Генерал Вечной Империи Закуул, а ныне просто раненый и уставший мужчина после тяжелого боя в замкнутом пространстве, поднял правой рукой свой шлем, покрытый трещинами и царапинами и всмотрелся в Т-образный визор, с левой стороны которого имелся длинный скол от прохождения виброножа сына Калеба Даарка.
Иронично, но он даже не узнал имени сукиного сына.
Трясущимися от боли и произвольных сокращений мышц руками, он натянул шлем на голову. Сетка трещин перекрывала обзор, но и так сойдет. Мужчина вытащил из подсумка последний стимулятор. Адреналин.
Что там говорил мастер-врачеватель? Аритмия добьет раньше? Ха! У него быстрее случится инфаркт!
Мужчина всадил иглу в лишенный брони и ткани участок бедра, практически не почувствовав укола. Мышцы на ноге судорожно дернулись в агонизирующем припадке. Хельниор поднял голову вверх, завыв от боли словно одинокий ранкор в пустыне Татуина, почувствовав привкус крови из прокушенной губы.
Руки вновь легли на рукояти штурвала. Непослушный механический привод управления снова попытался вырваться на волю, но фельдмаршал цепко держался на него. Временно прояснившееся зрение в так бешенному стуку в висках выцепило информацию с приборной панели.
Крейсер, теряя остатки кислорода из пробоин и полыхая внутренними пожарами, бесконтрольно снижался. Отмирали одна за одной системы, словно чешуя с рыбы, отлетали куски обшивки, ознаменовав падение корабля огненно-дымным следом. Красиво со стороны, наверное.
Меж тем корабль ускорялся все быстрее и быстрее, а его высота падала все стремительней.
На мостике раздался злобный смех, перемежаемый кашлем и сплевыванием крови из пробитого ударом виброножа легкого:
— Хорошо идем! — прокашлял Хельниор, делая резкое движение штурвалом вправо.
Корабль, чьи системы ошалели от безумия единственного выжившего на своем борту, нехотя подался в сторону, слушаясь изменения вектора тяги маневровых двигателей. По обзорному иллюминатору пробежала раскидистая трещина; мгновением позже, едва мужчина успел прикрыться за панелью управления, осколки транспаристали хлынули внутрь мостика смертельным дождем.
С грохотом, перекрывающим рев ветра и падения, судя по показаниям приборов, оторвалась левая плоскость. Корабль начало кренить в сторону, грозя завертеть его вокруг своей оси.
Давай же, тварь! Ломайся!
Стон металла прозвучал для него музыкой.
Он не мог этого видеть, но почувствовал по резкому рывку, что «Агрессор» начал разваливаться на куски.
На заляпанном кровью лице беловолосого появился оскал. Такой же, какой был когда-то во время последней битвы его батальона во время арканийского мятежа. Когда уже нечего было терять и пути назад не было. Когда либо ты, либо тебя.
Оскал боевого безумия. Момент, когда кончаются все «хочу» и «буду», уступая место «надо».
Маска предсмертного торжества, с которым маньяк собирает свою последнюю жатву, чтобы в объятьях демонов умчаться в ад, как только его смертная жизнь будет завершена.
Обломок корабля — носовую часть — с неописуемым грохотом бросило вперед, отчего его тело вжало в противоперегрузочное кресло. В спину и шею спились мириады тонких игл, заставив полукровку зареветь раненным ранкором.
Инстинктивно он дернул штурвал на себя, и маневровые двигатели носовой части исполнили положенные алгоритмы, предписанные циклом взлета. Остатки энергии из резервного реактора позволили выплюнуть длинные струи пламени, которые добавили еще больше сопротивления падающему кораблю.
Встречный поток воздуха, словно лапа великана, проник в помещение мостика и безжалостно вырвал крышу, вскрывая корабль как консервную банку. Царапнув по лицу битым визором, шлем сорвался с головы, исчезнув в водовороте обломков. Больно царапнуло по мгновенно высохшим глазам.
Хельниор рычал и дергал штурвалом до тех пор, пока не понял, что выломал его из механического привода. Железка, отобранная потоком воздуха, саданула по пробитой части груди, исторгнув из глотки полукровки сгустки крови, улетучившиеся в то же мгновение в восходящих потоках воздуха.
