— Думаешь, эти отговорки послужат тебе оправданием? Воровство есть воровство, и любое преступление должно быть наказано! — непреклонно заявил стражник.

Оглядевшись по сторонам, он подопнул воровку к стоявшему возле дома чурбану.

— Что они собираются делать? — заинтересованно спросила принцесса.

— Наказать преступника, что же ещё, — скрестив руки на груди, охотно пояснила служанка. — Вам не стоит на это смотреть, ваше высочество. Пойдёмте отсюда.

Но принцесса не спешила покидать улицу.

— Наказать? Как?

— В Мерилоне предусмотрено лишь одно наказание за воровство для простолюдинов.

Тем временем стражник положил руку девочки на чурбан.

— Нет! Пожалуйста! Не надо! Прошу!

Рука с мечом занеслась для удара.

— Помогите! Кто-нибудь!

Воровка судорожно бегала глазами вокруг, заглядывая в глаза зевак и ища в них поддержки. В какой-то момент её взгляд остановился на странной для этого места девочке в дорогом белоснежном платье и таких же туфлях. Их глаза встретились.

— Прошу…

Меч рухнул вниз. Брызнула кровь, улицу огласил истошный детский визг. Девочка упала и принялась корчиться на земле, зажимая культю уцелевшей рукой. А стражник и продавец, уже успевший вернуть свой батон, с равнодушным видом разошлись по своим делам, мигом позабыв о рыдающем ребёнке.

Мелис вскочила в кровати. Глаза были широко распахнуты, руки тряслись, и без того светлая кожа побледнела ещё сильнее, по ней катились крупные капли пота.

Снова этот сон… Крик о помощи, вперившийся в неё умоляющий взгляд, кровь, рвущий уши крик. Вот уже двенадцать лет он непрестанно посещал её почти каждую ночь. Вечное проклятие, наказание за бездействие. В тот злосчастный день она до самого последнего момента не осознавала, что вот-вот произойдёт у неё на глазах. А если бы и знала, то смогла бы это остановить? Хватило бы слова шестилетней принцессы, чтобы отпустить злостного нарушителя, посмевшего украсть аж целый батон? А если бы и спасла, сколько ещё людей были наказаны схожим образом за все эти годы, пока её не было рядом?

Когда же он наконец перестанет сниться? На самом деле ответ был ей хорошо известен. Ровно тогда, когда она всё исправит, и ни днём раньше. Когда искоренит всякую несправедливость и накажет всех виновных.

Эта страна давно прогнила насквозь… Нет, она с самого начала была гнилой. Знать вытворяет всё, что им вздумается, и не несёт никакой ответственности, даже если замучает насмерть десяток-другой рабов. Да чего там рабов, им и после убийства простолюдинов почти всегда удаётся выйти сухими из воды. В то же время бедняка могут искалечить, убить или сгноить в тюрьме за малейший проступок.

О равенстве нет и речи. Пока одни жрут от пуза в шикарных особняках и лапают рабынь, другие вкалывают без устали, чтобы их дети поели хотя бы раз в день. А такие вещи, как чистая одежда и ванна, им разве что во сне приснятся.

А что правители? Ни отец, ни тем более мать, окончательно тронувшаяся от ненависти к внебрачной дочери супруга, никогда не прислушивались к её словам. Все люди, не только в Мерилоне, но и во всей Архонии принимали существующий порядок вещей как должное и даже мысли не допускали о переменах. Мелис и сама могла стать одной из них, если бы не знала наверняка, что существуют и другие варианты.

Она до сих пор помнила странную книгу, откопанную ей на дальних полках дворцовой библиотеки. Она была написана купцом из Хангароса шестьдесят лет тому назад и повествовала о его жизненном пути и пережитых им приключениях. В тексте было много воды, не слишком полезной даже для экономического образования королевской особы, но три главы привлекли внимание принцессы.

В той части книги купец поведал о встреченном им странноватом командире отряда наёмников. Несмотря на военный образ жизни, тот парень был не по статусу умён и рассказывал о вещах, в которые и поверить-то было трудно.

