Артем, подхватив Эди за локоть и приглашая идти за Николаем, спросил:

— Ты сказал Николаю про реквизит?

— Да, передаст через Юру, — ответил Эди, а затем спросил: — А что было в записке Шушкееву?

— Практически то же самое. Единственное отличие в том, что «Иуда» просит его все забыть и, особенно, об их московском знакомом «М».

— Опять этот «М»? — задумчиво произнес Эди.

— Видно, он их начальник, — пошутил Артем.

— Ну а что пишет Глущенков шпиону?

— Это надо самому почитать, по дороге не расскажешь, — сказал Артем, на ходу протягивая Эди сложенный в несколько раз лист бумаги, который до этого он держал в руках.

— Прочитаю позже, — заметил Эди, отправляя его в карман брюк, а сам при этом подумал: «Надо же, молчал, пока я напрямую не спросил».

— Вы чего там шепчетесь? — весело поинтересовался Николай, обернувшись к ним.

— О твоих знакомых — Бизенко и Шушкееве, — ответил Артем и прыснул в кулак.

— Я с удовольствием отдал бы их тебе насовсем, — в тон ему сказал Николай, открывая дверь в приемную зампредседателя.

Тарасов встретил прибывших офицеров, стоя в центре своего большого кабинета. Как только они остановились перед ним и Артем начал было докладывать, сказал:

— Не надо, — и, медленно шагнув к ним, пожал каждому руку. Затем, по-отечески тепло похлопав Эди по спине, продолжил: — Молодец, майор, наслышан о твоих делах. Теперь надо дожать эту гадину, заставить работать так, чтобы наш противник подавился дезинформацией. Обо всем этом мы позже поговорим, а сейчас я должен выполнить свое обещание, ведь у настоящего генерала слово должно быть как кремень. Так что пойдем, майор, в комнату отдыха, и вы, товарищи, тоже присоединяйтесь. В ней нас ждет покрытая инеем бутылка беловежской и маринованные грибы, лучше которых во всей Белоруссии не сыскать — их маринует по своему особому рецепту моя жена.

Через тридцать минут застолье в комнате отдыха завершилось: Тарасов вернулся за свой начальственный стол, а офицеры сели за приставной. По предложению генерала они обсудили план дальнейшей работы по «Иуде», в ходе которого он неоднократно задавал уточняющие вопросы и вносил поправки в тактику ведения допроса и бесед с целью оказания на него психологического воздействия и склонения к сотрудничеству. По ряду вопросов требовал ответов непосредственно у Эди, акцентируя внимание на необходимости полного использования знаний сильных и слабых сторон характера шпиона.

По завершении обсуждения по ВЧ-связи переговорил с Маликовым и согласовал с ним намеченный план. В самом конце, видимо, отвечая на вопрос начальника главка, произнес:

— Они у меня, мы только что уточнили все детали и с утра начнем новую атаку. Надеюсь, получится. Подключение Эди будет весьма полезным. Он эту гадину прощупал на все сто. Передам, обязательно передам, и вам всего доброго Алексей Алексеевич, — сказал генерал и положил трубку.

Потом, сделав некоторую паузу, как бы раздумывая над чем-то, заметил:

— Волнуется. Но и мы не меньше волнуемся и потому трудимся в поте лица. Это относится к каждому из вас и тем, кто помогает вам решать поставленную задачу. И потому я горжусь тем, что в стране выросло новое поколение чекистов, не уступающее предыдущему ни в мастерстве, ни в преданности делу. А тебе, майор, он просил передать, что доволен твоей работой и помощью, которую оказал в расследовании дела инкассаторов. Да, и наш председатель сказал сегодня на совещании, что ему звонил министр с благодарностью за результативное участие в этом деле. Так что кругом одни плюсы.

Эди никак не отреагировал на эту новость. Он продолжал внимательно слушать этого многоопытного генерала, прошедшего большой и сложный жизненный путь. Не утерявшего на его политических и идеологических ухабах трепетного отношения к человеку. Продолжающего искать и находить в своем сердце теплое слово в адрес работающих с ним людей. И был благодарен ему за это. Был благодарен, поскольку знал некоторых генералов-выскочек, получивших лампасы за лизоблюдство и кумовство, и своей воинствующей некомпетентностью только вредивших делу.

