– Сзади, – тявкнул Брут.

Краем глаза я отметил, как Надя отвлеклась от перевязки и умолкла, а глаза её начали стекленеть, движения стали дёрганными – её брали под контроль. И тут сквозь крышу начали стрелять, очень осторожно, словно сомневаясь в наличии целей. Я высунулся и заметил двух Редакторов, которые летели над нами – у одного, кроме автомата, имелись ещё и крылья, а второй магичил. И как вишенка на торте: крышу, словно тонкий картон, пробил меч – а это гость решил постучаться.

Револьвера, уже второго, я благополучно лишился, а вот дури у меня всегда имелся переизбыток. В силу этого я, подпрыгнув на очередной выбоине, ухватился за меч и дёрнул его вниз. Он, к моему удивлению, оказался настоящим, хоть и плохоньким – сломался у рукояти при ударе. Сверху раздался мат, быстро удаляющийся назад. Я даже не понял, кому из коллег испортил настроение.

Я хоть и порезал руку, но лезвие не выпустил и вмазал плоской частью по лбу Нади, которая с остекленевшим взглядом уже лезла ко мне. Это заставило её на миг замереть. А мне хватило времени схватить её за руку – это позволило если и не отбить атаку на разум, то хотя бы придать Наде сил. Очередной выстрел разворотил панель управления машины, так что приборы канули в лету, а руль стал заедать.

Одновременно кусок камня ударился в борт автомобиля. Кусок размером с четверть скорой, на которой мы ехали. Удар чуть не перевернул нас… спасло лишь то, что камень пробил и наполовину снёс то место, где обычно перевозят пациентов. Плюс, что-то взорвалось под днищем, и нутро машины неприятно загрохотало. Магичат, гады… И кто-то на машине попытался нас боднуть.

Как апофеоз – впереди горел красный цвет светофора, и машины стояли во всех рядах. Я попытался вырулить в одну из боковых улиц. И мне это даже удалось! На пару секунд… а затем изорванное колесо заставило скорую вильнуть и машина, не удержавшись в повороте, покатилась как шар для боулинга: колесами по земле, перевернулась на бок, встала на крышу, на другой бок, снова колеса, снова бок! Крыша, бок. Несколько секунд, и мы со всей силы впечатались крышей в угол здания.

А затем автомобиль взорвался.

Всему нужно учиться. Квантовой физике. Стрелять из револьвера. Ковырять в носу. Писать книги. Ненавидеть. Вот в последнем пункте у меня имелись явные пробелы. Я не мог ненавидеть Брута. Несмотря на то, что он меня подставил, чуть не убил и загнал в канализацию, всё равно чисто физически был не в состоянии ненавидеть!

Кстати, насчёт канализации – это конечно жуткое клише, но пока люди не перестанут, прошу прощения, испражняться, данный элемент архитектуры будет наличествовать, и им будут пользоваться. Именно через люк канализации мы ушли после аварии. Даже не знаю, как Брут это рассчитал, но тех секунд, выигранных иллюзией взрыва, нам как раз хватило чтобы отступить… ну а потом рвануло по-настоящему, перекрыв путь преследователям. По крайней мере, пока Шурупов не поймёт, что на месте взрыва отсутствует наш прах.

К счастью, Брут оказался милостив и шляться по вонючим стокам нам пришлось буквально пару кварталов до ближайшего подъёма. Затем мой ментальный компаньон расщедрился и наложил невидимость и беззвучие на всю нашу честную компанию, дабы дроны нас не обнаружили. И дальше вёл уже по задворкам города.

Чисто из вредности я хотел несколько раз свернуть в сторону, но Брут быстро напоминал, почему он тут главный: я забывал, как ходить, глотать или моргать. Вот честное слово, удовольствие ниже среднего.

Надя не отступала от меня ни на шаг – тащить Напалкова оказалось тяжело, даже несмотря на то, что последние минут пять он активно исцелял себя, сопровождая это нытьём:

– …я ведь вам совершенно не нужен. Оставьте меня. Я не знаю ничего о ваших планах. Я ничего не знаю о том, куда вы идёте. И я даже могу выступить свидетелем, что вас заставили…

Я не затыкал его, но и не слушал. Если Брут прав, и я организовал воскрешение Марии Козловой – джинна, то настоятель нужен мне так же, как и Артефактору с Максимом Козловым. Собственно, то, что боялся узнать настоятель, жаждал вызнать я: какие у Брута дальнейшие планы? Куда мы идём? Неужели Брут знает где найти Артефактора? И главное, как так получилось, что я резко оказался виноватым?

