«Почтовым ящиком» между Зубовичем, Гуммой и мною являлся директор ресторана нижней гостиницы Нового Афона Сироженко. Нам удалось завербовать его, узнав о том, что он кубанский кулак и после попытки поджечь колхозный хлеб бежал в Абхазию. Угрожая выдать его властям, нам удалось вовлечь его в нашу организацию. Нашим агентом являлся и заведующий магазином сельпо в Михайловне Барабадзе, который был завербован инженером Жирухиным, сообщившим мне о том, что в магазине крупная недостача. Через Жирухина я передал ему недостающую сумму и, несмотря на требование партийных и общественных организаций, оставил его на работе в Михайловке».
(Т. II, л. д. 249, 250, 251,. 252),
Опрошенный по поводу своей антисоветской деятельности обвиняемый Гумба подтвердил, что действительно он не был согласен с политикой партии в вопросах коллективизации и это привело его к участию в антисоветской деятельности.
(Т. II, л. д. 268, 269).
И дальше показал:
«Мне было известно из их слов (Исмета Кади-Заде и Зубовича), что они на территории Абхазии являются руководителями контрреволюционной, антисоветской организации, действующей по указанию английской разведывательной службы…».
(Т. II, л. д. 271).
«За свою работу по подготовке вооруженного восстания, в общей сложности за два года, я получил около восьми тысяч рублей, но подготовка и вербовка людей проходили с большими трудностями, потому что возврат к старому не находил сторонников и приходилось пользоваться услугами уголовных элементов - фамилии я уже называл…».
(Т. I, л. д. 272, 273).
И еще:
«В случае успеха мне был обещан в новом правительстве пост министра…».
(Т. II, л. д. 275).
Обвиняемый Уридия показал:
«Выполняя поручения Кади-Заде, мне приходилось неоднократно встречаться с обвиняемым Гумба и дважды передавать ему деньги…».
(Т. I, л. д. 180, 181).
Допрошенный шведский подданный Свенсон, работавший в английской фирме «Индо-Европейский телеграф» в качестве линейного надсмотрщика, заявил: «При найме иностранных специалистов фирмой обязательным условием ставилось полное и безоговорочное сотрудничество со специальной службой «Интеллидженс Сервис» и выполнение ее указаний. Так как кабель фирмы проходил по территории ряда европейских, балканских и азиатских стран, сотрудники фирмы имели огромные возможности для вербовки неустойчивых элементов для шпионажа, а в некоторых случаях и для диверсий, не говоря уже о возможностях передачи любых сведений. Не являясь сотрудником «Интеллидженс Сервис», я вынужден был выполнять ряд поручений этой службы, и в частности по связи… Из числа представленных мне во время следствия лиц я опознаю гражданина Майсурадзе, которого знал по имени Датико. С ним. я встречался несколько раз, о чем уже говорил… В последний раз я с ним разговаривал по телефону несколько дней назад и должен был при его приезде в Адлер укрыть его в служебном помещении пункта, а позже помочь в переходе государственной границы».
(Т. II, л. д. 21,22, 23, 24).
В показаниях от 23 октября обвиняемый Свенсон добавил, что он «неоднократно получал от Майсурадзе пакеты, содержимое которых ему было неизвестно», для передачи в Лондон. Несколько раз он вручал ему деньги, получаемые им для этого из Англии.
Говоря о вызовах подводных лодок, Свенсон подтвердил показания обвиняемого Исмет Кади-Заде…
(Т. II, л. д. 72, 73, 74, 75).
На вопрос, знал ли он Кребса, обвиняемый Свенсон показал, что знал его как представителя лондонской фирмы, снабженного самыми широкими полномочиями… Встречался с ним неоднократно и выполнял все его распоряжения…
(Т. II, л. д. 118, 119, 120, 121, 122, 123).
Обвиняемый Гринбаум, служащий, сознался, что вступил в организацию, соблазненный тем, что ему хорошо платили, но все его обязанности заключались в том, что он предоставлял по указанию Уридия свою отдельную квартиру для приезжавших из Москвы и Тифлиса. Он также подтвердил, что действительно в его квартире имели место .несколько встреч Уридия с неизвестным. В предъявленной ему среди других фотокарточек фотографии Таркила он опознал человека, встречавшегося с Уридия.
