами найдем прямые факты! — возразил генерал. — Надо наступать, Герасим Николаевич! В таком деле выжидательная позиция не подходит!
— Я, товарищ генерал, согласен наступать! — с едва заметной досадой сказал Смирнов. — И, как только определится направление…
— А мы сами определим направление! — настойчиво заметил генерал. — Обработка первичных данных закончена?
— Заканчивается, товарищ генерал!
— Поторапливайтесь!
Сдавая очередное задание полковнику Смирнову, Миша с уважением глядел на дело рук своих.
На столе перед полковником лежала справка о городе Сосновске и его районе, с 1930 по 1941 год, аккуратнейшим образом собранная и отпечатанная на машинке. В ней были списки учреждений, история города, карты, таблицы и многие другие данные.
Бегло просмотрев материал справки, полковник взял лупу и некоторое время изучал карту. Потом взял список учреждений и углубился в него.
— Вполне пристойная справка! — удовлетворенно сказал, наконец, Смирнов, быстро делая пометки на листе бумаги. — Да, знаете, младший лейтенант, я вот просматривал сейчас список сельских школ в районе Сосновска и вспомнил… Узнайте у капитана Захарова, прибыл ли ответ из адресного стола.
Когда Миша вернулся и принес от капитана конверт, Смирнов быстро вскрыл его, прочитал письмо и со вкусом закурил.
— Да… — сказал он, жмурясь в клубах табачного дыма. — Так вот, я вспомнил. Я ведь тоже учился в сельской школе. Однажды учительница велела мне прочитать стихи на школьном вечере. Я выучил два стихотворения… — Смирнов еще раз прочитал письмо из адресного стола. — Да, я вышел, значит, перед народом и с выражением прочитал: «Птичка божия не знает ни заботы, ни труда, то как зверь она завоет, то заплачет, как дитя…» Неделю в школу не приходил, стыдился. Садитесь ближе, младший лейтенант. Вот так. Можете курить. Теперь смотрите сюда. Вы готовили эту справку несколько дней. Было трудно и скучно, и вы не раз думали, что я формалист, бумажная душа, старый волокитчик…
— Никогда я не позволил бы себе так о вас думать, Герасим Николаевич… — горячо сказал Миша.
— Ну, что-то вежливее, может быть, думали… Младший лейтенант, я хочу, чтобы вы поняли, какая удивительная сила кроется в факте, если он точно, с любовью обработан… Смотрите сюда! — властно сказал полковник. — Вот листок из сообщения, сделанного Марией Николаевной Дороховой. Из него мы видим, что Горелл работал при гестапо города Сосновска. Дорохова отмечает, что Горелл арестовывал людей по какому-то совсем особому выбору… В чем существо этого выбора?
Мы знаем из сообщения Штарке, что Горелл учился в Кембридже на физическом факультете.
Он встречался с известным в Европе шпионом Хартом, торгующим информацией об ученых.
Он встречался с Иохимом Цванциком, шпионом с дипломом инженера-энергетика, занимавшимся шпионажем именно в области энергетики.
Теперь слушайте, младший лейтенант! В списке учреждений Сосновского района того времени мы видим научно-исследовательский энергетический институт. Руководил институтом талантливый ученый Федор Федорович Гордин. Он возглавлял в те времена группу, успешно работавшую в области изучения атомной энергии. В момент вторжения фашистских войск в город Федор Федорович бежал в партизанский отряд и вскоре погиб.
Это за ним, повидимому, охотился Горелл. Пытаясь собрать о Гордине хоть какие-нибудь сведения, он замучил на допросах его отца, старого театрального парикмахера Федора Ивановича. Гордина. Горелл принял Машу за дочь ученого, но Маша искренне ответила, что не знает такого, Горелл понял, что она говорит правду, и выбросил ее из тюрьмы. Справку о семье Гординых подобрал капитан Захаров. Мне показалось сразу важным выяснить, что за человек старый парикмахер, местонахождение института установили вы. Вот, младший лейтенант, какая красивая сила скрыта в фактах! Теперь у нас с вами уже есть некоторое ощутимое представление о фигуре господина Горелла…
Что ж, будем наступать! — удовлетворенно повторил полковник. — Так как же мы, по-вашему, поведем наступление, младший лейтенант?
