М-да. Наверно, если сопрут авиалайнер, сыщик, обслуживающий аэропорт, выведет недрогнувшей рукой: «Так как самолёт, самопроизвольно улетевший на автопилоте в неизвестном направлении, принятыми мерами розыска обнаружить не представилось возможным…»
— Оперативная группа, на выезд! — прервал фантазии голос из потолочного матюгальника. Так репродуктор называли все без исключения сотрудники, потому что звучащий по нему голос из дежурной части, даже если сообщал что-то нейтральное, обретал интонацию «ппц тебе, салага».
— Первое самостоятельное дежурство? — вспомнил Вильнёв. — Ну, гляди. Надежуришь очередной глухарь — Сахарец тебе же его торжественно вручит. Да, не забудь: по любому вопросу, даже самому дебильному, немедленно набирай меня. Никакой самодеятельности. Вкурил?
— Так точно, пан капитан.
Егор прихватил папку с заботливо заготовленными бланками процессуальных документов и, одевшись, потрусил вниз к дежурке, оказавшись первым, потому что эксперт и сыщик на пару минут опоздали.
— Егорушка! — медовым голосом начал майор, восседающий за стеклом в «аквариуме». — Вижу, ты на своей ласточке приехал. Скатай на Калиновского, а? В УАЗе совсем бензина мало.
— У меня тоже, — с аналогичной интонацией ответил умудрённый опытом лейтенант. — В баке — только впритык до дома доехать, там канистра припасена. Дай талон на десять литров, едем. Или проще на троллейбусе?
Эксперт из оперативно-технического отделения громко засопел в усы. В отличие от следователя с тонкой папкой бумаг и опера Васи-Трамвая с цыплячьими кулачками в карманах, этому старлею приходилось тащить чемодан с фотоаппаратурой, оснастку для поиска отпечатков пальцев и другие принадлежности, создававшие видимость тщательного осмотра места происшествия. Понимая, что эксперт не замедлит настучать куда надо, оперативный дежурный тяжко вздохнул и велел водителю выдвигаться.
Ехали недолго — в противоположную от «Вераса» часть улицы Калиновского, к хрущёвкам-пятиэтажкам у кинотеатра «Вильнюс», не имеющего, впрочем, к Прибалтике серьёзного отношения.
— Егор! Ты парень непростой, я знаю. Но зелёный. Банальная квартирная. Не надо инициативы, хорошо? Это же твоё первое самостоятельное? — осторожно начал Вася-Трамвай.
— Думаешь, я каждый раз ломаю руки и стреляю из чужого ствола… Хорошая же у меня репутация в РОВД.
Эксперт, сидевший на переднем сиденье УАЗа как старший по возрасту, обернулся.
— Точно, Егор. Репутация отморозка. Забьюсь, что сыщики дежурство с тобой будут считать наказанием.
— Расслабься, фотокорреспондент! Ты-то со мной будешь ездить каждый раз.
— Переведусь в ГАИ…
Время настало послеобеденное. Естественно, для успевших пообедать. Для остальных — вторая половина дня.
У означенного дома уже кружились стайки любопытных.
— Егорка! Метнись мухой. Тебе понятые на осмотр понадобятся, — попытался дедовать Василий.
— Рамсы попутал? Следователь — старший в оперативной группе. Я поднимусь в квартиру, а ты сам метнись мухой, поспрашай зевак. Заодно выбери двоих — протокол осмотра подписать.
Всем своим видом выражая, в какое отверстие человеческого организма он готов послать «старшего в оперативной группе», сыщик вылез из жёлто-синего лимузина и потопал к оживлённо болтающим пенсионерам.
Егор поднялся на третий этаж. Хозяева обнесённой квартиры молча и печально подпирали стену на лестничной площадке. Участковый, неуловимо напоминающий покойного Гаврилыча, только лет на пятнадцать моложе, застыл в проёме двери, никого не пуская внутрь.
Дверь, кстати, была не стандартная, против «честных», а усиленная из деревянного массива. В двухтысячных годах по телеку любили показывать «маски-шоу», когда СОБР или прочий ОМОН вышибал дверь специальным тараном, а потом мальчики в чёрных шапочках до подбородка вламывались внутрь, укладывая обитателей жилища мордой в пол. Здесь справился ординарный советский домушник.
— Внутрь заходили? — поинтересовался Егор. — Что украдено?
