— Понять и простить, — с надеждой, дрогнувшим голосом произнес Вейдер. — Ты ведь простил Падме, несмотря на предательство? Или нет? Убил мать своего ребенка?

— Выходит, ты был заперт в автоклаве до того, как решился вопрос с Амидалой-Кловис, — понимающе кивнул Доуган. — Но, видишь ли, в чем затык… Падме Амидала-Кловис — мертва.

— Ты блефуешь, — уверенно заявил Скайуокер. — Ты бы никогда не посмел избавиться от матери твоего ребенка.

— Даже если она — предательница? — уточнил Бессмертный Император.

— Уверен — что да, — ответил бывший джедай Скайуокер.

И молчание Рика Доугана было столь же красноречивым, как и его действия.

Сняв маску, он с хитрой улыбкой посмотрел на своего пленного недруга.

— Обожаю целестийцев, — произнес он, — ничего толком не знаете, но странным интуитивным способом находите ответы…

— Значит, я прав? — с непонятным азартом поинтересовался Скайуокер. — Падме жива?

— Нет, — уверенно произнес Доуган, активировав голопроектор на своем наручном компьютере. И между ними возникла голограмма женщины, сидящей на коленях перед тремя люльками, в которых находились три малыша. — Видишь ли, есть разница между тем, чтобы убить человека и избавиться от него. Например, можно убить мать своего ребенка, которая предала тебя и пыталась захватить твой трон. Можно даже перебить всех ее сородичей, поддержавших ее притязания на Вечный Трон и не достойных спасения. Но тогда возникает вопрос…

— Кто это? — нетерпеливо спросил Скайуокер. — Мои дети?!

— Те два бутуза, что слева от нее, — пояснил Доуган. — Тот крепыш, что справа — мой.

— Что это за женщина? — спросил Энакин.

— Ох, парень, — Доуган покачал головой. — Сложно это объяснить. Если я тебе скажу, что это тело бывшей джедайка-целительницы Кайли Омас, внутри которой находится темная часть сознания целестийки по имени Йунь-К’аах, твоей старшей сестры, между прочим.

— Мама не говорила о других детях… — обескураженный новостью, жалко промямлил Скайуокер.

— Жаль, что ты со своим папашей не встретился, — вздохнул Доуган.

— Я его и не знал, — признался бывший ученик Дарта Сидиуса.

— А я имел неприятность с ним познакомиться, — ухмыльнулся Бессмертный Император. — Мерзкий типчик. Думаю, ты не сильно расстроишься, если скажу, что я его прикончил. И твоего брата. Сестру твою я тоже убил, но сохранил сознание. И не у нее одной… Знаешь, испытываю слабость к сохранению женщин, с которыми спал…

— Но почему ты показываешь мне эту женщину? — непонимающе спросил Скайуокер. — Я не понимаю…

— Потому что ты тупой, Энакин, — вздохнул Доуган. — До того Вейдера, что я знаю, тебе расти и расти. А сейчас — ни мозгов, ни фантазии. Я сохранил сознание Падме Амидалы перед смертью — когда мой слуга захватил все их семейство. Есть у меня одна подчиненная — Анфис Биена, что живет с двумя сознаниями в голове. И я подумал, а что, если подсадить второе сознание, неодаренного, к первому, чувствительному к Силе. Не целиком, а выделив только полезные воспоминания и добавив необходимых. А проверил это, — он указал на женщину, что с нескрываемой заботой любовалась спящим справа от себя малышом, — на Йунь-К’аах. Результат — впечатляющий. Но, думаю, ты вскоре и сам узнаешь.

Два года, один месяц и двадцать пять суток спустя Первой Битвы при Джеонозисе.

Вельстил без малейшего интереса бороздил ложкой в тарелке.

Аппетит отсутствовал как данность. Хотя, после нескольких часов экзаменов, ставших финальной точкой к завершению базового школьного обучения и предстоящему получению аттестата, он должен был, наверное, радоваться.

Но на душе было как-то тоскливо.