Насколько позволяли силы, он держался, расставив ноги, просунув их в какие-то технические лючки. Отчаянно пытался закрыть лицо руками. Белоснежная грива трепетала на ветру, грозя сорвать с него скальп и унести его в стратосферу.
Хельниор ничего не видел и толком не мог разобрать. Адреналин еще как-то держал его в строю, но это не поможет пережить падение. Будь космический корабль целым, возможно бы и получилось, но он целенаправленно стремился уничтожить «Агрессор». Спасти тех, кто там, на планете. И плевать, что кроме его людей там еще и предатели, которые по совести говоря — спасения не заслуживают.
Но Хельниор спасал не только А’нью, десант и экипаж своего корабля.
Он спасал трехмесячный запас продуктов.
Спасал Конкорд-Доун — житницу Мандалорского сектора.
Он приносил себя в осознанную жертву, ради того, чтобы его клан, его народ, пусть и не принявший полукровку, ищущего дом, мог жить.
Хельниор услышал рев рядом с собой, но бьющий в лицо поток ветра не позволил разлепить глаза. Он слышал и чувствовал, что огненный инферно, пожирающий корабль, стих — значит останки корабля близки к поверхности. С десяток километров, может быть больше, может быть меньше…
Мышцы ног предательски дрогнули. Судорога высвободила конечности из ниш, и восходящий поток воздуха вырвал его из кресла пилота, выбросив далеко вверх.
К свободе… И своей судьбе.
Словно завороженные, и лоялисты, и предатели наблюдали за тем, как небо извергает куски огненного металла. Рассвет озарился шумом крушения и здоровенной тушей мандалорского звездолета, ухнувшего в атмосферу.
С каждым километром, пройденынм вниз, «Агрессор» распадался на куски. Его повело в сторону и через несколько секунд корпус корабля переломился в огне взрыва, разбросавшего крупные обломки в различные стороны. Кормовая часть, словно пылающий метеор, принялась исчезать в клубах огня и дыма.
Носовая кувыркалась, разбрасывая мельчайшие куски обшивки, части корпуса, броню, сорванные с креплений орудия…
А’нья Куро наблюдала за тем, как остатки крейсера рухнули на плато в нескольких сотнях километров от места приземления эвакуационных капсул, гигантским фонтаном огня, камня и металла завершив жизненный путь звездолета. Кинетический удар падения был подобен попаданию цель из тяжёлого масс-драйвера. Ударной волной убило все, что было живое в эпицентре, остальные, кто был поодаль, отделались переломами частей тела и ненадолго отстали от своих предшественников в вопросе очереди на призывной пункт небесного воинства.
На орбите же, словно издевка, появлялись серые треугольники закуульских звездолетов, опоздавших на считанные десятки минут… Невооруженным глазом было видно, что они окружают медленно снижающиеся «Келдабе», выдергивая их из гравитационного плена, не позволяя погибнуть и этим звездолетам.
И словно божий промысел, посреди этой вакханалии, в свете рассвета и пылающего горизонта, на изрыгающем лазерное пламя «Василиске» спускалась фигура в мандалорских доспехах. Хорошо узнаваемых доспехах. Иссеченных огнем, виброножом, бластером, побитая взрывом термодетонатора, закопченная крушением «Агрессора».
Длинные белоснежные волосы рвались потоками воздуха, создавая ореол недоступной простому смертному чистоты и сверхчеловеческой силы.
Равнину, на которой еще мгновение назад кипела битва между лоялистами и мятежникам, поразила мертвая тишина. Столь тихая, что можно было услышать, как на колени падали все без исключения мандо, а по их раскаленной сражениями броне стекали испаряющиеся слезы.
В минуту отчаяния и краха надежд, торжества несправедливости и предательства, на землю спустился беловолосый ангел войны, сокрушитель врагов и защитник друзей.
На Конкорд-Доун спустился мандалорский фельдмаршал Хельниор.
В этот день мандалорцы уверовали в существование священного духа войны.
