Глаза Беоры округлились от ужаса.

— Ты…

— Шучу. Но грядёт война, а на ней возможно всякое. Позволь мне доказать, что в сверах ты не ошиблась, принцесса.

День вейтинга подкрался незаметно, хотя последние дни в Омрике только и было толков, что о подготовке. Скегги получил ответы от ярлов Свергло и потратил большую часть сбережений на достойный прием. У тех эглинских купцов, что не гнушались торговлей со сверами, мы закупили хорошего южного вина и немного пряностей. Хуторяне продали зерно, хмель и мясо — и Скегги заплатил полную цену, желая поддержать пострадавших от набега селян. Казалось, жизнь на севере Свергло начала понемногу входить в прежнее русло. Да и мерглумцы перестали истязать границы набегами.

Я знал, что это лишь временное улучшение. Все олдермены и лорды понимали, что от собранного урожая зависит то, как их земли справятся с зимой. И хотя на Эглинойре стужа не была суровой, после празднования зимнего Йолла все равно наступали холода, и нужно было как-то греться и что-то есть. Поэтому правители распустили войска и позволили мужам вернуться домой помогать семьям готовиться к зиме.

Я надеялся, что страсти улеглись до самой весны. Что Оффа не предпримет попыток успеть сразиться с нами до снега. Скегги приставил нескольких надежных людей к проходившим через Омрик караванам и купеческим кораблям, чтобы собирали слухи и выяснили о планах Мерглума. Но все равно мы готовились к худшему. И, признаюсь, молились всем богам, чтобы это самое худшее так и не наступило. Ибо денег у нас оставалось всего ничего, а все свободные средства мы вложили в припасы да строительство крепости.

Первым гостем стал ярл Хрут из Крелбурга. Он носил прозвище Золотой, и, лишь увидев его своими глазами, я понял, почему.

Он оказался моложе, чем я представлял — был старше Скегги лет на десять, но уже имел большое потомство от двух жен и нескольких рабынь. Длинные золотистые, словно само солнце, волосы он заплетал в сложную косу и украшал бусинами из драгоценных металлов, самоцветов и костей. Хрут любил роскошь и не стеснялся показывать богатства: алый плащ его был вышит золотыми нитями, подбит мехом черной лисицы, а застежка и вовсе была сделана из чистого золота. Каждая яркая рубаха ярла стоила как хороший боевой топор, ибо была сшита из тонкой заморской ткани, что красиво переливалась в лучах солнца, а ворот и подол украшала затейливая вышивка. На поясе Хрут носил несколько ножей и секиру — тоже искусно украшенные — и расстался с оружием с большим сожалением. Но таковы были порядки вейтинга — никто не смеет обнажать железа на мирном сходе.

На фоне всего этого великолепия даже уродство ярла не казалось недостатком. А Хруту с внешностью не повезло: один глаз косил, второй вечно слезился, крупный нос свернут набок, рожа в шрамах, и дополняла всю эту неприглядную картину заячья губа. Смотреть на него было неприятно, но, впрочем, видали мы и хуже.

Хрут прибыл по реке. Роскошный корабль вмешал три десятка человек и много даров для Скегги, ибо по нашим обычаям гость не мог прийти с пустыми руками. Носовую фигуру в виде ужасного дракона сняли, чтобы не напугать местных духов. Все воины выглядели сытыми и довольными.

Беора попросилась посмотреть прибытие ярлов — устала куковать в своей темнице, да и погода выдалась отличная: уже понемногу холодало, но солнце еще грело.

— Это же настоящий вейтинг! — просила она. — Собрание всех северных лордов. Да я косу отрежу, чтоб посмотреть. Многим ли эглинам удавалось увидеть такое?

— Ярлов, — поправил я. — У нас нет лордов.

— Значит, ты разрешаешь? — улыбнулась принцесса. — Можно посмотреть?

— Можно. Развеешься, посмотришь на людей. Но бежать даже не думай.

— Не буду, — искренне пообещала Беора. — Ты выполнил свою часть договора, и я отплачу тем же.

Надо сказать, наше соглашение оказалось прочным. Пленница заметно воспряла духом после нескольких дней хорошей трапезы и встреч с духовником. Отец Велстан не подавал при мне вида, что ужасно беспокоился о госпоже, но лишь после их первой встречи я понял, насколько у него отлегло от сердца. Я позволил им вдоволь наговориться и взял с обоих обещание не злоупотреблять моим доверием. Это была добрая, но все же неволя. Я лишь старался завоевать доверие пленников.