— Я тоже доволен проведенной работой, — продолжал Тарасов, — но буду еще более доволен, если нам удастся решить основную задачу. Так что дерзайте, творите, но заставьте шпиона свести к минимуму нанесенный им государству вред. А теперь можете быть свободны.

Уже во дворе, перед тем как сесть в машину, Эди попросил Николая переговорить с Карабановым, чтобы тот встречал и провожал его в СИЗО.

— А он узнает тебя в парике и с бородкой? — пошутил Артем.

— Узнает, — в тон ему ответил Эди. — Юра сегодня сделает фотографию и утром передаст ее Карабанову для оформления пропуска. Но для надежности необходимо, чтобы он встречал и провожал, а то найдется какой-нибудь наблюдательный блюститель пропускного режима, и мой план сорвется.

— С изменением внешности задумано правильно, — согласился Николай, — иначе сизошники разнесут по всем кабинетам и камерам, что зэк из третьей камеры оказался чекистом.

— Может, это и на пользу пошло бы? — сказал Артем. — Наверняка сами стали бы остерегаться, а среди зэков усилилось бы недоверие друг к другу.

— Они и так никому не доверяют, а это лишь… — начал было высказывать свою точку зрения Николай, но Артем, прервав его, весело произнес:

— Ребята, я с вами согласен, не будем напрягать ситуацию.

«Молодец, заставляет себя воспринимать мнение других — это уже успех», — подумал Эди, глядя на то, как Артем по-дружески подхватил Николая под локоть.

Затем, договорившись о встрече в СИЗО, они расстались: Эди и ожидавший его Юра уехали в гостиницу, а Артем и Николай вернулись в здание, чтобы закрепить намеченный план действий на бумаге.

Прибыв в номер, Эди с помощью Юры выбрал подходящий реквизит для предстоящей роли. Шутя и смеясь, поупражнялся в надевании парика и приклеивании бородки, после чего Юра сделал несколько фотографий и, пообещав прибыть к десяти утра с пропуском, уехал.

Проводив Юру, Эди целый час ходил, садился, вставал и снова ходил по номеру, не снимая парика и бородки, привыкая к ним. Он часто подходил к зеркалу, чтобы убедиться, что экипировка на месте, и улыбался, видя в нем свое нелепое изображение. При этом мысли все чаще переносили его в изолятор, на предстоящую встречу с «Иудой», заставляя представить, как тот отреагирует на его появление в новом качестве, как будет вести себя сам, какие вопросы задавать.

Неожиданно вспомнив о записке, извлек из кармана проявленный текст тайнописи Глущенкова и начал читать. «Александр, я отдал адвокату 10 т.р. Сегодня удалось его немного разговорить. Серьезный тип. Если возьмется за дело, будет полезен, но нужно проверять. Купил, как ты и советовал, билет на поезд. Вернусь — напишу. «З» идет через окно послезавтра. Я его проинструктировал, что и как. Сообщил ему, о чем ты говорил. Был удивлен. «А» не видел, встречался с его родственником. Он интересовался твоими делами. Наверно, беспокоится за свой гонорар. Приучил ты его к подачкам. По твоему соседу пока ничего нет. Звонил «М». Спрашивал, удалось ли тебе заполучить то, что обещал. Сказал, ты знаешь, о чем речь. Рекомендовал, если удалось, сделать все, чтобы переправить ему. Я рассказал ему о твоем соседе и помощи, которую он тебе оказывает. Заинтересовался. Сказал посмотрит на перспективу. Дал ему его данные. Кейс сегодня спрячу в том месте, что ты указал. Удачи. С.Г.».

Дочитав до конца, порвал лист с текстом на мелкие кусочки и выбросил в унитаз, а затем спустил воду. В голове неотступно ворошились мысли о будущей встрече. Прокручивал в голове различные варианты предстоящей борьбы нервов и двух точек зрения на правду жизни. О том, что это будет происходить именно так, Эди не сомневался и был готов к такому развитию событий, ибо был убежден, что метод: вопрос — ответ — вопрос с «Иудой» не сработает. Особенно когда речь зайдет о сотрудничестве против его нынешних хозяев. Не сработает, пока не удастся подвигнуть его к осознанию пагубности своего предательства для страны, безопасности народа, частицей которого является его любимая дочь.