— Как только бумага перестанет подвергаться воздействию антимагического вещества состава поезда, все мои заметки станут невидны. Ты же сможешь их прочитать, приложив палец.

— Понял, — ответил Амату я.

Получив в руки этот лист, с жадностью всё просмотрел с двух сторон: схему, обозначения и пометки на полях. Сложил аккуратно и убрал записи во внутренний карман своего пиджака.

Я поблагодарил адмирала, крепко пожав ему руку. Тут же из своей комнаты вернулся чем-то расстроенный князь.

— Дорогой друг, тебя бросили? — ехидно подколол Амат.

— Если бы, — фабрикант пожал плечами и протянул конверт адмиралу, — на вот, почитай.

Жимин довольно долго читал это послание на пяти листах, то и дело возвращаясь и перечитывая вновь и вновь. Написан текст был аккуратным мелким почерком с несколькими схемами.

После прочтения лицо адмирала приняло загадочное выражение.

Князь, увидев реакцию графа, сел в кресло и вытянул ноги.

— Чёрт, — нарушил тишину адмирал, принимая зеркальную позу в соседнем кресле.

— Ага, — согласился с ним фабрикант.

— Ей можно доверять?

— Она мой лучший агент.

— Что случилось-то? — не выдержал интригу я.

— Началось, судя по косвенным признакам в отчёте, — угрюмо почесал свой нос фабрикант.

— Точно началось, — адмирал начал нервно поглаживать бороду.

— Да блин… Что началось-то? — потребовал разъяснений я.

— Революция.

— Революция начинается.

Три часа ночи. Бологое. Центральный вокзал.

Тёплая летняя ночь. На небе ещё светили звёзды, но в таких широтах это ненадолго. Если бы сейчас я был в Петербурге, то там уже вставало бы солнце. Белые ночи.

На перроне станции Бологое было безлюдно, да и кто мог бы ехать отсюда в столь поздний час. Я же ожидал скорый из Петербурга в Москву, который уже минут на пять опаздывал.

Экспресс ушёл в сторону императорского дворца больше двух часов назад.

Аргументы новых друзей убедили меня не глупить и на время затихариться.

Но зачем?

Я не хотел терять столь драгоценный ресурс, которого вечно не хватает в нашей жизни.

Мне надо двигаться вперёд к своей цели, а цель на данный момент у меня одна: как можно быстрее вернуть магию.

Жаль, конечно, что придётся проделать опять этот маршрут в обратном направлении до города Чусового, но что тут поделаешь. Вот такие выкрутасы судьбы!

Я планировал на скоростном поезде добраться до Москвы, а там пересесть на состав, следующий до телепорта.

На это у меня уйдёт не больше двух дней.

Почему двух?

Всё просто. Обычные пассажирские поезда не стояли на станциях прорву времени. Они меняли лишь паровоз, а для этого требовалось не больше десяти-пятнадцати минут.

Императорский экспресс постоянно подзаряжал свои резервуары магической энергией, которая требовалась ему для подпитки антимагической защиты, на что уходили часы.

Вот поэтому мне понадобится всего лишь два дня, а не три.

Вдали я увидел свет от главного прожектора. Оповестительный сигнал — один длинный свисток. И вот уже скорый поезд Санкт-Петербург — Москва прибывал на станцию Бологое.

Вещей у меня немного: одна небольшая сумка и тубус с удочками, где лежат парные сабли. Был, конечно, соблазн побежать в первый поезд на склад и забрать все личные вещи Антона.

Но зачем?

Во-первых, это привязанность моего реципиента к предметам, которые вызывали у него сильные чувства и воспоминания, меня же эти вещи не удерживали.

Во-вторых, это было просто нереально. Поезд сразу двинулся бы в путь, он же шёл первый, а стоянка в Бологом всего пятнадцать минут, следующая станция уже конечная.

В-третьих, Антон по-прежнему не выходил со мной на связь. Я уже начал опасаться получить от него какую-то пакость, вот и решил спровоцировать на общение, но нет, безуспешно.

Вещи Антона не должны были пропасть без вести, я попросил бывших коллег собрать их и переслать по почте матери в имение.

А как же коробка с его трофеями?

