(Т. II, л. д. 14, 15, 16, 17, 18).
На вопрос, осуществлялась ли связь с закордонными шпионскими организациями при помощи рации, находившейся у б. настоятеля
Н. Афонского монастыря о. Иосафа (Зубовича), ответил утвердительно. О своих взаимоотношениях с указанным Зубовичем сказал: «Мне известно, что он, Зубович, являлся особо доверенным лицом секретной службы и ряд вопросов, связанных с проведением шпионской подрывной работы, решал сам, не согласовывая этого ни со мной, ни даже с Кребсом. Видимо, финансирование его мероприятий проводилось помимо Кребса, потому что несколько раз я сам получал деньги непосредственно от него».
На вопрос о каналах снабжения оружием показал: «Я знал, что Зубович получал стрелковое оружие, и в том числе пулеметы, а также боеприпасы, непосредственно из-за рубежа и хранил «их в известных ему местах, а также в потайных местах около селения Псху, куда он все время переправлял также людей - офицеров белых армий, кулаков и лиц из уголовно-преступной среды, имевших основание скрываться от органов правосудия…».
«…Измаил Русадзе был завербован Уридия в селении Ажары, где имел свое небольшое хозяйство. Все началось с мелких поручений, за которые Уридия ему хорошо платил, кончилось участием в диверсиях. Помогло и то, что Измаил был «кровником»: будучи оскорбленным, он убил обидчика, жителя селения по ту сторону хребта. После того как его не приняли в колхоз, он отошел от нас. Его видели в Сухуме. Мы решили, что в любую минуту он может нас выдать, и Уридия передал Эмухвари, что его необходимо ликвидировать. Уже после своего ареста, после допросов я понял, что они не успели это сделать…».
(Т. I, л. д. 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82).
Дополняя показания обвиняемого Исмет Кади-Заде, обвиняемый Майсурадзе показал:
«По прибытии в 1929 году в Абхазию, на явке у Гринбаума, я встретился с Исмет Кади-Заде и договорился о совместной вредительской и шпионской работе. Из бесед с ним я пришел к заключению, что наиболее вероятным для вооруженной интервенции будут 1930-1931 гг. Об этом мне неоднократно говорил сам Исмет Кади-Заде, который поддерживал очень тесную связь с Кребсом. По моим расчетам, с момента моего приезда в Сухум Кребс был на нашей территории 3-4 раза…».
(Т. II, л. д. 69, 70).
По поводу характера сведений, передававшихся за кордон, обвиняемый Исмет Кади-Заде показал:
«Как я уже говорил, наряду со сведениями экономического характера Майсурадзе, Капитоновым, Тавокиным и Жирухиным через меня передавались и сведения оборонного характера, так, например, по спец. объектам…
(Данные будут оглашены в закрытом заседании).
Сведения, которые передавались мне, я оплачивал непосредственно от 100-150 руб. до 1000 руб. за каждый материал. Был случай, когда Капитонов в феврале 1931 г. из Москвы прислал с Майсурадзе обзорный материал Высшего Совета Народного Хозяйства, за который я ему заплатил при его приезде летом этого года в Сухум 3000 рублей…
Связь с Кребсом поддерживалась иногда через представителя Индо-Европейского телеграфа на участке Сочи-Адлер господина Свенсона…».
(Т. I, л. д. 82, 83).
Отрицая свое участие в контрреволюционной* организации, обвиняемый Зубович показал:
«Никакого участия в антисоветском заговоре я не принимал и о его существовании не знал». На вопрос, где находится прислуживающий ему; монах-послушник, обвиняемый Маринец, ответил, что в связи с ликвидацией монастыря его отпустили, и тот уехал «в Россию», но куда именно, не знает. Также отрицал и то, что в ночь его ареста у него дома находился неизвестный. На вопрос, куда он направлялся, когда был ночью арестован на шоссе между Н. Афоном и сел. Приморским, ответил, что хотел поехать по своим личным делам в Москву, никакого оружие и сумки у него не было и кому они принадлежат, не знает. В момент ареста оказал сопротивление, потому что принял нападавшего за грабителя. На вопрос, где находится радиостанция,, ответил: «Не знаю».
(Т. I, л. д. 14, 15, 16, 17).
Обвиняемый Маринец в своих показаниях чистосердечно сознался в своем участии в антисоветской группировке, дал исчерпыбающие объяснения, на очной ставке уличил обвиняемого Зубовича и выдал спрятанную радиостанцию. Номера денежных купюр в иностранной валюте, отобранные у него и у Зубовича, являлись одной? серией и продолжением номеров купюр, отобранных у обвиняемого Исмет Кади-Заде…
(Т. I, л. д. 24, 25, 26, 27, 28 и 38, 39, 40, 41)..