О далёких странах, в которых почти нет войн. Где люди живут пусть и не в полном, но равенстве. Где никто не голодает и не носит рваные обноски, и даже бедняки моются по меньшей мере раз в неделю. Где право занимать престол не переходит по наследству, а правители, начиная от королей и заканчивая мелкими лордами, выбираются путём народного голосования.

Встречались в рассказах наёмника и совсем уж диковинные и фантастичные вещи: вроде домов, насчитывающих до сотни этажей, повозок, способных двигаться без лошадей, арбалетов, выстреливающих до сотни болтов в минуту, магических устройств, позволяющих без затрат маны и ограничений по времени общаться с людьми на любом расстоянии, и многое другое.

Подобным небылицам принцесса не придавала значения, но вот рассказы об идеальном политическом строе, не допускавшем неравенства и произвола, крепко засели в её памяти. Вот только когда она поведала об этом родителям, те высмеяли её и заявили, что подобные сказки невозможно претворить в жизнь. Даже если королевская семья отважится на подобное безумие, знать этого попросту не позволит. Не позволит отнять у неё ни нажитые многими поколениями власть и богатства, ни так полюбившуюся ей вседозволенность.

Пока такие люди находятся у власти, ничего и никогда не изменится. И этот кошмарный сон продолжит мучить её раз за разом, выжигая в памяти молящий взгляд шестилетней девочки, скорее всего уже давно погибшей, и теперь являвшейся ей во сне бесконечным напоминанием о детской беспомощности и о миссии, возложенной в тот день на вторую принцессу Мерилона.

Мелис хорошо помнила, что мать сказала ей в тот день двенадцать лет назад.

— Мелис, доченька, что случилось? На тебе лица нет! Марта, отвечай, что стряслось!

— В-ваше высочество… Я пыталась остановить, н-но…

— Остановить что?! Хватит мямлить, говори!

— Принцесса Мелис отправилась в нищий квартал и…

— Чтооо?! Ты позволила ей пойти в такое жуткое место?!

— Г-говорю же, я пыталась остановить… Н-но её юное высочество была непреклонна!

— Я доверила тебе заботу о своей дочери, а ты… Сегодня же получишь двадцать ударов кнутом!

— Д-двадцать?!

— Ну? И что было дальше? Отчего она вся такая бледная? Была шокирована видом и запахом этих отбросов?

— Н-ну… Там одна нищенка украла хлеб… И её руку… Отрубили… У принцессы на глазах. Мне насилу удалось её успокоить, она плакала четверть часа без перерыва.

Актавию словно током ударило. Лицо её исказилось от злости.

— Какая-то нищая тварь, неспособная даже на еду себе заработать, посмела своими воплями довести до слёз мою дочь?.. А ты стояла и смотрела, позволяя ей наблюдать это жуткое зрелище? Сорок… Сорок ударов кнутом! И чтобы больше ноги твоей не было во дворце!

— В-ваше высочество, смилуйтесь!

— Стража, уведите её! Мелис… Больше ты никогда не ступишь в это грязное место! Найдите мне того стражника, что посмел пролить кровь на глазах у моей дочери! И ту мелкую мразь, испугавшую её своими криками! Непростительно, что эти отребья себе позволяют?!

Мелис прикрыла половину лица ладонью. Другую половину исказила жуткая улыбка.

— Уничтожу… Всё это… Уничтожу!!!

От прямого удара кулаком я отлетел на пол.

— Это ты во всём виновата! Это из-за тебя он погиб! Из-за тебя, понимаешь?!

— Ничего этого не случилось бы, если бы ты сразу всё рассказал! Тоже мне, лидер!

Утром того же дня…

— Одну приманку я ощутила где-то здесь. Вот только пойди пойми, где её распылили. Зов давно прекратился, рассчитывать можно только на то, что сама краска осталась. Но даже так область поиска выходит совсем немаленькая.