Я посчитал, что всё же не стоит её посылать Елизавете Андреевне и попросил выкинуть. Предчувствие подсказывало мне, что народ всё же заглянул в неё и растащил содержимое на сувениры. А про похождения моего реципиента будут гулять слухи похлеще прежних. Ну да ладно, Антону это точно бы понравилось.

Паровоз прошёл мимо, обдав меня паром. Состав был пёстрый: сначала шли синие вагоны, потом жёлтые, зелёные и в самом конце была пристегнута пара вагонов коричневого цвета. Каждому цвету соответствовал определённый класс комфорта.

Я не хотел вызвать лишнего внимания и расспросов со стороны пассажиров и поездной бригады. Подумал, что по внешнему виду нельзя было сказать, что я дворянин, хоть и низшего класса: одежда простая, дорожная, оружие спрятано.

Передо мной остановился вагон третьего класса, в принципе, как я и планировал.

— Привет, служивый, у тебя местечка не найдётся до Москвы? — поинтересовался у проводника, открывшего двери ближайшего от меня зелёного вагона.

— Документы есть? — оглядев меня, спросил он, выпуская пассажиров из вагона.

— Есть.

— Так чего не купил тогда?

Не станешь же ему обьяснять, что не обзавёлся билетом на станции, из-за того что не хотел светить свои документы.

Я не собирался облегчать возможным преследователям задачу поиска.

Тут же пришлось импровизировать.

— Так свой я, думал так сговоримся, по-братски прихватите, — звякнул я мелочью в кармане.

— В смысле? — недоверчиво посмотрел он на меня.

— Проводник я, контракт сегодня закончился, вот домой и возвращаюсь.

— Ты? Да в жизнь не поверю, — в открытую засмеялся он. Осмотрел меня с ног до головы.

— Это ты по внешнему виду не суди, — сказал я.

Понял, что всё-таки ступил, уж больно у меня вид шикарный для вагонов третьего класса, надо было к жёлтым идти, второго.

— Да у тебя дорожный костюм стоит столько, сколько я за полгода зарабатываю.

— Так с последней зарплаты купил, решил себя обновками порадовать. Когда ещё раз так шикануть можно будет? — увидев по-прежнему скептический взгляд, добавил, — я на экспрессе работал.

— На Петровском что ли? Других по этому маршруту точно не ходит. Хотя он вроде из Петрозаводска должен утром выезжать согласно расписанию. Нет, ты мне врёшь, — вслух размышлял недоверчивый проводник.

— А вот и не угадал, я на императорском экспрессе служил.

Проводник опять неверящим взглядом зыркнул на меня. Ему было лет под пятьдесят, коренастый, видно, что опытный — матёрый. Вёл себя осторожно, со мной говорил, а сам по сторонам смотрел, состав контролировал, да и вокруг обстановку.

— Стой, стой. Не надо охрану звать, — остановил его.

Я увидел, что он своему соседу по службе из ближайшего зелёного вагона третьего класса начал рукой подавать жесты об опасности. После моих слов приподнял одну бровь, задумался, прищурил второй глаз.

— Правда из наших будешь?

— А то!

Повернулся к его коллеге из соседнего вагона и сигнализировал ему: «отбой тревоги, всё хорошо, это свой».

— Убедил. Иди за мной, — он махнул коллеге, подтверждая отмену сигнала опасности и повёл меня за собой в вагон.

Здесь была просто невыносимая духотень. Дышать просто невозможно, а это ещё не такая жаркая ночь, как иногда бывает, тогда здесь настоящая душегубка.

Такой разительный контраст между экспрессом, в котором я работал, и этим местом.

— Проходи, располагайся, — указал он мне на свободные места.

— Что должен? — поинтересовался я.

— Сейчас дежурный придёт, с ним поговоришь, нам сказали строго посторонних не брать. Но ты вроде бы свой, — кивнул он мне напоследок и ушёл в сторону входной двери в вагон.

Я направился к ближайшему свободному месту около прохода. Вагон тут был без перегородок. С одной стороны деревянные скамейки со спинками — на троих человек, над ними висела полка, где по двое — трое спали дети разных возрастов. С другой стороны то же самое, только развёрнутое вдоль движения поезда. Между двумя сторонами был узкий проход, в котором горел тусклый дежурный свет.