— Понимаю. Сам БГУ закончил шесть лет назад. А теперь вижу: парни из школы МВД приходят более натасканные. Им можно сразу давать дела в производство. Тебя пока обстругаем, практика и закончится.

— После сборов приду на постоянку.

— Уверен, что к нам? Вакантное место должно быть, и это начальник городского следствия решает — куда назначить.

— Понятно.

— Ни черта тебе не понятно! — Николай Александрович окончательно отодвинул объедки, демонстрируя, что новобранец испортил и настроение, и аппетит.

— Так вы объясните. Сначала — когда мне проставиться по поводу вхождения в коллектив и на какую сумму.

— А вот это — хорошо. Вдруг ты не безнадёжен?

— Проверяйте.

— Первую проверку ты завалил. Уселся на стул посреди комнаты. Это для допрашиваемых. Свои сидят или за столом, или, если зашли из другого кабинета — возле окна.

Егор пересел спиной к окну.

— Где же у вас свободный стол?

— Да вот он, слева от тебя. Но — несчастливый.

— Почему?

— За ним сидел Боровиков. Получил шестерик в плечи за взяточничество. Хотели выбросить стол на помойку и выклянчить на часовом заводе другой, но шеф сказал: пусть стоит как напоминание — чего нельзя делать и как можно поплатиться.

— Понятно. Одиннадцатая заповедь.

— Ты о чём?

Егор в который раз использовал одну из острот, в 2022 году заезженных, а сорока годами ранее — свежих. На этот раз — библейскую.

— Есть десять заповедей, переданных Господом Моисею: не убий, не укради, не возжелай жену ближнего своего и так далее. Ну а самой главной из десяти является одиннадцатая — не попадайся.

Николай Александрович посмеялся и согласился: возможно, не безнадёжен.

— Скажи, кадет, для чего ты вообще решился сначала на юрфак, потом в МВД?

— Ради быстрого и полного раскрытия преступлений, изобличения виновных и обеспечения правильного применения закона.

— Это ты прочитал на плакате над моей головой, около портрета Дзержинского. Колись, зачем на самом деле.

— Тогда мне вернуться на стул в центре, там быстрее колются?

— Не зли меня.

— Ладно, говорю как на духу. На юрфак считалось престижно. Пацан с района, золотой медалист, внук партизана. Поступил. А коль поступил — вот, доучиваюсь.

— В МВД почему?

— В армию не хочу. В Афган гребут всё больше и больше. В ГБ таких как я не берут, не член партии и не семейный, да и не тянет туда. Вы сами служили в армии?

— Нет. Военная кафедра, как у тебя.

— Так держитесь за милицию, пока не пройдёт призывной возраст.

— Держусь, спасибо за совет. Да ты, оказывается, хохмач. Знаешь такую шутку: «следователь уголовного розыска»?

— Естественно. Так говорят лохи, не понимающие, что следователи в следствии, а в розыске — опера.

— Верно мыслишь, кадет. Значит, даю тебе первое задание. Включим тебя в следственно-оперативную группу, занимающуюся делом о взрыве в гастрономе № 7 на улице Калиновского. Слышал о таком?

— Спрашиваете… Весь город гудит. Две сотни трупов!

— Четыре. Трупа четыре, а не четыре сотни. Формально — преступление раскрыто, виноват сварщик, оставивший баллон в торговом зале. А вот кто подорвал этот баллон, старательно умалчивается. Если установишь того пиротехника и раскроешь теракт, я сам побегу уговаривать городское начальство, чтоб тебя устроили в Первомайку на постоянную. А пока — идём, познакомлю с сыщиками, — он ухмыльнулся. — С первым днём службы, следователь уголовного розыска!

Штаб-квартира розыскников находилась на том же этаже.

— Заходи и знакомься, начальник оперативно-розыскного отделения майор Папанин, в лицо и за глаза именуемый Папанычем. Кандидат в мастера спорта по боксу и боксёр по жизни, характер у него такой, — Вильнёв указал на него ладошкой и представил нового подопечного. — А это наш засланец в оперативно-следственную группу по делу о взрыве в гастрономе, Егор Егорович Евстигнеев. Говорит — каратист.

— Практикант?

— Обижаешь? Самый что ни на есть настоящий временно исполняющий обязанности следователя следственного отделения Первомайского РОВД. Ну да, практикант.