Допрошенный вторично обвиняемый Зубович после очной ставки с обвиняемым Маринец,, Исмет Кади-Заде и Майсурадзе, уличенный обстоятельствами дела и вещественными доказательствами, дал развернутые показания, сознался в своей преступной антисоветской деятельности, а также выдал места хранения оружия и указал .лиц, которых он комплектовал в повстанческие отряды.
(Т. I, л. д. 71, 72, 73).
Обвиняемый Жирухин, рассказывая о своей антисоветской деятельности, показал:
«Не будучи членом какой-либо политической партии, я принимал участие в контрреволюционной деятельности группы инженеров, прошедших по так называемому Шахтинскому процессу летом 1928 года. Благодаря тому, что роль моя не была выявлена до конца, к ответственности я не привлекался и продолжал поддерживать связь с членами антисоветской группировки «Промпартия» и выполнять отдельные задания ее руководителей. Так, в ноябре 1929 г. член «Харьковского центра» инженер Сатановсхий познакомил меня с работником ВСНХ инженером Капитоновым, привлекшим меня снова к активной контрреволюционной деятельности. По рекомендации члена организации Тавокина я был направлен на работу в Абхазию. При моем отъезде он ввел меня в курс моей будущей работы и дал явку к Кади-Заде, под руководством которого я и выполнял поручения по срыву строительства Сухумской ГЭС. В дальнейшем Кади-Заде передал меня Майсурадзе, от которого я получал задания. О том, что Исмет Кади-Заде и Майсурадзе являются агентами иностранных разведок, я не знал, но догадывался об их связях с иностранными государствами, так как периодически получал от Кади-Заде, а впоследствии от Майсурадзе деньги, иногда в иностранной валюте… Систематически я передавал Кади-Заде и Майсурадзе сведения об энергетическом состоянии республики; и о ходе строительства…».
(Т. I, л. д. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8),
Обвиняемый Акопян, Христофор показал: «Еще до момента утверждения Советской власти в Абхазии, т. е. до марта 1921 г., я занимался контрабандой, извлекая из этого материальную выгоду… Связь с турецкими контрабандистами поддерживал через приходившие из Турции фелюги… Не помню точно, но, по-видимому, в конце 1928 - начале 1929 г. ко мне в с. Гульрипш приехал работник Наркомзема Уридия, которого я знал раньше, и предложил мне наряду с контрабандой встречать в разных местах, по его указанию, турецкие фелюги, а начиная с 1930 г.- и подводные лодки, принимать присылаемое снаряжение и оружие, одновременно передавая пакеты, содержание которых мне не было известно. Неоднократно я встречался с обвиняемым Шелегия, который приезжал ко мне вместо Уридия…
…За то, что я выполнял эти и другие поручения, мне каждый раз передавали для продажи контрабандные товары… Деньги за них я уплачивал Уридия, а позже Шелегия, а часть оставлял себе… Не решаясь сбывать получаемую-контрабанду лично, я договорился с заведующим буфетом в селении Гульрипш Ашотом Мелконя-ном, который совместно со мной сбывал контрабанду и раньше.
Прибывающее оружие, боеприпасы и взрывчатые вещества я хранил у себя и передавал по указанию Уридия и Шелегия разным лицам….
Большей частью за ними приходили Эмухвари или люди из их банды…».
(Т. II, л. д. 111, 112, 113, 114, 115),
Обвиняемый Исмет Кади-Заде, говоря о своих контрреволюционных связях, показал:
«Осенью 1929 года я узнал об антисоветских настроениях Гумба, работавшего начальником милиции Гудаутского района. Подготовляя его вербовку, я выяснил, что он не одобряет мероприятия, проводимые Советской властью, настроен националистически, в обществе близких людей восхищается государственным строем Англии и США… Властолюбив… Встретившись с ним в ресторане и убедившись в правильности всех сведений о нем, я рассказал ему об имеющейся на территории Абхазии якобы широкоразветвленной антисоветской организации, которую финансирует и поддерживает Англия… Говоря о приближающейся оккупации побережья, я посоветовал ему принять участие в нашей организации и пообещал, что после переворота, когда в Абхазии появятся английские войска, он займет один из высших командных постов и будет военным министром или министром внутренних дел. После того как он согласился, я поручил ему подготовить вооруженное восстание в Гудаутском районе, а также договорился, что он не будет метать действиям вооруженной группы Эмухвари.
