— Вижу, и об этом буду говорить, когда придет время. Можете не сомневаться.
— Я верю, вы человек слова. Только скажите, зачем вам это? — спросил он, показывая на экипировку.
— Чтобы не распугать здешний персонал, — пошутил Эди, надевая парик, чем вызвал улыбку шпиона. И тут же резко бросил, словно только что вспомнил: — Кстати, Моисеенко знает о вашей тайнописи и как он отнесется к этому элементарному приему конспирации?
— Спокойно, это его выдумка, как он объяснял, так, на всякий случай.
— Предусмотрителен этот ваш Моисеенко, — заметил Эди, подумав о том, что он, скорее всего, является резидентом, коль координирует и контролирует работу по сбору развединформации по такой ключевой проблеме.
— К нему можно применить не только этот эпитет, — оживился «Иуда». — Он везде и со всеми, даже на посольских приемах бывает.
— Вот об этих его качествах напишите поподробнее, не забудьте также адрес и телефоны указать, — предложил Эди, берясь за ручку двери.
— Хорошо, — согласился «Иуда» и тут же спросил: — А койку действительно сюда принесут?
— Да, как только уйду, — подтвердил Эди и, пожелав ему плодотворной работы, вышел в коридор.
Как только Эди покинул камеру, туда занесли койку, а также постель и предметы личной гигиены «Иуды», которые до этого были еще раз внимательно обследованы специалистами. Позже принесли ужин.
Когда Эди прибыл в кабинет, там уже чаевничали Артем и Николай.
На вопрос Эди: «А где следователи?» — Артем с усмешкой ответил:
— Станислав тщательно изучает записи твоей беседы с «Иудой», чтобы усовершенствовать подготовленный Бибиковым план допросов.
— Что ни говори, Артем, характерами вы с Аленкинским не сошлись, — съерничал Николай.
— Ничего удивительного, его завышенная самооценка тормозит мое искреннее движение к нему, — отшутился Артем. — Но это не смертельно. Главное, чтобы, как говорит один современный классик, процесс пошел, а он, как видишь, дорогой Николай, идет ну просто на загляденье замечательно. Разве это не так, Эди?
— Очень остроумно сказано, но на всякий случай постучи по дереву, а то сглазишь, — посоветовал ему Николай, подмигнув Эди.
— И главное, смело и на злобу дня, особенно насчет классика, — поддержал Эди минского коллегу. Затем, вкратце рассказав о письмах «Иуды» дочери и Моисеенко, сказал: — Хоть при мне он писал, надежнее будет, если их исследовать, ведь, как в народе говорят, береженого Бог бережет.
— Я бы тоже не отказался слетать в Москву, — мечтательно промолвил Николай.
— Тебе нельзя, ведь объект в твоих владениях, — сказал Артем, растянув губы в улыбке. — Вот я просто обязан, надо и в столице поуправлять процессом, да и Эди без меня там просто заскучает.
— Хотите меня одного со Аленкинским оставить? — с напряжением в голосе спросил Николай.
— Только на два-три дня, пока вопрос с дезой решим и Моисеенко с Сафинским возьмем в оборот. Тем временем следаки допросят «Иуду» по ключевым вопросам. Вроде я логичен, ребята, не так ли?
— Как всегда. Только не забудь получить санкцию руководства, — устало сказал Эди.
— Тебе не здоровится? — спросил Николай, обративший внимание на то, как заторможенно произнес Эди последнюю фразу.
— Со здоровьем все нормально, но чуточку отдохнуть надо, — промолвил тот и, пройдя к креслу, расслабленно плюхнулся в него.
— Коля, давай-ка мы с тобой проведаем операторов и заодно посмотрим, что там делают следаки, — предложил Артем, кивнув головой в сторону сидящего с закрытыми глазами Эди.
И они ушли, тихо закрыв за собой дверь.
Эди некоторое время еще пытался бороться с навалившимся на него сном, помня совет предков, что в сумерках спать только себя утомлять, но потом все-таки унесся в его владения. Проснулся он, услышав голос Николая:
— Эди, проснись, тебя у изолятора ждет Юра, пора на ужин. Мы с ребятами поедим в «Подкове». Встречаемся в восемь во дворе конторы: генерал требует доклада.
