— Ну, я бы вас женил, — прошептал Георгий, а потом провёл горлом у шеи, — А дальше все знают, как это делается. А если наследника успеете заделать, то тут Вепревым вдвойне повезёт.

Я хотел задать ещё вопрос, но тут стражник насторожился.

— Идут.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы допрыгать до кровати, нырнуть под одеяло. В дверь постучали, а потом она широко распахнулась.

Зашёл слегка встревоженный Борис Вепрев, за его спиной два бойца. А где-то совсем позади служанка.

— Василий, живой, — с облегчением выдохнул Вепрев, потом потянул носом, — А что тут было?

— Ночью он пытался бежать, — Георгий у окна, состроив рабочее выражение лица, поднял перебинтованную ладонь, — Небольшое ранение.

— К целителю почему не пошёл? — нахмурился Вепрев.

Он окинул взглядом трость, прислонённую к кровати, и самого меня. Под одеялом шину, к счастью, видно не было.

— Не мог оставить пост, господин Вепрев.

— Георгий, я не потерплю… — начал было тот.

Но я его нагло прервал, громко и сладко зевнув. Вепрев возмущённо смотрел, как я потягиваюсь.

— Где мой кофе, а, господа? — я откинулся на подушки.

Вепрев долго молчал, играя желваками. Потом коротко сказал:

— У тебя двадцать минут, недолунок. Ради тебя отец даже оставил государя и едет со срочным визитом.

А потом вышел, хлопнув дверью.

Заглянула Аглая, с виноватым видом подошла и поставила мне поднос с кофе и булочками. Потом положила на стул новую одежду.

Георгий, незаметно подмигнув мне, приобнял служанку за талию:

— Аглая, думаю, господину надо подготовиться, — и, не встретив особого сопротивления, увёл покрасневшую девушку с собой.

Я проводил их взглядом, а потом стал уплетать завтрак. Всё вышло даже лучше, чем планировалось.

— Как мне обращаться к главе? — спросил я Георгия, прихрамывая за ним.

Мой спуск по ступенькам был небыстрым — я берёг ногу, хотя белобрысый и говорил, что «вытяжка», таблетки которой я принял, в госпитале творила чудеса.

Я ему верил, но нога была моя… ну, то есть, Василия, и… да и вообще, достаточно было того, что эта нога моя. Третьей в запасе не предвиделось.

— Господин Вепрев-старший довольно терпим к церемониалу, — поморщился Георгий, — Поэтому и «господин» прокатит. Эй, ты даже и такое забыл?

Охранник слегка удивился, а я пожал плечами. Что есть, то есть. Единственный свидетель того, что я — Иной, остался в Маловратске. Несмотря на мою симпатию к Георгию, раскрываться ему я не спешил, и легенда об амнезии отлично работала даже тут.

Белобрысый громила продолжал, насколько мог, просвещать меня насчёт этикета.

Можно было обращаться «великий магистр». Некоторые, желающие больше понравиться, могли использовать «ваше лунное благородие», или ваше «ваше лунное величие».

Но с «величием» надо быть поосторожнее, а то там недалеко и до «величества». Великому магистру это будет приятно, но у стен есть уши, и кто-нибудь может шепнуть куда надо, что такой-то глава рода «возомнил себя государем».

Андрей Вепрев был искусным магом-бойцом, и что примечательно, его стихией был воздух. Хотя весь род Вепревых был силён исключительно магами огня.

Я, вспомнив о связи стихии магии с вертунами, спросил:

— У Вепревых есть и Белые Карлики?

Георгий кивнул:

— Есть. А сам великий магистр даже ездил обучаться в Великолунию… ну, до войны. Там маги воздуха намного сильнее, их техники более развиты.

— А здесь обучают магов? — я показал пальцами на стены, завешенные картинами.

Что примечательно, на некоторых картинах попадались и фамилии «Борзов». Будто бы Вепревы и вправду чтили память об исчезнувшем роде.

— Конечно, и обучают, и тренируют. Каждый род имеет свои сильные и секретные техники, — кивнул Георгий.

— Как например, техника Пса? — осторожно спросил я.

Георгий обернулся, почесал затылок.

— Странная у вас амнезия, господин, — он поджал губы.