Пусть его и раздражало, что в школе приходилось трудиться за двоих, решать всегда самые сложные задачи и не получать даже малейшей снисходительности по семейным обстоятельствам, сейчас, когда перед ним открывался весь мир, он оказался растерян.

Столько времени хотел оказаться за пределами школы, ощутить себя свободным человеком, и вот — получил, что хотел. Только теперь хочется обратно в школу, а не вот это вот все.

Оттого и настроение паршивое — нужно и далее устраивать свою жизнь. Выпуск же, свобода… Ну, а кому нужна свобода-то, если не знаешь, что дальше-то делать?

Напротив него сидел такой же потерянный в жизни разумный — только не панторанец. Но тоже причастный к королевской семье. И, вроде бы, по панторанским традициям должный ее возглавлять, а вот нет! Тетя Райо загнала бедолагу под каблук, сделав своего мужа вице-королем. Должность вроде звучная, однако, судя по тому, как резко погрустнел обычно веселый дядя Билли, он был явно не в курсе, что его должность — консорт, и распоряжаться, править и как-то влиять на происходящее на Панторе и ее владениях он не имел никакого законного права. Словно выставочный образец, он сопровождал свою супругу везде и всюду на приемах и переговорах. И плакала бы по нему программа переподготовки трудящихся, если бы не единственная отдушина в жизни молодого монарха с кастрированными полномочиями — его работа в компании «Перевозки Кидда».

Небольшая, но сравнительно стабильно приносящая прибыль компания, владеющая скромным флотом грузовозов и пассажирских кораблей, занимающаяся оказанием транспортных услуг частным подрядчикам. В основном, каким-то неведомым способом, дяде Билли удавалось заключать договоры с руководством Империи, доставляя их бесконечные разведывательные партии к тем или иным мирам, перевозя оборудование и прочее.

После того, как дядюшка попортил бюджет, в результате чего тетя Райо была вынуждена экстренно вливать деньги из резервного фонда в нормализацию процесса работы нескольких предприятий, по слухам, даже черновые документы она перестала оставлять в зоне досягаемости своего супруга.

Да и признаться, из милой и наивной девушки, какой она была еще год назад, тетушка начинала превращаться в раздражительную и молчаливую. Что тоже не добавляло теплоты в и без того непростые отношения.

— Вельстил, — неожиданно, словно проснулся, произнес молодой мужчина, которого тетя Райо просила называть «дядей». — Ты ведь сегодня школу закончил?

«Ну, хоть один вспомнил», — внутренне обрадовался юный панторанец. За что он ценил дядю Билли — тот простой человек, без изысков, без манер, без опостылевшего аристократического этикета. Что думает — то и говорит. Да, порой он комичен и смешон, но уж лучше так, чем как тетя Райо — весь день мрачная и без малейшей улыбки на лице.

— Сдал последний экзамен, — уточнил он. — Фактический результат аттестата-то знаю, но документы о завершении школы получу в конце месяца.

— Хм… — король-консорт задумался на мгновение, после чего вынул из-под стола один из своих излюбленных бластерных пистолетов и положил на стол. — На такое дело должен быть подарок.

— Тетя голову оторвет, — вздохнул Вельстил, но потянулся к оружию.

— Не смей трогать бластер! — раздался едва ли не над ухом голос тетушки. Юноша, вздрогнув, отпрянул от подарка.

Райо Кидд, шурша красным вечерним платьем, появилась в поле зрения, обвиняюще ткнув пальцем в своего супруга:

— Опять?! Билли, ты снова стрелял по нерфам в том баре?

— И? — молодой человек провел рукой по лицу.

— Ты вообще отдаешь отчет своим действиям? — с нотками истерики произнесла она. — Сперва напиваешься в хлам, потом портишь чужое имущество, теперь даришь ребенку бластер на окончание школы… Ты вообще в своем уме?!

— Я…

— Ты как обычно думаешь только о себе, — продолжала давить инициативой в беседе женщина. — Ты же знаешь, что сегодня у нас встреча с представителями Слуис Вана!