Я выиграл первую колдовскую битву, но проигрывал войну за Нейдланд. И этого я не прощу уже себе.

Что мне теперь было делать? Последовать совету Айны и отправиться к дяде в Свергланд? Единственный разумный вариант, да только я был ему никем. Конунг сверов Альрик Туча не знал о моём существовании, как до поры не подозревал и Гутфрит. И мне придётся расстараться, чтобы дядя согласился хотя бы говорить со мной.

— Мне показалось, или раньше ты был поменьше? — выкрикнул я, в суматохе позабыв о том, что Конгерм и так прекрасно меня слышал. Мы поднялись высоко в небо — ни одна стрела не достанет, и теперь фетч нёс меня над заливом Маннстунна, выискивая корабль сверов. С каждым взмахом крыльев огромного беркута пылающий город становился всё дальше. Фух. Неужели пронесло?

Конгерм громко щёлкнул клювом.

— Конечно, мне пришлось стать больше, — пронеслось в моей голове. — Ты тяжёлый, Хинрик. Простой орёл тебя не унесёт. Вон он, твой кнорр. Видишь?

О, я видел — напуганные пожаром сверы уносились прочь на всех вёслах. Сложно было винить за это торговый люд. Страшнее пожара в городе мог быть лишь сильный огонь на корабле. Сверы берегли товар.

— Ага, вижу, — ответил я.

— Придётся разделиться. Оставлю тебя на корабле, а сам полечу налегке, — добавил фетч. — Ты ослаблен нитсшестом, не сможешь питать меня долго. А путь далёкий.

Если я верно помнил рассказы скальдов, то на деле не так уж и далеко располагался Свергланд от наших земель — всего день-другой через узкое море. Не меньшее расстояние по мы преодолели, добираясь из Бьерскогга в Маннстунн. Но Конгерм был прав: создание нитсшеста отняло у меня слишком много сил, и поддерживать фетча так долго я не смогу. Не хватало ещё рухнуть в море на середине пути. Не думал, что ритуал проклятья настолько опустошителен для начертателей.

— Хорошо, — прохрипел я. — Вот Даги-то удивится.

Конгерм не ответил — я лишь ощутил внезапную волну тревоги, накатившую на нас обоих. Фетч развернулся в противоположную сторону и на пару мгновений застыл на одном месте, часто размахивая крыльями.

— Что такое? — спросил я.

— У нас гости.

— Кто?

— Ты же не единственный начертатель в Маннстунне, — отозвался Конгерм. — Я чую духов. Враждебных. И большую силу, что ими движет.

Что-то подобное следовало предвидеть. Видимо, Гутфрит всё же решил отправить за нами погоню, а его колдун был только рад покрасоваться на фоне эглинского монаха и южного учёного мужа.

— Гляди, — фетч поднялся чуть выше, и я увидел вдалеке все ещё охваченные огнём крыши Маннстунна. — Теперь видишь?

Я видел. Туча — иначе было не назвать эту стаю тёмных птиц — неслась на нас, словно грозовая буря. Они появились из облака дыма и двигались с противными криками, от мельтешения крыльев у меня зарябило в глазах. Сотни, тысячи птиц собирались то в клубок, то в причудливые фигуры, то растягивались широким клином вдоль горизонта. Однажды я видел, как подобное на Свартстунне проделывали скворцы, но эти птицы были куда больше. Чёрные, словно уголь. Грачи? Галки? Нет, скорее вороны.

Чем бы оно ни было, это неслось прямо на нас.

— Дерьмо, — только и смог сказать я.

Конгерм защёлкал клювом и поднялся ещё выше.

— Согласен. Это проблема.

Я закрыл глаза, втянув ноздрями побольше воздуха. Думай, Хинрик. Думай! Ормар не учил меня таким фокусам, но я понимал, что здесь имела место либо очень крепкая связь колдуна с духами, которые подчинили себе всех птиц в округе, либо серьёзная жертва одному из богов. В данном случае, полагаю, начертатель Гутфрита решился на то и другое.

— У тебя есть мысли? — спросил я Конгерма.

— Я не успею дотащить тебя до корабля, если ты об этом. Да и скверная это идея.

— Верно. Только люди пострадают. Тогда дадим бой в воздухе?

— Их слишком много, — отозвался фетч. — Я не выдержу долго даже если возьму с тебя больше силы. Заклюют раньше, чем отобьёмся.