— То есть выделили нам парня на отбибись, — хмыкнул Папаныч. — И что мне делать с этим недоразумением, Коля?

— Для начала покажите, где ближайшая стекляшка. Снабдите трёхлитровой банкой с крышкой и объясните, как ждать отстаивания пива. Насчёт недоразумения, опять обижаешь: отличник он. Видишь? При костюме, галстуке и комсомольском значке.

— Считай, у меня оргазм от восторга. Составит отличную пару Лёхе Давидовичу. Тот — разгвоздяй каких свет не видывал. Костюм на него нацепим, только укладывая в гроб. Что ни строчка в рапорте — сплошное «нарочно не придумаешь». Правда — сообразительный, знает, с какой стороны у бутерброда масло.

— Так какой службе проставлять поляну по случаю поступления в коллектив?

— Двум! — хором воскликнули оба офицера, и Папаныч, подняв грузный фюзеляж из кресла, повёл новобранца знакомиться с охламонистым коллегой.

Тот переживал состояние «после вчерашнего». Заметно, но не столь катастрофически, как старшие коллеги. Молодой организм восстанавливал себя быстро.

— Алексей! Морда опухшая, перегар… Проветрить — быстро! У вас шмонит хуже, чем в обезьяннике дежурной части. Посмотри на образцового молодого следователя. Евстигнеев Егор Егорович. Чисто выбритый, в костюмчике, белой рубашке, при галстуке. Без перегара! Хоть на витрину.

Егор, стоявший спиной к Папанычу, готов был спорить на сто баксов, что тот при последних словах или подмигнул, или ухмыльнулся. Типа: покажите лощёной болонке правду из жизни овчарок.

Дождавшись его ухода, первым делом раскрыл портфель.

— Парни! Банкета не обещаю, у меня только студенческая стипендия. Просто поправьте здоровье.

Две стеклянные бутылки по 0.5, наполненные мутноватой жидкостью, наверняка — столь же неприятной, как и опробованная в плацкарте Москва-Минск, произвели должное впечатление.

— А пацан-то с понятием. Меня, кстати, Васей зовут. Погоняло — Трамвай.

Сидевший напротив Алексея опер тщедушного телосложения извлёк из сейфа «Макаров» и вместо стрельбы ловко подцепил крышечку выступом магазина. Несложно было догадаться, что это применение пистолета было гораздо более частым, нежели задуманное его конструктором.

Алексей открыл бутылку о край стола и влил в себя залпом, откинув назад голову.

— Спасибо, студент. Вовремя. Прости, что тебе не оставил. Меня просто Лёхой зови.

Егор присел на стул спиной к окну, не повторяя ошибку.

— Меня, естественно, тоже без отчества. Я на пятом курсе юрфака, на практике в следствии, временно исполняющий обязанности. Поэтому перья не распускаю. Вильнёв сказал — у вас шухер по поводу взрыва на Калиновского, в группу надо кого-то включить от отделения. Он и отправил меня как нихрена не умеющего, чтоб не отвлекать основной состав. Опыта набираться.

— Егорка, я тебе так скажу, — Лёха утёр рот от остатков пивной пены. — Ничему ты у нас не научишься. Сыщики должны идти впереди как разведка, а следователь протоколировать найденное, чтоб доказательства принял суд. Мы так и называем вас — машинописьки с высшим образованием. Кстати, хорошо печатаешь?

— Не знаю. Не пробовал.

Опера заржали.

— Вот этому научим без проблем, — поправил соседа Вася-Трамвай. — Будешь печатать за нас несекретные бумаги, мигом наблатыкаешься. Но на девяносто процентов наша работа секретная, и к ней ты, конечно, не допущен, штатский.

— Ежу понятно. Но, парни, я же не первый год замужем. Если есть рабочие руки, работа для них найдётся всегда.

— Само собой. Портфельчик вместительный?

Лёха взял пустую пивную бутылку, вторую у Василия, а затем открыл платяной шкаф, в котором обнаружилась некоторая коллекция стеклотары — пивной, водочной и из-под дешёвого плодового вина.

— Нужно сдать в ближайшем пункте и на вырученный капитал купить бутылку водки, — догадался Егор. — Запросто, с меня корона не упадёт. Только время ещё — начало третьего. Поговорим сначала о деле, идёт?