Неожиданная помощница подсказала, как правильно застегнуть на тощей попке гигиеническую одежду для младенца, которой поделилась из собственных запасов. С ее же помощью, Оли перенесла заснувшего у нее на руках ребенка в другой кювет, запеленала в чистые простыни. Прикинув, что в турболифте отнюдь не тепло, разорила ближайший к ней шкаф с детскими пеленками на еще несколько штук, укутав его так, что вряд ли бы малыш и на Илуме почувствовал себя некомфортно.

И лишь после этого, взяв на руки спящее дитя, смешно причмокивающее губками, Оли направилась к турболифту, чтобы увезти сокровище подальше от места, где его едва не загубили несправедливо обозленные на малютку разумные. Дочь молчаливой тенью следовала за ней, никак не проявляя интереса к ребенку или происходящему здесь. Такое ощущение, словно ей вообще наплевать на то, что на этом корабле творили разумные.

Хотя в том, что у этих людей все же был разум, она начала сомневаться.

В то время, как Оли занималась яслями, а с других концов «Сверхдальнего перелета» уже поступали отсчеты об эвакуации колонистов, мой путь, пусть и овеянный Сокрытием Силы, пролегал по левому борту «Дредноута-6».

Чес Улиар не долго отпирался, сознавшись, что Карантин, а по факту своему — тюрьма для детей, заподозренных в чувствительности к Силе, в самом деле существует.

Всего-то пришлось столкнуть его с собственными страхами, позволив Шей немного попытать его.

Нет, не физически — это было бы негуманно.

Виизла потратила полтора часа, рассказывая главе колонии о болевых точках в его теле, о том, какой неописуемый «приход» ждет его нервные окончания, когда она начнет резать его на лоскуты. Не знаю, придумывала ли она на ходу или так оно и есть, однако, я сам чуть со страху не подпустил в штаны, слушая ее лекцию.

Главное — результат получен.

Поэтому, шагая по заваленному безобразными кучами мусора коридору левого борта, я, упершись в непроходимый завал, свернул в одну из мастерских, прошел ее насквозь, и затем уже добрался до искомого места.

Что же, Чес не солгал. Секретный путь, которым он сам пользовался, для того чтобы наблюдать за детворой, обвиненной в «марксизме-джедаизме», в самом деле существует. И я добрался до нее. Воспользовавшись кормовой группой турболифтов «Дредноута-4», спустившись до ядра снабжения, а оттуда уже — в кормовую часть «Дредноута-6». Пока остальные пользовались носовыми турболифтами, я пошел по проторенной главой колонии дорожкой.

В тюрьму для детей превратили одну из кают для экипажа — достаточно просторную, судя по плану корабля. Дверь, ведущая внутрь, мало того, что помимо основного замка еще и имела два дополнительных, кодовых, так еще и благодаря усилиям рабочих, превращена в подобие тюремной двери в камерах из моего мира.

Одна прорезь в дверном полотне располагалась на уровне глаз, чтобы можно было наблюдать за происходящим внутри. Вторая — на уровне пола. Последняя, более широкая, и наверняка нужна для того, чтобы передавать еду.

— Кто здесь? — раздался голос из-за двери, который мог принадлежать только девочке. Слишком звонкий, слишком ломкий. — Глава, это вы? Вы принесли еды?

Судя по всему, она услышала мои шаги и приняла за Улиара. Ничего страшного, если разочаруется.

Сквозь верхнюю прорезь я мог наблюдать за тем, что изнутри каюта была самовольно поделена на несколько секций, но увидеть можно было только ту, что посредине. Небогатое убранство — пара мягких кресел, диванчик… Уголок. Застеленный мягким ковролином, на котором разбросаны игрушки…

С которыми игрались два ребенка — оба мальчики.

К двери уже подошла девушка, нет, девочка. На вид — лет тринадцать-пятнадцать. Ничем не примечательная, кроме белоснежных платиновых волос и больших, напуганных глаз.

— Вы не господин глава, — ее голос казался таким тихим, таким напуганным. — В-вы… Кто вы?

— Бессмертный Император Рик Доуган, — представился я. — Вечная Империя Закуул. Я прибыл, чтобы помочь вам и остальным.

