— Товарищ генерал, до конца доверять «Иуде» никто не собирается. Но в нынешней ситуации ему просто некуда деваться, так как в камере и в последующих беседах он сдал столько, что обратного хода у него просто нет. К тому же серьезнейшим аргументом в дальнейшей работе с ним является его дочь.

В этой связи Эди в нескольких словах поведал о своей встрече с Еленой и чемоданчике, а также о вручении ей по согласованию с Маликовым сберкнижки с двадцатью пятью тысячами рублей.

— Правильно рассуждаешь и поступаешь, майор. То, что он любит дочь, я тоже усмотрел в сводках. Но имей в виду, что самым веским аргументом в его сотрудничестве с нами будет, если натовцы поверят в нашу «лапшу». А над вариантами дальнейшего использования «Иуды» надо будет еще поразмышлять. Вот так, майор. Или у тебя на этот счет есть свои соображения?

— Согласен, товарищ генерал, — коротко ответил Эди.

— Ну если ты согласен, — улыбнулся он, — то скажу, что мне уже доложили о готовности пленки, и теперь слово за тобой. Так что действуй и, пожалуйста, очень аккуратно, этот Моисеенко посложнее «Иуды». Но и ты не новогодний подарок, я убедился в этом. Главное, не сомневайся, ты во всем прав, потому что воюешь за свою родину. И за твоей спиной стоим мы, готовые в любой момент поддержать тебя. Думаю, у тебя все получится. Я просто уверен в этом. А ты? — спросил он, сделав акцент на последнем слове.

— Я тоже, но только…

— Не понял, что означает твое «но только»? Ты что — сомневаешься? — прервал его зампредседателя.

— Видите ли, мне говорят, что к Моисеенко надо идти с жучком, а я считаю, что этого делать нельзя, поскольку его люди могут отсканировать меня и тогда…

— Так, так, что еще за микрофон, мне еще утром докладывал Маликов, и ни о никаком микрофоне речь не шла, — раздраженно проговорил зампредседателя, поднял трубку с одного из своих многочисленных телефонных аппаратов и резко скомандовал: — Срочно Маликова… — Затем, видимо, услышав, что того нет на Лубянке, сделал небольшую паузу и спросил: — Кто на месте? — Послушав несколько секунд абонента на другом конце провода, и произнеся: — Этого не надо, он только все запутает, — бросил трубку на аппарат и грубо выругался в чей-то адрес. Затем сделал короткую паузу и, взглянув на Эди, уже спокойно сказал: — Майор, ты иди в главк, а я сейчас разберусь с этим дурдомом, и тебе мой помощник подскажет, как поступить. До этого никаких действий не предпринимай. Тебе все ясно?

— Так точно, — произнес Эди, поднимаясь из-за стола.

— Ну, хорошо, тогда иди, — сказал зампредседателя, окинув его доброжелательным взглядом.

И, уже идя к выходу, Эди за спиной услышал недовольное бормотание генерала, из которого понял, что «какие-то выскочки пытаются превратить контрразведку в клуб дилетантов, но он не позволит…»

Спустя десять минут Эди уже шел по коридору, где размещался отдел Артема. Отчего-то его кабинет был открыт и пуст. Эди не стал заходить и отправился к Минайкову, который встретил его возгласом:

— Вы не представляете, что у нас происходит!

— Поясните, буду знать, — пошутил Эди, пожимая руку коллеги.

— Бузуритов рвет и мечет, а Артем из-за этого места себе не находит, — улыбнулся он.

— Это Артему на пользу пойдет — движение придает силы, — вновь пошутил Эди и спросил о судьбе чемоданчика.

— В нем зашифрованная история предательства «Иуды», кое-какие технические средства, номера счетов в загранбанках, паспорта на него и на дочь с открытыми визами в ФРГ, ну и сберкнижки… я и не подозревал, что такие деньги могут быть у конкретного человека.

— Как видите, бывают у шпионов и, как думается, могут быть и у чиновников, имеющих доступ к благам.

— Да, чуть не забыл, Бузуритов распекал Артема из-за того, что вы отдали дочери шпиона сберкнижку. Грозился провести какое-то расследование.

— А где сейчас Артем? — спокойно спросил Эди, подчеркнув тем самым, что ему неинтересна эта тема.