– Мы почти на месте. Там нас не отследить… да и искать не будут, значит, сможем пересидеть, и я обо всём расскажу, – почувствовав почти достигшее пика нетерпение, бросил Брут и перескочил с низкой ветки дерева на очередную ограду и посеменил по ней.

Я хотел возразить что-нибудь чисто из чувства противоречия, но стоило нам преодолеть очередной сквозной двор, как я понял: об убежище Брут не шутил – там нас искать действительно не станут, а если и попробуют, то всё равно не найдут. Поскольку от меня даже трупа не останется. Ибо Брут привёл нас в ту самую библиотеку, где я искал книгу “Судья Желаний” и впервые встретился с Артефактором. Даже выбитое окно до сих пор темнеет не закрытым провалом. И охраны тоже нет.

– Брут, ты мало пытался меня сегодня убить? Меня же там разорвут!

– Не разорвут. Не со мной. Кроме того, с тобой Надя и Напалков, вдруг их герои помогут? Или ты убедишь своих помочь? Тогда у тебя появится шанс меня уничтожить, – последние фразы Брут произнёс с таким уровнем иронии, что я понял: попытаться стоит… если я вдруг окончательно решил свести счёты с жизнью.

Брут нырнул в тёмное отверстие входа, где дверь висела на одной петле. Я переглянулся с Надей, и её полный надежды взгляд заставил меня почувствовать себя уверенней. Семи смертям не бывать, а одной не миновать! Если я не выясню истину, то меня распнут мои же коллеги Редакторы. Или Брут.

Настоятель попытался дёрнуться. Но получалось настолько вяло и неуверенно, что я отметил это лишь мельком. А затем шагнул в пыльный коридор. Ветер всё так же очень антуражно завывал в выбитых окнах.

Шаг. Ещё шаг. Перед глазами плывёт. Ещё пара шагов. Меня качнуло, словно я выпил залпом бутыль водки. В ушах зазвенело. Ещё шаг. Инстинкты закричали об опасности.

– Не сметь трогать его! – не успел я дёрнуться грохнул голос Брута. И в этом голосе была власть и смерть. – Он пришёл для обретения себя. Остальных схватить. Но не вредить. Персонажей чужих творений при попытке действовать устранять без жалости.

Когда я проморгался, то обнаружил себя в просторной палатке. Кроме скудной меблировки здесь находилось ростовое зеркало, набор медицинских инструментов на столике, а также комплект верёвок и ремней: что-то среднее между набором буйного БДСМ-щика и саквояжем профессионального вивисектора. Палатка, где ГГ поймали в начале истории “Несуществующий” и выпытывали информацию.

Кроме самого ГГ, который уже скрутил настоятеля одной из верёвок, в палатке находилась Оборотень, которая без лишних эмоций повалила Надю на землю и придерживала коленом, не обращая внимания на робкие рывки. Третий персонаж был проходным магом без имени и без чётко выраженной внешности. Но он с нами надолго и не задержался, покинув палатку для охраны извне.

– Брут, неужели ты всё же решился уничтожить нашего создателя? – весело поинтересовался ГГ.

– Ну почему сразу уничтожить? Уничтожив его, я лишу себя удовольствия и дальше наблюдать за попытками творца создать самого себя. Знаешь, временами забавно смотреть за его потугами найти ответы, которые ты знаешь, ещё до того, как был задан вопрос. Однако нельзя развлекаться вечно, мой дорогой друг. Настало время сыграть последний реквием на нитях, что сковывали его и вели сюда. Открыть ему слабость и силу, вскрыв нарывы души. Вернуть веру в себя и независимость. Освободить от чужой воли. От моей воли… если это его не убьёт, – оскалился Брут, запрыгнул на стол в центре и обратился ко мне: – Садись. Мы здесь не на пять минут.

– Зачем? Зачем всё это? – не выдержав, зарычал я.

Я почувствовал, как начинаю закипать в ярости. Кулаки сжались, а зубы скрежетнули. Так… а вот это мне не свойственно. И исходя из того, что я злюсь на Брута, не он контролирует меня. А значит, меня пытается изменить Вера. Мои коллеги всё больше узнают о моём предательстве и их мнение обо мне всё сильнее меняться на негативное: иммунитет к Вере ослаб, а вот тёмные аспекты личности усилились. Нужно держать себя в руках, не хватало ещё в одержимого превратиться. Я благоразумно сел, так как сегодня в своём мире стал гостем. И, похоже, желанным.