— А где глава колонии? — заморгала она, шмыгнув носом. — Никому нельзя находиться здесь, кроме него и миротворцев.

— У них сейчас дела, и они совсем не против того, чтобы я заглянул к вам, — в самом деле, не стоит ей говорить, что вся эта кодла в камерах на «Дредноуте-4». И чем больше смотрю на затюканных детей, явно давно не евших, тем меньше у меня желания позволять Улиару и его псевдомиротворцам оставаться в живых до возвращения в цивилизацию.

— Чего вы хотите? — с испугом в голосе произнесла она, отступив на шаг назад.

— Колония эвакуируется, — пояснил я. — Вы — в том числе. Почему вы под замком? И где ваши родители?

Небольшая проверка на лояльность. Ответ я знаю. Она знает, пусть и с моих слов, что я беседовал с Улиаром. Посмотрим, скажет ли правду о причинах затворничества детишек.

— Мы сироты, и считается, что опасны для окружающих, — судя по всему, это что-то вроде предупреждения. — А вам не сказали?

— И в чем проявляется эта опасность? — поинтересовался я.

— Так мы же не такие как все, — девочка облизнула губы. — А у вас нет еды? Мы уже полдня голодные.

«С самого начала высадки», — понял я. Покопавшись в кармашках на поясе, нашел с полдюжины питательных батончиков. Не то, что нужно детям в их возрасте, но все равно лучше, чем ничего.

— Все, что сейчас могу, — я просунул батончики сквозь смотровую щель. — И в чем ваши отличия от остальных?

— Спасибо — девочка тут же выдала пацанам, что с подозрением взирали на дверь и меня, по одному батончику, помогла раскрыть неподатливую упаковку. Лишь после того, как детвора заполучила желаемое, позволила и себе перекусить. — Мы… Глава колонии называет нас «дьяволы во плоти».

Время вьетнамских флешбеков…

Именно так называли детей в этой клетке в известных мне событиях обнаружения «Сверхдальнего перелета». Помнится, когда читал книгу, думал, что это лишь оборот речи… Ан нет, наверняка цитата.

— Что-то я не вижу у них рогов и копыт, — продолжал выстраивать линию поведения я, стараясь расположить девочку к себе. — Да и у тебя тоже… Не отрасли еще что ли?

— Да нет, — она закусила зубами свой батончик, принявшись вскрывать по второму угощению прожорливой малышне. Так… Похоже детвора недоедает довольно давно. Одного такого батончика хватает взрослому человеку на несколько часов. Понятно, что растущий организм, все дела, но… — Глава колонии Улиар считает, что мы исчадия ада, потому что можем то, чего другие не могут.

— Например? — поинтересовался я.

— Я, как и моя сестра можем двигать предметы, не касаясь их, — призналась девочка, погрустнев. — Правда, она умерла недавно в родах… Глава колонии сказал, что и ее ребенок тоже. А дети, — она погладила рукой по голове сперва одного мальчика, потом другого. Видя то, как они голодными глазами смотрят на ее второй батончик, с тяжелым вздохом вскрыла его и разделила напополам, раздав обоим. Детвора, просияв, принялась «хомячить» со скоростью маленьких нексу, которым мать притащила тушу банты. — Один может быстро-быстро двигаться, как размытое пятно, — Скорость Силы. Однако. — А второй — смотрит на вещи и говорит, где они сломаются или что с ними не так… И это всегда сбывается.

— Может он просто наблюдательный, — заметил я.

— Он сказал, что умрет одна из кухарок, потому что у нее «тонкое сердце» — девочка доела остатки своего батончика, принявшись вылизывать пальцы, на которых остались кусочки нуги. — Через некоторое время она в самом деле умерла. Оказалось, что у нее врожденный недуг — тонкие стенки желудков в сердце…

— Желудочков, — поправил я. Сперва не понял, что же за дар у второго мальчика, а потом как понял… Уязвимая точка. Уникальная способность Мейса Винду, позволяющая определять слабые места в предметах, да и разумных тоже. Из всех известных мне существ, лишь бывший афроджедай, да Сатель Шан обладали подобным даром. И до сих пор я так и не выяснил — врожденное это или подобному трюку можно обучиться.