Я выдержал его взгляд, и белобрысый кивнул. Да, про эту технику, которая на слуху у всех, но овладеть ей никто не может, он слышал. Даже в роду Борзовых владели ей немногие.

— Как, например, Иван Борзов, — Георгий ткнул пальцем в картину, мимо которой мы как раз шли.

Картина была в резной позолоченной раме, инкрустированной камнями, и выглядела гораздо богаче других в этом же коридоре. Я узнал пирус — его красные, чуть мутноватые, камушки.

Вгляделся в надпись под полотном:

«Иван Тимофеевич Борзов, высший магистр. Глава великого Лунного рода Борзовых».

И всё бы ничего… Вот только я прекрасно понимал, что Василий совсем непохож на этого мага. Васёк, а может, ты в мать пошёл?

От хозяина тела мне прилетела непонятная эмоция. Злость, растерянность, обида. Неинформативно, в общем, но скорее всего, это мысли об отце.

— Высший магистр, — с восхищением произнёс Георгий, и притронулся к груди в районе сердца, — Маг Третьего Дня.

Я с некоторым восторгом рассматривал мужчину с длинными рыжими волосами, который, подняв руки, вызвал над головой огромный огненный шар. И, самое примечательное, по обе стороны от мага сидели элементали огня.

Так похожие на уже виденных мной «снежков» и «комков», эти четырёхлапые монстры были словно сотканы из нитей раскалённой лавы. А вместо игольчатой гривы на их шее горели языки пламени.

— «Угольки» подчинялись господину Борзову, — сказал Георгий, показывая на огненных монстров у ног Борзова, — Это и есть техника Пса.

— И всё? Пара пёсиков? — я даже слегка расстроился, — Оракулы и так могут брать элементалей под контроль.

— Только в этот момент оракул больше ничего не может, — Георгий посмотрел на меня с укором, — Надо различать магию мысли и магию материи. Иван Борзов мог призвать сразу трёх «угольков».

Он некоторое время мечтательно смотрел на картину, потом со вздохом поднял руку. По его указательному пальцу красивой спиралью прокатился язычок пламени, оторвался от кончика, завис в паре сантиметров…

В этот момент Георгий напрягся, сморщив лоб. Язычок пламени заметно ослаб, задрожал. Так он колебался секунды две-три, будто разрываясь потоками воздуха, но в конце концов растаял.

Всё это время я прекрасно ощущал псионику, исходящую от Георгия. Теперь я мог даже сравнить…

Я ведь общался с магами разных рангов. С утренниками-студентами, с вечерниками… А с одной привлекательной, но бьющейся током, вечерницей даже очень тесно общался.

Вчера, когда мы приехали в этот замок, Вепрев-младший демонстрировал свои способности. Тот шарик огня, который он спокойно держал на ладони, был гораздо стабильнее, чем у Георгия.

И поток псионики у Мага Первого Дня чуть отличался.

Тут до меня дошло. А ведь по этому потоку я могу определять ранг мага. Что у Соболевой, что у этого белобрысого — их псионика различалась не сильно. Да и Саймон Бриц, тот преподаватель, погибший в горах от комка, точно так же излучал.

Твою псину, надо бы подловить ещё какого-нибудь вечерника, и тогда это будет уже твёрдый фундамент для моей теории.

Георгий заметил мой взгляд:

— Маги Первого Дня могут контролировать огонь вне своего тела. А мне нужен контакт с ним.

— То есть, ты не можешь бросить огненный шар? — я слегка удивился.

— Почему же, — белобрысый нахмурил брови, а потом с хулиганским выражением лица вдруг размахнулся и запустил пламенный снаряд.

К счастью, коридор был длинный — фыркающий огонёк, озаряя стены светлым кольцом, промелькнул и потух, не долетев до конца. Жил он те же пару секунд.

Я жадно слушал ту псионику, которую излучал охранник, и впитывал, впитывал знания. Теперь не спутаю, по крайней мере, Вечернего Мага.

— Тут немного другой принцип, — гордо заявил Георгий, глядя на едва заметный дымный след в воздухе.

— Ты — Вечерний Маг? — с лёгкой небрежностью спросил я.

— Ну, а какой же? Будь я Первого Дня, вошёл бы в род Вепревых на правах младшего члена. Ну да ладно, и так хорошо устроился.