— Хорошо, вы езжайте, я следом, дождусь только Карабанова.
Николай тут же ушел. Минут через десять в кабинет зашел с сияющей улыбкой Карабанов. Быстро подхватив стул и, присев на него около Эди, он тепло произнес:
— Эди, спасибо за Зубра. Наши розыскники буквально кипятком писают от радости. Уже братков дергать начали. Меня вызывал к себе замминистра… Обещал поощрить, если будут серьезные подвижки по делу. На ваш взгляд, с Зубром это перспективно?
— Думаю, да. Иначе чего бы блатные так нервничали.
— Это здорово! Да, я встречался с Андреем. Оказывается, он лично знаком с Бизенко, то есть неоднократно встречался с ним у своего родственника. Хорошо отзывается о нем. Удивился, узнав, что он пытался убить своего приятеля. О валюте на всякий случай не стал ему говорить. Андрей знает и того, кого он ударил ножом. Правда, назвал его почему-то бирюком без роду и племени, по которому плачет тюрьма. На мой вопрос: «А почему?» Пояснил, что не хочет об этой дряни вообще говорить. Андрея ко мне его родственник посылал, который готов потратиться, чтобы облегчить участь Бизенко. Правда, напрямую ничего не стал предлагать, зная, что могу и на три буквы послать. Я согласился передать Бизенко продукты от его родственника. Не знаю, правильно ли поступил. Если что, можно будет и отказаться. Вот и вся наша встреча.
— Большое спасибо, — искренне промолвил Эди. — На мой взгляд, вы все сделали грамотно. И насчет передачки тоже, только ее надо будет предварительно показать Парамонову. Он подскажет, как с ней поступить.
— И еще, чуть не забыл, — улыбнулся Карабанов. — Лукашов мне по секрету сказал, что вы очень похожи на бывшего зэка из третьей камеры.
— Он наблюдательный, — заметил Эди, вспомнив, как тот изучающе разглядывал его. — Вы предупредите парня, чтобы своими догадками ни с кем не делился.
— Уже предупредил.
— И еще. Просьба также проинструктировать всех, кто будет надзирать или нести службу у камеры Бизенко, чтобы ни в коем случае с ним не разговаривали. Если же он будет сам пытаться это делать, пусть информируют вас в подробностях. Мы же с вами, если не возражаете, будем обмениваться мнениями по общей ситуации ежедневно.
— Все понятно, вопросов нет, — отчеканил Карабанов.
После этого он проводил Эди за пропускной пункт и вернулся в изолятор.
Поужинав в кафе на улице Машерова и предварительно покрутив по городу, Эди и Юра к восьми часам заехали во двор комитета. Там их уже ждал Николай.
— Все чисто? — спросил он у выходящих из машины чекистов.
— Ничего подозрительного не было, — уверенно ответил Юра.
— Прекрасно. Мы с Эди пойдем к генералу, а ты, Юра, побудь у ребят, — сказал Николай и, кивнув Эди, зашагал ко входу в здание.
— Надо понимать, что Артем и следователи уже там, — заметил Эди, последовав за ним.
— Они поднялись через боковой вход.
По пути в приемную Николай почти телеграфным языком рассказал:
— Письма «Иуды» исследованы, замечаний по ним у специалистов нет. Распечатки и видеозаписи твоих бесед с ним доложены Тарасову. Он их несколько раз прокручивал и вел по ним продолжительные беседы с Маликовым. Наверно, они уже договорились о дальнейших действиях. За тайником установлено наблюдение. Без схемы никогда не догадались бы. Глущенков пока там не появлялся. Смотрим плотно за Золтиковым. Он действительно готовится уезжать: на работе краткосрочный отпуск за свой счет оформил. С погранцами и особистами договорились о совместных действиях. Генерал решил пока его не брать. Надеется использовать «окно» для последующих активных мероприятий с участием «Иуды».
При этом Николай вручил Эди копию тайнописного письма «Иуды» Моисеенко.
Засовывая его в карман, Эди как бы между прочим поинтересовался:
— Выходит, ты с генералом сегодня уже обменивался по нашим делам?
— Да, он вызывал. Генерал всегда так поступает, чтобы быть в курсе того, что происходит в его епархии.
— И правильно делает. Ты же его птенец, — пошутил Эди.