— Что же ты сделал?

— Подстрелил злодея. Нет, вы не подумайте. Я не любитель калечить или пытать людей. Просто в силу живости характера поспеваю там, где другие тупят. Соответственно, оказываюсь на линии огня первым.

Директор смотрел долго и оценивающе.

— У вас много осталось грузинского?

— Нет. Тысяч на двадцать пять — тридцать. Точный расклад у Валентины Ивановны.

— В общем, так. Процесс можно перезапустить. По-умному. Но со мной. И я — в доле. Она тоже. Твой заработок не пострадает. Но от «Счастья» тебя придётся дистанцировать. Рублёвскую, естественно, тоже. Для неё найдётся непыльное местечко в системе «Спорткультторга». Она знает, брала там JBL, всего четыре комплекта выделили на ГУМ. За тобой — взаимоотношения с грузинами, я сам их не люблю за необязательность и это всякое… Сразу рэзать!

— Наверно, вы общались с бандитами, а не бизнесменами. Хоть у них это тесно переплетено.

— Слишком тесно, — Яков Наумович встал. — Надо ещё обсудить детали и проценты. Ваших денег много вложено?

— Слёзы. Больше — трудов. Я выступал с «Песнярами» в Грузии и пел застольную «Сулико» с первым секретарём райкома партии. Товар без предоплаты отпускается по его протекции. Это мой главный взнос в концессию.

— Значит, доля твоя будет весомая. Не поскупимся.

Они пожали друг другу руки и пошли вниз, действительно появился повод выпить. Кабушкина, завидев их, сразу поняла — гешефт срастается.

После первой, второй и третьей Егор шмыгнул за дверь, к телефонному аппарату. Разговоры требовали сравнительно трезвой головы, а после четвёртой и пятой гарантии нет.

— Даша! С наступившим! Лёх… В смысле — Дима лёгок на помине, слышу его голос. Да, дай Олю.

Она приняла поздравления и обронила, что приготовила подарок — в ближайшие дни познакомит с братом.

Ближайшие дни… То есть — не сегодня.

Егор набрал Папаныча. Тот пребывал в лучшей кондиции, чем утром.

— Обещала свести с братом, но в «ближайшие дни».

— Ты с ней?

— Нет, со своей. Плоткина думает, что я в Бресте.

Сыщик задумался.

— Это может означать две вещи. Они считают, что ты из Бреста не успеешь на гонку, и позовут в другой раз. Или сегодня не поедут, что странно. Те два раза били тачки в ближайшую ночь. Патруль на «Заре» будет. На всякий случай. Успехов, многостаночник!

Остался последний вопрос.

— Эля! — он утащил её из-за стола. — Объясни про подарки. Во-первых, что такое JBL?

— Откуда ты знаешь?

— От Якова.

— Испортил сюрприз… Ладно, я сама затянула с вручением. Идём!

Она показала за лестницей на две высокие картонные коробки.

— Что это?

— Ты же у меня музыкант и меломан! А слушаешь банальный двухкассетник. Это — колонки. Импортные. Дороже советских «Радиотехника», но меня уверяли, что звук намного лучше. Третья коробка — усилитель «Одиссей-001», тоже очень хвалят. А магнитофон или проигрыватель ты сам потом выбери… Ой! Пьяный мужчина, отпусти и поставь на пол!

Про последний подарок, от Валентины Ивановны, она наотрез отказалась говорить, сделав «страшные» глаза.

Егора это обеспокоило. Слишком много всего неожиданного для одного вечера.

Иногда без традиции не обойтись, тем более, если это хорошая традиция, и она напрашивается, чтоб её соблюли.

Перекрывая застольный шум и бухтение телевизора, Егор громко заявил:

— Прошу внимания! Яков Наумович, прошу прощения, вас тоже касается. Валентина Ивановна, можно телевизор тише?

Он опустился на колено, вытащил красную коробочку и выдал отрепетированный заранее экспромт:

— Дорогая! Мы уже подали заявление в ЗАГС. Но произошло это как-то не буднично, в текучке между работой и прочими хлопотами. Я даже не спросил по всей форме как полагается: ты выйдешь за меня замуж?

Кольцо с бриллиантом разительно отличалось от всего, принятого в СССР, где гнались за массивностью. Писком моды на протяжении полувека считался овальный рубин размером едва ли не с юбилейный рубль, окружённый алмазными блёстками. Этот перстенёк Егор выбрал из замусоленного итальянского каталога, показанного ювелирным мастером в «Верасе», за одну только работу заплатил пятьсот и несколько тысяч — за вставки.

