Лёгкое движение кистью, и сгусток души подлетел в воздух. Словно под гипнозом, я успел поймать душу Шефа в полёте. И в тот же момент приборы заверещали, будто бешенные. Параметры организма нашего начальника неожиданно подскочили, чуть не сломав технику. А затем машинерия замолкла. Нет, Шеф оставался ещё жив, но все провода, катетеры и трубки расплавились под жаром его тела. Более того, в нескольких шагах от него повеяло жаром, словно из домашней печи.

— Чего стоишь⁈ Срочно, зови врачей! Зови хоть кого-нибудь! Не видишь, ему плохо! — Шурупов метался, словно зверь, но даже прикоснуться к Шефу не мог: настолько раскалилась его кожа. — Нужно вернуть его душу на место! Нужно…

— Нет, — спокойно качнул я головой. — Ему не помочь!

— Но! Но… — Шурупов в бессилии замер.

Так мы и стояли, наблюдая, как демоническое тело в последний раз наполняется силой и мощью. Как Шеф улыбается в упоении. И как плоть его распадается в пепел… Медленно, но неотвратимо. И как меньше чем за полминуты на кровати остались лишь опалённые бинты, постельное бельё и горстка пепла! Шеф ушёл так же, как жил: с достоинством и на своих условиях! И последнее, что осталось в интерфейсе: 2 БВ.

Наверное, я должен был обозлиться на Зазеркалье, создавшее вирус, ещё больше? Возненавидеть всей душой и получить мотивацию разнести их на кусочки? Вот только я не ощущал ничего подобного. Лишь опустошённость. И грусть.

Покинули мы больницу в полной тишине, двигаясь, словно сомнамбулы. В машину загрузились также безмолвно… Лишь я держал в руках алый сгусток, будто величайшую драгоценность. Сгусток жизни существа, который мог даровать силу на порядок большую, чем Вера!

— Старый хрен только тебя и ждал, чтобы сдохнуть… — с неожиданной злостью прошептал Шурупов, когда мы были уже в нескольких кварталах от данжа судьи душ. — Он всё подстроил так, чтобы и место у Критиков, и почитание народа, и даже его смерть — всё усилило тебя. Как же бесит!

— Аккуратнее со словами! — процедил я сквозь зубы. — Не успел Шеф умереть, как ты уже спешишь смешать его имя с грязью?

— Я ничуть не умоляю заслуг Шефа, — скривился, словно от лимона, Редактор. — Он сильнейший боец на моей памяти и отличный руководитель. Я с первого дня работы Редактором стремился на него походить! Делал всё, что требовалось по букве закона! Оттачивал мастерство как в творчестве, так и в бою! А он всё равно носился с тобой! Раздолбаем! Пофигистом! Нарушителем всех правил! С любимчиком! — плечи Шурупова опали. — Я никогда этого не понимал! Чем ты его зацепил? Почему ты?

Я не знал, что ответить, поскольку у самого не было ответов. Но, кажется, мог понять чувства товарища… чувства брошенного ребёнка. Незаслуженного оставленного в стороне в пользу любимчика, отчего ещё больнее. И несмотря на то, что Шурупов достаточно взрослый и понимает, откуда его злость. Но от осознания боль меньше не становится. Наоборот, с потерей Шефа у Шурупова исчез даже призрачный шанс превзойти меня в глазах начальника. И я мог только тихо посочувствовать.

— А вы с Надей, как понимаю, решили пожениться? — уже на подъезде к месту уточнил Шурупов. — Похоже, моя напарница захотела рискнуть. Сочувствую ей.

— Это ещё почему? — ощетинился я, готовясь к колкости.

— Ты умрёшь, — просто пожал плечами Шурупов. — Пройдёт месяц или год. Возможно, даже несколько лет продержишься. Но ты умрёшь из-за своего раздолбайства. И оставишь Надю одну… И хорошо, если одну!

Машина затормозила у недостроенного крематория, а я решил, что Шурупова на мальчишник приглашать не стану. Здание за последние полгода значительно облагородили, убрали территорию и высадили деревья по периметру, однако общую недосторенность и приверженность стилю «лофт» оставили. Даже обрушения от шальной ракеты, выпущенной Надей, остались! В данный данж имелась небольшая очередь, всего две группы — испытания от судьи душ были известны сложностью и разнообразием в отличие от боевых данжей.