— Как? — Миша откашлялся, расставил ноги и храбро сказал: — Очень просто, товарищ полковник!
— Даже просто? — усмехнулся Смирнов.
— Нет, я не то хотел сказать! — смутился Миша. — То есть, если он последовательно интересуется наукой, в этой области его искать надо, верно, товарищ полковник?
— Разумно! — опять с удовольствием усмехнулся Смирнов. — Передайте капитану Берестову, что по моему приказанию вы с сегодняшнего дня находитесь в распоряжении капитана Захарова.
— Спасибо, товарищ полковник! — порывисто вырвалось у Миши, он встал и вытянулся.
— Я хочу еще кое-что вам сказать! — продолжал полковник, поглядывая исподлобья на Мишу. — Вот вы обратились ко мне на днях с просьбой подключить вас к делу Горелла. Вы тогда обиделись и огорчились, младший лейтенант. Садитесь!
Миша сел. Взглянув в глаза полковнику, он вдруг перестал стесняться этого рослого, сильного, пожилого человека, улавливавшего каждое его душевное движение.
— На погранзаставе легче было? — спросил, помолчав, Смирнов.
— Легче, товарищ полковник! — искренно вырвалось у Миши. — Только вы не думайте…
— Я понимаю, «Малыш»! — тепло перебил полковник. — Будет еще труднее. С каждым месяцем, с каждым годом. Вот мы все вроде сухие друг с другом. Вопросы не любим. На дисциплину крепко нажимаем. Иначе нельзя, младший лейтенант! Это надо понять сразу…
— Я понимаю, товарищ полковник! Я никогда на вас не обижался, — торопливо сказал Миша и опять поднялся со стула.
— Да. Можете быть свободны. Передайте капитану Захарову, чтоб он зашел ко мне. И позвоните в гараж, пусть приготовят машину к дальней поездке. Выполняйте!
Шесть больших деревьев сирени полукругом расположились у подъезда небольшого трехэтажного здания. Полковник Смирнов вышел из машины и вручил документы охране. Боец охраны сел за руль и дотянул машину до площадки перед гаражом.
Пока документы сверялись с Москвой по телефону, Смирнов сидел на скамье под темнолиловым шатром и не торопясь, с удовольствием вдыхал воздух, в котором запах сирени смешивался с теплым, горчащим запахом сосновой смолы. Смирнов почти задремал, когда начальник охраны коснулся его плеча, подал документы и оказал:
— Милости просим, товарищ полковник! Я уже сообщил Александру Петровичу, что вы приехали, он сейчас проходит через защитные камеры. Через полчасика примет вас. Наверх пройдете или здесь отдохнете, на солнышке?
— Конечно, на солнышке! — сказал Смирнов и снова зажмурился. А когда перед ним опять стали всплывать смутные очертания первого сна, голос окликнул его откуда-то сверху.
— Герасим Николаевич? Заходите, дорогой!
— Я! — Смирнов стряхнул сон и поднял голову. В окне второго этажа стоял, вытирая лицо и шею мохнатым полотенцем, человек в белом халате.
В большом, залитом солнцем кабинете без занавесей Смирнова встретил профессор Пономарев.
Кабинет Пономарева не походил на обычные деловые кабинеты. Там почти не было мебели — только письменный стол и пара жестких стульев. Стены, пол, металлические шторки, рулоном свернутые над окнами, — все покрывал толстым слоем белый матовый лак, и в комнате стоял резкий запах каких-то не известных Смирнову антисептических веществ.
— Правила наши знаете, курить нельзя, ничем не угощаем! — засмеялся Пономарев. — Плохие хозяева. А лучше всего пройдемте в сад!
— Да нет, если позволите, здесь поговорим! — настоял Смирнов. — У вас на территории хоть и проверенные люди, а все же побережемся!
Пономарев быстро ладошкой провел по гладко выбритой голове, боком присел на стул, поджав под себя правую ногу, и принялся сосредоточенно вертеть, в пальцах карандаш. Глаза его за тяжелыми окулярами очков поблескивали недоброжелательно и скептически. И сейчас же в душе у Смирнова шевельнулось то слабое чувство раздражения, которое в нем всегда вызывал Пономарев.
