Отец Афанасий же только что всё объяснил, поделив всех на добрых и злых. Я за хороших ребят, меня-то за что?

«Старик твой — всего лишь человек, и удел у него небольшой. Не меряйте всё умом человека.»

— Мне больше и нечем, — огрызнулся я, — Кто они?

Я почуял мысленную работу Одержимого, он пытался нащупать понятное для меня объяснение.

«Кто создатель дома. Кто сотворил его? Строитель?»

— Ну, я так полагаю, — сказал я, наблюдая за приближением джиннов.

«Замечательно. Но кто владеет домом? Строитель?» — словно смакуя, рассуждал Одержимый.

Я замялся. К псовому хвосту всю эту философию! Неужели нельзя чётко ответить, что армия горящих демонов перед нами — тоже плохие ребята.

«Кто пытается нас убить, все плохие. Тут всё просто».

Усмехнувшись, я двинулся к дальней стороне крыши. Вывертыши были уже рядом, и пора задуматься о собственном спасении. Видение что-то и не думало заканчиваться…

Я присел на корточки, свесившись над краем. Внизу двигались пылающие гривы «угольков», и некоторые поднимали головы, встречаясь со мной взглядом. Монстры рычали и рвались по стене вверх, съезжая и оставляя глубокие борозды в кирпичной кладке. Сразу несколько ворвались в двери и окна, понеслись наверх по лестницам.

Я хотел было уже врубить берсерка и обернуться «угольком», как вдруг заметил ещё одну тень. Воспалённое моё сознание сразу выцепило силуэт собаки, прыгающей по крышам.

При этом на самих домах никакого животного не было, но тень падала на соседние дома. Невидимка неслась в сторону церкви, к последним звучащим выстрелам.

А её тень оглядывалась, и каждый раз я ощущал пронизывающий взгляд.

«А, и она тут как тут…» — с усмешкой прокомментировал Одержимый.

— Кто?

«Ясно, кто. Незримая… Не слушай её, Иной, не она хозяйка этих миров. Не создавала, а всё туда же…»

Я проводил её взглядом. Тень Незримой, ловко перепрыгивая между крышами, скоро исчезла. А потом что-то очень сильно бахнуло в стороне военного лагеря, и шпиль церкви ярко осветился, заблестел золотой круг.

Вот сверкнуло ещё, и на широкий столб дыма за шпилем церкви последний раз упала громадная тень собаки. Золочёный круг словно был её глазом, и смотрел на меня.

Но вспышка длилась всего миг, и вскоре церковь окутали клубы дыма…

— Священник говорил, что она будет вершить Суд, — сказал я, оторвав взгляд от горизонта.

«Ты мне скажи, Иной? Если в твой дом пришёл инспектор, то он — хозяин дома?»

— Вы хозяева, что ли? — с усмешкой спросил я.

Одержимый не ответил. Сзади хрустнула черепица и тут же затрещала от жара, стала разлетаться на свистящие осколки.

Сразу несколько Вывертышей приземлились на крышу и ринулись в мою сторону… Мне же не оставалось ничего, как прыгнуть вниз, чтобы обернуться «угольком»…

***

Видение сразу же исчезло, как только я ощутил себя единым целым с потоком огненных псов. Мы — огонь, и не останется ничего!

Это чувство было таким сильным, что оно же меня и вытолкнуло в реальность.

— Скоро начнётся рост Вертуна, — я оглянулся на священника и Хромого, замерших рядом.

Афанасий задрожал, а потом вдруг схватил меня за лацканы, тряхнул и вытаращился в ужасе:

— Вертун откроется, ты имел в виду? Да, сын мой, Вертун откроется?

Я покачал головой, стиснув его руку и убирая её.

— Я сказал — Вертун вырастет. А значит, Межедара скоро не будет.

Где-то в городе забил колокол, потом к нему присоединился ещё. Афанасий вздрагивал при каждом ударе, а Хромой так вообще зажал уши.

Послышались крики на соседних улицах, но пока всё звучало, будто там носились люди, предупреждающие о беде. А ведь оперативно работают, ничего не скажешь. Откуда же узнали-то?

Помнится мне, в той когорте, стоящей под Межедаром, были Стражи Врат. Оракулы, умеющие предсказывать судьбу Вертунов.