Но корочки животворящие творят настоящие чудеса! Несколько минут ожидания, пока из данжа буквально вылетит тройка игроков с крайне недовольным видом, и мы вошли в арку данжа «Судья душ — Радамант».

— ЧТО ПРИВЕЛО ВАС КО МНЕ, СМЕРТНЫЕ? — громогласный голос обрушился на нас, стоило лишь оказаться в кирпичной кишке прохода.

— Радамант, это мы! Кугдыматов и Шурупов. Критик и Редактор! — взял я слово. — Мы пришли исполнить последнюю волю Шефа. Отдать тебе на суд его душу и получить его наследие!

Вышло достаточно пафосно, и я приподнял руку, в которой держал пламень души Шефа. Шурупов отстал от меня буквально на шаг, и явно не стремился вступать в разговор, впав в апатию после короткого спича. Тем временем некая сила подняла из моей руки алый сгусток, и тот поплыл вперёд, заставляя тени данжа в страхе трепетать и прятаться по углам.

— Проходите, друзья! — громкость голоса древнего полубога упала, а вместе с ней и накал пафоса. — Для меня станет честью исполнить волю благородного воина и правителя! И я очень сожалею, что не могу отдать вам его наследие.

— В смысле? — я аж растерялся и чуть не споткнулся на ровном месте.

Благо мы вышли в зал крематория на первом этаже. Что-то среднее между древнегреческими развалинами и обветшалыми пятиэтажками-сталинками. Единственное, что бросалось в глаза, так это выполненный кровью лик Радаманта, который виднелся сквозь дыры в перекрытии на высоте третьего этажа.

— Шеф попросил меня устроить вам испытание, по результатам которого лишь одному достанется его последний дар! Одному, либо никому!

— Можно подумать нам заранее не известен победитель… — резанул спину раздражённый шепот Шурупова. А затем он возвысил голос в полную мощь: — И что же это за испытание? Давайте поскорее с ним закончим!

— Тогда прошу к доске! — и посреди зала материализовался стол и два стула.

Стоило нам подойти, как на столе обнаружилась шахматная доска. Шеф даже после смерти прозорлив! В силовом противостоянии между мной и Шуруповым я могу подключить мощности Критиков по накачке Верой, и оппоненту несдобровать. В интеллектуальном противостоянии у него больше шансов!

Стоило занять места, как появились и фигуры… Вот только они мне не понравились. Это были не стандартные пешки, ладьи и кони. Нет! На моей стороне вместо короля выступал я сам. Королевой была Надя. Ладьями — Геймер и Маша. Конями — Глагол и мисс Спектр. Офицерами — Блэкджек и астральная ученица. В роли пешек — большая часть знакомых мне Критиков с отрядом Оркестра по центру.

У Шурупова ситуация аналогична: он в роли короля, а фигурами и пешками стала большая часть Редакторов из нашего отделения. И судя по злому огоньку во взгляде Редактора, ему тоже не понравились подобные намёки.

— Вы должны сыграть в Шахматы судного дня! От обычных они отличаются единственным правилом: как только будет съедена первая фигура — неважно какая и чьей стороны — тут же уничтожается игровая доска, и оба игрока считаются проигравшими, — объяснил правила судья душ. — Тогда никто не получит наследие Шефа.

— А ты не охренел… — Шурупов был больше удивлён, чем возмущён.

— И да, у вас только одна попытка — переиграть возможности не будет, — не обращая внимания на реплики из зала, продолжил объяснять Радамант. Рядом с доской появились шахматные часы: — У каждого из вас есть пять минут. Когда время выйдет, вы проиграли. Как только вы выберете цвет фигур, начнётся игра. Удачи вам, смертные! Помните: душа Шефа наблюдает за вами!

Мля… Я ошибся. Это испытание не разума — я бы тогда подключил вычислительные мощности информатория. Тут испытание духа…

— Ты ведь понимаешь, что если мы попробуем сыграть, то проиграем? — задал я висевший между нами вопрос.

— Чтобы получить приз, нужно договориться… Мы должны решить, кто выиграет, а кто проиграет, — кивнул моим мыслям собеседник. — Кто поступится своей гордостью?

— Что ты хочешь за наследие Шефа? — я решил не размениваться на лесть и уговоры, перейдя сразу к подкупу. Наглому и жёсткому.