— Не заходили, — всхлипнула баба в цветастом платке, лет пятьдесят на вид, значит — не больше сорока. — Книжки Чергинца вашего читали. Нельзя заходить, следы замараются.
— Но через проём видно — телевизора нет. Цветной «Рубин-714», между прочим! — сердито добавил муж. — Восемьсот рублей отдал, между прочим.
Этот же предмет мещанской гордости, не сумевший показать праздничный концерт на 10 ноября, стоял и в доме Егора, обошёлся около семисот рублей. Но то — через знакомых Кабушкиной. Нормально, если мужик сотку накинул сверху, за дефицит. Ненормально, что домашнего любимца унесли. Как бы между прочим.
Тем временем Вася, настойчиво подталкивая в спину, препроводил на третий этаж пару любопытных пенсионеров, согласившихся на роль понятых, и, похоже, счёл свои задачи выполненными. Поквартирный обход дома он закроет у себя в кабинете, накалякав стандартный рапорт «не представилось возможным». В болоньевой куртке и очень скромного роста, он вообще мало напоминал милиционера, в отличие от Егора и эксперта в форменных шинелях.
— Уважаемый коллега! Потерпевшие утверждают, что украден цветной телевизор. Это килограмм тридцать веса. Без машины не увезти.
— Тридцать пять. Одному не унести, — меланхолично уточнил опер.
Действительно, для его телосложения, нет — теловычитания, это неподъёмно.
— Будьте любезны поинтересоваться у жильцов, останавливалась ли у подъезда какая-то машина, что в неё грузили…
— Обязательно! — вмешалась понятая, энергичная бабулька, непрерывно лузгавшая семечки и интеллигентно сплёвывающая шелуху прямо под ноги — на пол в прихожей. — «Запорожец» такой. Старый. Сине-белый. Его ещё горбатым кличут.
«А теперь — Горбатый! Я сказал — Горбатый!»
Егор, хоть убей, не мог вспомнить, когда в первый раз показывали сериал «Место встречи изменить нельзя», поэтому предпочёл не цитировать вслух.
— Эта модель называется ЗАЗ-965, — с видом знатока прокомментировал эксперт. — Не автомобиль, а именно модель автомобиля. Иногда — действующая.
Запустив старлея первым в квартиру — фотографировать хаос после гестаповского обыска и снимать отпечатки пальцев, с вероятностью девяносто девять и девять в периоде принадлежащих хозяевам, Егор схватился за трубку телефона, набрав Лёху.
— Ты с Васькой бережнее на выезде, — отозвался тот. — Напарник мне дорог. Как память.
— Зубоскалить позже будешь. Лучше скажи: есть ли свидетельские показания об использовании горбатого «запора» при квартирных кражах в Первомайском?
— А чо?
— Благодаря личному сыску и недюжинной смекалке твоего дорогого как память напарника установлено, что похищенный из последней квартиры цветной телек увезён именно на таком мустанге. Сине-белой масти. Записывай телефон, — Егор продиктовал цифры, начертанные на бумажке внизу телефонного аппарата. — Найдёшь — звони.
— Чёт ты раскомандовался… следователь уголовного розыска.
— Лёха! Скажи как на духу, хоть одна моя инициатива стрельнула мимо кассы?
— Стреляешь ты лихо. Папаныч до сих пор помнит. И про «свиноматку» тоже.
— Короче — жду.
Он кинул трубку. Заполнение протокола осмотра, протокола заявления, постановления о признании потерпевшим, протокола получения отпечатков пальцев и прочая бюрократия заняли часа полтора. Кроме телевизора, злодеи подмыли золотые украшения, деньги и прочую ценную мелочь, на фоне которой «Рубин» возвышался горой. К тому же хозяин отыскал паспорт пропажи с гарантийным талоном.
— Видите? Без отметок. Между прочим, не ломался наш красавец… Вы же найдёте его?
— Конечно! — радостно брякнул Трамвай.
— Примем максимально возможные усилия, — начал Егор, но тут его прервал телефонный звонок.
Это мог быть кто угодно из знакомых потерпевших. Но из трубки прозвучал голос Лёхи.
— Слыш, Шерлок Холмс. Две кражи есть. Первая — Восток-1, ещё Уручье, слева от проспекта, где нет КПП. Очевидцы что-то мямлили про старый «Запорожец». Но, мать твою, обе раскрыты. Их на себя взял московский гастролёр. Городское управление розыска его кололо.