Я кивнул, мысленно отдавая дань уважения Царской Гвардии. Несмотря на то, что там одни заговорщики, они всё же решили спасти население Межедара. Хотя мне казалось, что они просто не хотели терять чернолунников с их знамением.

Ведь если они погибнут, то Стражам Душ придётся цепляться за новые крючки, и кто знает, где в следующий раз пророчество покажет себя. Гораздо легче контролировать то, о чём точно известно.

Впереди улицу расчерчивала здоровая трещина. Слева стоял дом, опасно покосившийся, и там неожиданно приоткрылись двери.

На тротуар высыпало несколько человек, и я чуть ли не со слезами узнал в них служителей-чернолунников. Эти рясы ни с чем не спутаешь.

Все были как один молодые, и с круглыми глазами они вертелись, прислушиваясь к колоколу. Афанасий окликнул их, подняв руки, и сразу трое побежали к нам.

Я чуть не шлёпнул себя по лбу, разглядывая полуразвалившийся дом, в котором они прятались. Вот ведь псы толчковые, неужели нельзя найти убежище менее опасное.

Афанасий же всё наяривал рукой, описывая круги перед лицом и глядя на небо. Будто мозг заводил…

— Прости, Незримая, за сомнения мои, за малодушие. Воистину Последние Времена наступают!

— Ты меня вообще слышал? Говорю, уходить надо, — проворчал я.

Молодые чернолунники были ещё далеко, и не могли слышать нас, поэтому священник коснулся моего плеча:

— Неужели Эвелина права, и ты — Привратник?

— Так Привратник или Предтеча?! — уже спокойнее спросил я.

— Есть способ выяснить, — улыбнулся священник, потом вытащил из кармана мешочек, показал, — Предтеча — это сосуд, готовый принять Привратника.

Я узнал бархатный мешочек. То самое «знамение», которое таскала при себе Эвелина.

— Вот у нас в Маловратске претендент есть, — довольно сказал священник, — Один из младших братьев наших прислал частичку крови, и свет Чёрной Луны подтвердил, что это — Предтеча.

Вид у него был такой довольный. Мол, и не говорите нам тут, что чернолунники не работают.

А я же не отрывал взгляда от мешочка, внутри которого наверняка скрывалась пробирка с кровью. С одной стороны, паззл складывался, в с другой стороны, картина выходила непонятная.

Эвелину забрали у меня ещё перед тем, как мы зашли в здание, показавшееся мне ну очень ненадёжным. Внутри я в этом ещё раз убедился, глядя на нехилые трещины, проходящие по стенам. В одном месте лестница на второй этаж так вообще отъехала, держась на торчащих крепежах.

В большой гостиной был ещё народ, все такие же юные послушники, и они сразу же засуетились, едва заметили возвращение отца Афанасия. Эвелину чернолунники понесли в соседнюю комнату, будто египетскую царицу — под ней сгрудилась толпа, скорее мешая друг другу. Некоторые чуть не подрались, толкаясь за право держать Избранницу за особо интересные места, пока на них не прикрикнул отец Афанасий:

— Вы чего творите, пыль безлунная! Затмение на вас нашло? Быстро её псарэсом натереть!

При слове «натереть» в дверях чуть давка не случилась, и олухи Луны Чёрной эту самую Эвелину чуть не выронили. Но ещё пара грозных окриков от Афанасия, и наконец среди послушников наметилась организация.

Это не было похоже на храм, скорее обычный дом какого-то обычного жителя. Картины на стенах с пейзажами, в центре гостиной стол со стульями, за которым восседала пара чернолунников с книгами в руках.

Из гостиной вели несколько выходов в комнаты, из которых то и дело сновали в комнату с Эвелиной послушники, то с тазом, то с тряпкой. На втором этаже на балконе виднелись ещё двери.

Множество книжных полок вдоль стен, мягкий толстый ковёр на полу и огромная люстра на высоком потолке намекали, что хозяин дома был всё-таки не бедным.

Хромой сразу направился к столу и уселся, чтобы тоже крутить головой и рассматривать интерьер.

— Это дом одного неравнодушного прихожанина, — заметил мой оценивающий взгляд священник, — Он оставил его, когда сегодня утром обрушились катакомбы.

— Думаю, он не просто так это сделал, — сказал я, прислушиваясь к тихим потрескиваниям.