Я судорожно перебирал в голове варианты вязей, которые мог сейчас использовать. Защитные рунеставы не подойдут — здесь была столь мощная сила, что духи пробьют любую наспех сделанную вязь, а времени колдовать основательно у меня не было. Вязи на атаку тоже казались мне бесполезными — ну усилю немного когти и клюв Конгнерма, себе на топор нанесу — и сколько птиц мы уложим прежде, чем они просто возьмут нас количеством? Не то. Всё не то.

— Ты ещё чуешь духа, что ими управляет? — спросил я. — Можешь с ним пообщаться?

— Чую, но не отзывается. Он подчинён. Если честно, скорее даже порабощён. Там нет своей воли.

— Такое разве бывает?

— Бывает и не такое, Хинрик, — сухо ответил фетч.

Значит, дозваться и договориться Конгерм не сможет. Но духа требовалось обезвредить. Или же самого начертателя, но до него нам уже точно не добраться. Насколько я понимал, именно порабощённый дух в облике одной из птиц вёл за собой остальных пернатых. Не станет вожака — рассыпется стая. Выглядело осмысленно.

— Нужно разрушить связь между духом и птицами. Ты же Птичий царь, Конгерм, воззови к ним.

— Если бы всё было так просто, юноша, — прокряхтел Конгерм. — Не могу. Птицы заколдованы. У меня сейчас не хватит сил сбить заклинание.

— А если я помогу?

— Как? У тебя самого силы на исходе.

— Неважно, мне будет проще восстановиться. Я же в своём, людском мире. Как мне усилить тебя?

Конгерм умолк, словно колебался. Птичье облако приближалось.

— Ну же, Арнгейл! — рявкнул я, обращаясь к нему по истинному имени. — Скажи!

— Кровь. Дай мне выпить своей крови и съесть твоей плоти, — наконец шепнул в моей голове фетч, словно боялся об этом говорить.

Тоже мне напугал. Я постоянно лил кровь в ритуалах — царапины на руках не зарастали целыми лунами.

— Бери сколько нужно.

— Предупреждаю, это тёмная сторона колдовства духов. Запретная для многих. Я возьму много крови, и это будет очень больно. Ты можешь не выжить.

— Как будто нас мейчас есть из чего выбирать, — коротко ответил я. — Что я должен делать?

— Я сам, — отозвался фетч. — Всё сделаю сам. Просто… Старайся не сопротивляться, хотя это будет сложно.

Конгерм резко развернулся и камнем полетел вниз, выискивая удобное место на суше. Я заметил скалы — острые и тонкие, словно рыбьи кости, опасной грядой вгрызавшиеся в море. Один человек едва мог поместиться на вершине. Фетч понёс меня туда.

Я ойкнул и выругался, когда беркут выпустил меня из когтей и я мешком повалился на камни, чуть не сорвавшись в море — до того тесно здесь было. Хорошо хоть, что я чуть привык бывать на высоте. Не дав мне опомниться, Конгерм шагнул ко мне и разинул пасть.

— Нельзя ждать. Прости, но ты сам согласился, — сказал он и впился клювом мне в руку. — Постарайся не шевелиться.

Сперва я не понял, что именно произошло. Лишь почувствовал вспышку жуткой боли в руке и закричал. Клюв и когти орла рвали мою плоть.

Глаза фетча налились алым.

Теперь я знал, что чувствовала добыча, пойманная хищной птицей. Одной лапой он наступил на меня, придавливая к скале, второй помогал себе есть. Меня раздирали заживо, рвали кожу, клевали, отщипывали куски плоти. Боль стала невыносимой, и теперь я просто стонал, обессиленный жестоким колдовством духа. Казалось, это никогда не могло закончиться. Каждое мгновение текло как вечность.

— Сколько ещё? — рявкнул я, пока Конгерм жрал меня.

— Почти… всё…

Он наконец-то оторвался от раны и начал меняться прямо на моих глазах. Беркут стал ещё больше — такая птица могла утащить не только человека, с нее сталось бы унести целую лошадь! Расправленные крылья закрывали небо. Глаза фетча так и горели кроваво-алым, с огненными всполохами, а перья на голове и шее засияли золотом. Загнутый клюв и когти из серого превратились в металлические — их блеск отливал серебром и сверкал на солнце. Птичий царь взмыл в небо и издал громкий оглушительно высокий клёкот — этот странный звук пробрал меня до самых костей и заставил съёжиться. Он гремел не только наяву, но и в моей голове. Это было похоже на зов.