Скегги не оценил моей излишней широты души и на всякий случай усилил охрану. Что ж, брат был вправе.

Беора встречала Хрута вместе с нами, но держалась чуть поодаль, вместе с остальными женщинами. Поскольку хозяйки у Омрика не было, приветствовали гостей мы со Скегги.

Хрут ловко спрыгнул на пристань и, узнав в Скегги хозяина, раскинул руки в стороны.

— Ярл Скегги! — прогудел он. — Наконец-то мы и встретились!

Рабыни поднесли хлеба и меда, мы произнесли клятву гостеприимства, и я благословил прибывших.

Хрут жестом велел своим людям пошевеливаться, а сам проследовал за Скегги, с любопытством разглядывая город. Я прекрасно знал, что он оценивал, насколько легко будет взять Омрик — это у нас было в крови. Каждый свер не отрицал возможности захватить добро соседа, если понимал, что добудет его в честном бою. Мы же помнили, что Хрут водил слишком тесную дружбу с Мерглумом, и поэтому приказали хирдманам не болтать сверх меры.

Беора пялилась на свиту Хрута во все глаза.

— Он одет богаче короля! — удивленно шепнула она, когда ярл прошел мимо. Я задержался подле принцессы, позволяя Скегги играть роль радушного хозяина. — Неужели у каждого вождя столько денег?

— Хрут — больше торговец, чем воин. Мы добро завоевываем, а он — выгодно продает и покупает. И знается с эглинами.

— Кажется, даже я о нем что-то слышала.

— Не исключено. Он здесь давно.

Я заметил, что моя речь немного изменилась после частого общения с Беорой. Она говорила красиво, чуть возвышенно, использовала изящные выражения, и я невольно перенял некоторые из них. Скегги даже немного надо мной посмеивался, подтрунивая над тем, что эглинская кровь, видимо, была во мне довольно сильна.

— Ладно, нам пора, — сказал я, направляясь к дверям чертога. — Тебя проводят в покои. На закате будет пир.

Беора задержала на мне взгляд, словно хотела ещё что-то сказать, но так и не решилась.

Тем временем следовало как подобает встретить ярла Рагнальда, что направлялся к нам из Сандвена. Разведчики уже донесли о том, что гости пересекали реку.

Скегги встретил меня на выходе из чертога.

— Хрута и его людей разместили, вроде он всем доволен.

— И хорошо. Но не думай, что этого достаточно для того, чтобы он отдал за тебя голос, — ответил я.

— На него я и не рассчитываю, — кисло отозвался Скегги. — Рагнальд мне должен и будет говорить в мою пользу. Хрут меня не знает. Надежда разве что на Бранда.

Ярл Бранд был земляком Скегги и тем самым долгожданным пополнением войск, на которое мы так рассчитывали. Он долго шел к нам из Свергло и, судя по всему, едва успел проскочить перед сезоном штормов. Корабли Бранда уже стояли на наших пристанях, и он привел с собой две сотни людей. Для нас это стало большой обузой — прокормить столько ртов было сложно. Однако Бранд проявил благоразумие и приказал своим людям добывать пищу самостоятельно. Эглинским фермерам пришлось туго.

Бранд слыл человеком суровым, немногословным и жестоким. В глазах гроза, в волосах седина. Долговязый и жилистый, мог голыми руками разогнуть подкову. Когда-то Бранд был дружен с Альриком Тучей, но когда Альрик стал королем Элерихом, их взгляды на жизнь здорово разошлись. На этой почве Скегги и стал уговаривать его присоединиться к походу на Эглинойр. Бранд медлил. Видимо, все надеялся, что Альрик-Элерих одумается и вернет старые порядки, но, по-видимому, этого так и не случилось. Поэтому сперва Бранд увел людей на Нотренойр, а затем прибыл к нам.

Бранда на Эглинойре мало кто знал, ибо он предпочитал ходить в походы не на острова, а на юг — в Юхланд, Шорланд и даже добирался до Кервланда, где правили могучие князья кервов. Говорили, что в молодости он дошел до самой Сарской империи и даже какое-то время служил там в дружине тамошнего правителя.