(Т. И, л. д. 139, 140, 141).
2. Диверсии и террор
Наряду с выполнением заданий иностранной разведки по шпионажу обвиняемые по требованиям представителей этой разведывательной службы, в частности Пирса и Кребса, совершили ряд диверсий и террористических актов, что подтверждается как обстоятельствами дела, так и показаниями самих обвиняемых. Так, обвиняемый Исмет Кади-Заде в своих показаниях говорит:
«При встречах со мной и в получаемых мной инструкциях Кребс все время требовал усиления диверсионной и террористической деятельности, в каждом отдельном случае указывая, где и что именно нужно сделать…
Так дважды были совершены диверсии в Ткварчелах, на строительстве угольных разработок, в которых принимали участие Уридия и Шелегия. Их действия прикрывала группа Эмухвари. При отходе, после совершения последнего взрыва, в перестрелке с сотрудниками ГПУ были убиты уполномоченный ГПУ Миминошвили и милиционер Тарба, а также ранено несколько местных жителей, принимавших участие в преследовании бандитов.
Убийство сотрудника районного отдела милиции Зарандия и ранение сотрудника ГПУ Дробышева было совершено группой Эмухвари. Накануне дня выезда в селение Мерхеулы сотрудника ГПУ Абхазии Дробышева и работника милиции Зарандия пробравшийся в ГПУ Таркил сообщил об этом Уридия, который с ведома Исмет Кади-Заде организовал засаду в доме члена контрреволюционной организации Минасяна. Для того чтобы заманить Дробышева и Зарандия к ним, был подослан участник организации Христо Акопян. Бандой же Эмухвари при содействии обвиняемого Гумба был произведен поджог совхоза «Чернореченский» и взрыв в Юшпарском ущелье, в результате которого произошел обвал дороги, задержавший работы по Бзыбстрою. Нами неоднократно предпринимались попытки произвести диверсии на строительстве Сухумской ГЭС, но благодаря бдительности рабочих и охраны результатов не было. Последняя попытка Жирухина окончилась его арестом».
(Т. II, л. д. 298, 299, 300, 301).
Допрошенный 18 октября 1931 г. обвиняемый Уридия, уличенный показаниями других обвиняемых, свидетелей и обстоятельствами дела, показал:
«Я не принимал участия в диверсиях… Но имели место случаи, когда я выполнял задания Кади-Заде, совместно с Эмухвари совершал убийства». На вопрос, кто совершил убийство Русановой, показал, что хотя он и принимал в этом участие, но стрелял и затем добил Русанову Майсурадзе. Говоря о причинах этого убийства, объяснил, что оно было совершено по приказу Кребса, боявшегося разоблачения, так как Шелегия пытался завербовать ее, но это ему не удалось».
(Т. II, л. д. 309, 310, 311).
Обвиняемый Шелегия показал:
«Я подтверждаю свои показания от 16 ноября 1931 г. о своем участии в диверсиях и террористических актах, но хочу сказать, что, несмотря на полученный приказ Уридия убить Дзиапшипа, я шел к нему, чтобы предупредить и посоветовать скрыться. Я видел, с каким мужеством этот человек отказывался от работы с нами, завидовал ему и уважал его. К сожалению, я не смог дойти до него, потому что, подходя к селению, мы увидели сотрудника ГПУ Чочуа и решили его уничтожить. Но нам удалось его только ранить. В этой перестрелке я сам был ранен, и мы с трудом ушли от пограничников…».
(Т. II, л. д. 265, 266, 267).
При выяснении вопроса о взаимоотношениях его с Таркилом обвиняемый Исмет Кади-Заде показал: «В 1929 г. летом ко мне в служебный кабинет явился неизвестный, назвавшийся сотрудником ГПУ Абхазии Таркилом. Когда мы остались вдвоем, он назвал пароль Кребса, передал мне письмо, в котором последний предлагал мне в общих интересах поддерживать тесную связь с «предъявителем письма», предупредив, чтобы об этом человеке никто из организации не знал… Но в процессе работы я об этом рассказал Уридия, который несколько раз встречался с Таркилом. Откуда Кребс мог знать Таркила, мне неизвестно, и где он находится сейчас, я не знаю».