Каратный прозрачный бриллиант имел непривычную для советской ювелирки форму квадрата, так называемая «принцесса». Его вплотную подпирали два сапфира треугольной огранки, не слишком глубокого синего цвета и тоже достаточно прозрачные. Свет, проходящий через сапфиры и проникающий в бриллиант снизу, заставлял играть «принцессу» синими искрами.

У Элеоноры дыхание спёрло. Она стащила колечки с пальцев правой руки и надела подарок. Сел идеально, недаром жених втихую померил её кольца штангенциркулем, сейчас эти подробности ушли на второй план.

— Да-а-а! — воскликнула она, когда смогла, наконец, зачерпнуть воздух всей грудной клеткой.

— Горько! — крикнула Валентина.

Когда Егор оторвался от невесты, поцеловавшись настолько страстно, что уже шевельнулась мысль под любым предлогом зазвать её наверх, он сделал презент и каждому из Кабушкиных, извинившись, что скромнее, иначе Элеонора взревнует, вышло очень уместное дополнение к сервизу.

Выпили за молодых, Валентина Ивановна тотчас засобиралась.

— Ещё один новогодний сюрприз! — шепнула Эля. — Я, правда, ещё вчера знала. Он… необычный. Надеюсь, ты его полюбишь.

«Сюрприз» тявкнул из корзинки, в которой его принесла Кабушкина, и выбрался на пол, смешно ступая очень широкими лапками. Элеонора потянулась к щенку, взяла на колени, тот привстал, достав передними коготками до её груди, царапая дорогой мохеровый свитер, и лизнул в подбородок.

— Сын нашего Джека, — сообщил Кабушкин. — Сосед разводит восточно-европейских овчарок, подкармливает нашего, когда не можем подъехать. Вернём пацанчика на ночь, пусть последний раз побудет с мамой. Три месяца прошло, прививки сделаны, пора в новую семью. Начали приучать, чтоб просился на улицу, но пока следите внимательно.

— У вас свой дом, а какой дом без собаки! — добавила Валентина.

Вот уж действительно — неожиданность, колотилось в голове Егора. Конечно, он в детстве хотел собаку. Но родители не то чтобы напрочь запретили, скорее — отговорили. Пусть район Москвы, где они жили, не из дешёвых, но плотно застроен многоэтажками, человейник. Владельцы мопсов и всяких шпицев выводят их на газон у подъезда, проклинаемые старушками, и немедленно после орошения и удобрения тянут обратно в подъезд. Крупного пса, а хотелось или австралийскую, или бельгийскую овчарку, абсолютно негде выгуливать. Зачахнет в четырёх стенах, увещевал отец и обещал, что когда-нибудь все вместе переедут в дом, который он обязательно построит в направлении Смоленска, и вот там…

Получилось не на десять лет позже, а на тридцать раньше. Свой дом, как раз в направлении Смоленска, только дальше километров на триста пятьдесят. Собака. Жена-красавица. И плевать, что нет айфонов, в январе не слетать в Египет или Эмираты, а вместо нормальной машины — всего лишь «жигули», к ним привык и даже освоил экспресс-очистку вечно забивающегося карбюратора. Тем более, когда кулибин из гаражей у Севастопольского парка поставил дополнительный фильтр, проблема ушла.

Как и все проблемы, легко решаемые в следующем тысячелетии, здесь они преодолевались в индивидуальном порядке за счёт отдельных талантливых людей. Частники-подпольщики делали то, что оказалось не под силу огромной державе с ядерными ракетами и космическими кораблями: делать жизнь соотечественников комфортнее. Хотя бы снабжая джинсами ценой в полтора оклада выпускника вуза.

Точно также производилась расчистка дороги до шоссе на Минск. Предприимчивый сосед, разводивший овчарок, завёл самодельный мини-трактор и разгрёб снег по сторонам так, что на утро 2 января «пятёрка» Егора выскреблась своим ходом и покатила к городу. Нет, чтобы колхозный трактор МТЗ…

— Знаешь, какие менты злые на работе второго января? Особенно, кто на приёме заявлений граждан. Трубы горят, а ты, гражданочка, пристаёшь со своей кражей. В общем, со всех сторон повезло, что второе пришлось на воскресенье. И Крис обживёт новый дом.