Гитлеровская Германия была разгромлена, но ее агентура не только не сложила оружия, а начала проявлять чрезмерную активность. И, на первый взгляд, трудно было понять, кто, и почему пользуется ее услугами. Кое-какие следы вели на завод. И Чингизову пришлось на некоторое время обосноваться здесь в должности инспектора по технике безопасности. Работа на заводе, которую обязан был выполнять по заданию Комитета госбезопасности Октай Чингизов, потребовала от него основательного знакомства не только с людьми, но и с заводской техникой и производственным процессом.
Молодой и талантливый инженер Азимов был одним из создателей того нового, что прославило завод. Умение выдвинуть смелую, неожиданную теоретическую проблему, организовать и довести до конца блестящий эксперимент, а потом осуществить его тут же на заводе, завоевало молодому инженеру уважение среди маститых ученых и на производстве.
В числе нескольких человек он был посвящен в подлинное назначение Октая Чингизова и, как полушутя, полусерьезно говаривал Октай, превратил контрразведчика в квалифицированного инженера. Незаметно для себя, эти два совершенно разные внешне и по натуре человека — собранный, подтянутый, чуть суховатый Октай Чингизов, о котором на заводе знали, что он прошел в боях весь тяжелый путь войны от предгорьев Кавказа до Эльбы, и мягкий, добродушный, чуть рассеянный Азимов, пожалуй, даже невнимательный ко всему, что не касалось его непосредственной работы, — крепко сдружились между собой. Их роднила присущая обоим внутренняя цельность и собранность и… страсть к футболу.
По-разному сложилась жизнь этих двух еще молодых, но уже многое испытавших людей. Майор Октай Чингизов родился в маленьком городке, окруженном с трех сторон вековыми заповедными лесами, покрывавшими склоны гор. Основными обитателями этого города были немцы-колонисты, переселившиеся сюда в середине прошлого века и создавшие здесь великолепные виноградные плантации, урожай с которых шел на винные заводы.
Все в этом городе дышало немецкой аккуратностью и педантичностью: и фруктовые деревья, посаженные на одинаковом расстоянии друг от друга вдоль маленьких арыков-каналов, содержавшихся в абсолютной чистоте, и многочисленные цветочные клумбы, и глубокие погреба с многолетними винами, которые закладывались для праздников и семейных торжеств. Урожай с плантаций колонистов, объединившихся в середине 30-х годов в сельскохозяйственную артель, сдавался на переработку на государственные заводы. Свои же приусадебные участки приносили им немалый доход. В домах царил достаток. Редко в чьей квартире не было пианино или какого-нибудь другого музыкальною инструмента. По вечерам в клубе симфонический самодеятельный оркестр молодых колонистов репетировал пьесы Баха, Шуберта, Брамса.
Октай Чингизов учился в городской школе, и немецкая речь стала для него близкой, как и родной язык.
Отец его, полвека проработавший в тех краях лесничим, научил своего единственного сына распознавать деревья, охотиться, читать следы зверей, угадывать их повадки. Еще мальчиком Октай вместе со своими друзьями-восьмиклассниками не раз ходил на кабана и медведя. В окрестных горах и лесах ему были знакомы каждая тропинка, каждый кустик. Он мечтал, окончив школу, пойти в лесотехнический институт, унаследовав, таким образом, профессию своего отца. Но, как это было со многими, война помешала ему. Вместо концерта симфонического оркестра на утреннике, посвященном окончанию школы, Октай Чингизов, как и тысячи его сверстников, услышал в тот день по радио весть о том, что гитлеровская Германия вероломно вторглась в пределы его Родины.
Он решил уйти добровольцем на фронт. Это решение пришло сразу. Слезы матери, несказанная боль в ее глазах, когда он объявил дома о своем решении, заставили его на какой-то миг поколебаться, ведь он еще не подлежал призыву в армию. Но во взгляде отца, молча перебиравшего старые янтарные четки, он прочел суровое гордое одобрение. И Октай Чингизов стал воином. А вскоре в маленький домик лесничего на окраине южного городка стали приходить сложенные аккуратным треугольником письма с номером полевой почты. Мать Октая, старая Медина, хранит их и сегодня в ларце вместе с какими-то высохшими диковинными шишками, которые ей принес когда-то в молодости из своих далеких лесных скитаний ее муж Али.