— Был у себя. Пойдемте, провожу.

— Его нет у себя, я только что заглядывал, кабинет открыт и пуст.

— Тогда присаживайтесь, я угощу вас кофе, — предложил Минайков.

— Спасибо, с удовольствием, — согласился Эди и прошел к окну, за которым виднелась площадь с памятником Дзержинскому.

«Как несравнимо тяжело было ему, находящемуся в окружении тайных и явных врагов как в самой стране, так и за ее пределами. Когда за личинами верных служителей делу революции нередко скрывались откровенные провокаторы, которых необходимо было выводить на чистую воду и наказывать», — подумал Эди, глядя на бронзовое изваяние Железного Феликса. Неожиданно на память пришли слова чекистского учителя-обществоведа Федькина, который слыл среди курсантов скрытым оппозиционером современных коммунистов, о том, что в революционные годы в рядах большевиков обосновались провокаторы императорской охранки. Особенно заметной фигурой в их ряду был Роман Малиновский, глава думской фракции, любимец Ленина, имевший псевдоним Портной. Правда, таких лиц постепенно разоблачали, но к тому времени они успевали натворить много бед.

Мысли прервал стремительно вошедший в кабинет Артем. Увидев стоящего у окна Эди и расставляющего на столе чашки Минайкова, он выпалил:

— Меня бьют страшным боем, а они надумали кофе пить. Эди, что так долго, нас же ждут.

— Артем, давай я тебе кое о чем расскажу, а потом и пойдем, — улыбаясь, произнес Эди, наблюдая за тем, как Минайков разливает в чашки кофе. — Присядь и выпей с нами этот божественный напиток. Поверь старой истине, что в здоровом теле здоровый дух, а это серьезный аргумент в борьбе с агентурой мирового империализма.

Артем, даже не пытаясь скрыть своего удивления от тона Эди, все-таки нашел в себе силы присесть за стол, но к чашке так и не притронулся, что говорило о его нервозном состоянии. В отличие от него Минайков, глубоко вдохнув исходящий от кофе аромат, весело промолвил:

— А мне понравилась глубокомысленная речь Эди. От нее так и веет спокойствием и уверенностью в своей правоте и, главное, что все будет хорошо. И потому, товарищ начальник, предлагаю вам присоединиться к нам и послушать, о чем пойдет разговор.

— Володя, прекрати паясничать, не до этого, — резко бросил Артем и уставился на Эди вопросительным взглядом.

— Собственно, много говорить не стану, лишь отмечу, что сейчас позвонит помощник зампреда и даст знать, как быть с Моисеенко. И потому нам остается ждать и наслаждаться кофе.

— Эди, объясни, что это значит?

— А это значит, что я только что пришел от Иванкова, который меня вызвал, чтобы лично заслушать о работе с «Иудой». Оказывается, в отличие от некоторых своих подчиненных, он не забыл о поручении, которое сделал на совещании перед нашим отъездом в Минск.

— О бог мой, ко всему еще и за это влетит! — воскликнул Артем, подняв глаза к потолку. Но тут же, видимо вспомнив детали совещания, радостно добавил: — Постой, сказано же было тебе зайти. Так что я здесь ни при чем, — добавил он, вызвав тем самым на лице Минайкова гримасу неодобрения.

— Да, так оно и было. На этот раз тебе повезло, — согласился Эди, подмигнув Минайкову. — Накажут, видимо, только меня и по твоему рапорту.

— Но расскажи, какие задачи он обозначил? — спросил Артем, пропустив мимо ушей последнюю фразу.

— Продумать, как дальше использовать «Иуду» против натовцев, — ответил Эди, заключив при этом, что Артема, к сожалению, нисколько не волнует, накажут его товарища или нет.

— Но его же посадят?

— Медаль, конечно, не дадут, — улыбнулся Эди и, чтобы поменять тему разговора и несколько раззадорить Артема, промолвил: — Иванков сказал, что ему уже доложили о готовности пленки. Получается, что все готово для действий, а я бездельничаю.

— Пленка действительно готова, но остается нерешенным вопрос с микрофоном.

В этот момент раздался резкий телефонный звонок. Владимир быстро добежал до аппарата и снял трубку.

— Они оба у меня, — отчеканил он, показав пальцем в потолок.