Был у Октая на фронте один эпизод, который в дальнейшем определил его жизнь и заставил отказаться от своей мечты о лесотехническом институте. В один из зимних дней 1942 года командир батальона, побывав во взводе, где служил Октай Чингизов, обратился к бойцам:
— Нашему командованию нужен «язык». У противника какая-то перегруппировка войск. Прибывают свежие части. Мы должны знать, что у них происходит. Кто пойдет на поиск?
Октай Чингизов вышел из строя, четко подошел к командиру и доложил:
— Старший сержант Октай Чингизов. Я пойду.
Комбат критически осмотрел черноволосого юношу, — больно молод, видать, горяч, — заметил:
— Разведка требует осторожности. Можно пойти и не вернуться.
— Знаю, — коротко ответил Октай. — Мне будет легче чем другим выполнить боевое задание: я владею немецким языком.
— Все мы в школе учили «вас ист дас», — улыбнулся комбат, — но этого, маловато.
— Я говорю по-немецки так же, как и на русском и на своем азербайджанском языке, — ответил Октай.
Комбат задумался.
— Что ж, пойдем со мной. И вы, — указал он пальцем на стоявшего рядом с Октаем коренастого старшину, на груди которого поблескивал орден «Красной звезды».
— Старшина Никанор Федотов, — пробасил крепыш, напирая на букву «о».
— Сибиряк? — спросил комбат.
— Так точно, с Байкала, из села Зубовки, может, слыхали?
— Почти земляк, — улыбнулся комбат. — Я из Омска.
…До утра ждали солдаты возвращения своих товарищей, а их все не было.
— Застряли ребята, — вздыхал командир взвода Леонид Криворучко, вкладывая в это «застряли» совершенно понятный, бойцам смысл. Они не любили употреблять слово «погибли». А под вечер командир взвода был вызван к комбату. Вернулся радостный и одновременно опечаленный.
— Молодцы наши Чингизов и Федотов! Хорошего «языка» привели, обер-лейтенанта, и много ценных сведений достали. У генерала они сейчас. Ребят наградят, да только к нам они, говорил мне комбат, видать, не вернутся. У начальства думка есть оставить их в дивизионной разведке.
Так не вернулся больше в свой взвод старший сержант Октай Чингизов. Был он вскоре произведен в младшие лейтенанты, стал командовать взводом в разведроте дивизии, активно участвовал в различных боевых операциях и прославился как один из лучших следопытов части. А еще спустя год он был переведен на работу в отдел контрразведки армии под начальство полковника Анатолия Константиновича Любавина. С ним он, когда окончилась война, и вернулся в Советабад на работу в органы контрразведки.
Первую половину месяца Чингизов провел в родном городе. И радостным и горьким было его свидание с матерью: весной прошлого года она овдовела, а Октай потерял отца. В горах разлились селевые потоки. Маленькая речушка, которую в жаркие летние месяцы Октай с товарищами, засучив штаны, переходили вброд, наполнилась вешними водами и с шумом устремилась вниз, с корнем вырывая вековые деревья. Старый лесничий был в горах, когда хлынул поток. Он объезжал заповедные участки верхом по краю отвесной скалы. Конь поскользнулся и упал на передние ноги, старик же, не удержавшись в седле, перекинулся через лошадь и ударился головой об острый камень. Тело его сельчане нашли через три дня, когда к берегу реки прибило труп лошади, затонувшей в потоке.
Мать не хотела покидать насиженного места, и Октаю пришлось вернуться в Советабад одному. Он жил в офицерском общежитии. Только два года спустя, когда было закончено строительство нового жилого дома областного управления внутренних дел, ему предоставили там маленькую двухкомнатную квартиру, и он уговорил мать переехать жить к нему.
