— Попрошу больше уважения к Лунному Роду Вепревых, — чуть не взвизгнул носатый.
Альберт дёрнул бородой:
— …из загребущих ручонок!
— Дядя, я искренне рад, что ты теперь с нами, — поспешно ответил «князь», не желая конфликтов за столом, а потом указал на меня, — Но он — не наш. И я не готов рискнуть своим родом из-за него.
— Но… но… — я только и мог открывать и закрывать рот, нагнетая приступ истерики.
Да, для Василия в реальности эта ситуация попахивала жжёным псом, и я был благодарен Альберту, что тот предупредил. Ну, раз попросили нас понервничать, то мы сейчас покажем вам, как работает наша артиллерия…
— Коля, как же так. Ведь Борзовы — Вечные, для нас честью было служить им, — Альберт искренне удивлялся.
— Дядя, извини за прямоту, двадцать лет прошло. Я что, брошу своих сыновей и дочерей на смерть?
Старик сокрушённо покачал головой, а я задрожал всем телом. Ух, какой актёр во мне умер.
— Оракул остаётся, так уж и быть, — Вепрев наблюдал за мной, довольно улыбаясь.
Его очень радовала моя реакция. Высшая степень кульминации, после всего того, что с ним было.
У носатого перед глазами явно пролетели все случившиеся с ним события — и в подвале собственного поместья, и в деревне крестьян. И теперь он радовался, что «этот Борзовский дрищонок побелел, его руки трясутся, разбрызгивая вино из фужера»…
— Но ведь они же убили мой ро-о-од! — я вскочил, указывая пальцем на Вепрева.
В моём голосе и ненависть, и отчаяние. Ведь я же только-только ощутил скорую месть, я уже видел, как Вепревы на коленях у государя вымаливают прощение…
— Какая дерзость! — весело закричал в ответ носатый, прижав руку к груди, — Как ты смеешь, недолунок?!
— А-а-а, — и я сгребаю со стола посуду.
Тарелки, фужеры, салатницы… Всё летит в сторону Вепрева, и тот испуганно прикрывается.
Через пару секунд я уже трепыхаюсь в толстенных руках охранников, меня тащат прочь.
Мои крики доносятся по коридору, и в трапезной остаётся приоткрытая дверь. Пусть, пусть Вепрев наслаждается, пусть теряет бдительность, пусть расслабляется…
— Сволочи!!! Я убью вас, слышите, вы, Лунная падаль! — я кричу, надрывая связки, — Вы все сдохнете! Врагу-у-у не сдаётся наш гордый Борзов…
***
Дверь захлопнулась за спиной, и я застыл, разглядывая свою комнату. Ванну уже слили, тут прибрано, всё аж блестит.
Для пущей убедительности я схватил с ближайшего столика вазу с цветами и швырнул в дверь. Осколки брызнули в разные стороны, цветы мокрой копной упали на пол, и по резному узору вниз побежали капли воды.
Хотя в душе мне было жалко служанку, которой придётся это убирать.
— Ну как, похоже на истерику? — шёпотом спросил я Василия.
От хозяина тела прилетела эмоция одобрения, и я улыбнулся:
— Ну, у меня хороший учитель.
До Василия не сразу дошло, но потом моя щека пару раз дёрнулась от его злости. Ничего, может, задумается над своим поведением.
Я прошёл к диванчику и сел, устало откинувшись на спинку. Ну, а теперь можно и просто поспать.
Мой взгляд упал на камин. Можно было бы потратить время, попробовать открыть тайный ход. Но, как ни странно, Альберту я доверял, поэтому отрубился через несколько секунд.
Жжёный псарь, мне просто надо было поспать…
***
И снова сон.
Снова жаркая, знойная пустыня, только в этот раз какая-то странная, словно мокрая, облепленная непонятными растениями нагромождениями.
Не так скоро, но до меня дошло, что это совсем недавно было морским дном. Жуткая вонь ударила в нос — всё вокруг было устлано телами морских обитателей, которые в такую жару быстро успели испортиться.
Я забежал на ближайший пригорок…
Ну да, в сотне метров пустыня обрывалась пропастью, в которой поблёскивала вода. Она бурлила, кипела, и пар стеной поднимался к небу.
Сквозь густые облака испарений выглядывала Пробоина, и казалось, будто это она засасывает океан. Да нет, конечно, ничего она не засасывала, просто ветер так закручивал клубы пара.
Я посмотрел в сторону. Рядом, конечно же, стоит Василий. Он не смотрит на открывшуюся картину, а, обиженно надув губы, сверлит меня взглядом.
— Я — не истеричка, — буркнул он.
Улыбнувшись, я похлопал его по плечу.
— Не бери в голову, — ответил я.
Обернувшись, я увидел на горизонте горы.
Чёрные, чёрные горы, над которыми поднимались облака чёрного, чёрного дыма… В котором проглядывала, так похожая на дьявольский зрачок, Чёрная Луна.
Во сне всегда знаешь чуть больше, чем положено. Поэтому мне было известно, что те горы были когда-то берегом. И там… там юг.
И что Чёрная Хворь идёт оттуда, с юга… Пусть здесь и так всё мертво, но станет ещё мертвее. Останутся только прах и безжизненная пустошь.
«Здесь нужен Привратник. Тебе не кажется?»
Голос прозвучал в голове.
Я оглянулся в разные стороны. Где он, этот незнакомец?
Его не было видно, но я ощущал, что он где-то там, за стеной пара, поднимающегося из кипящего океана.
Снова небеса посветлели. Пробоина стала выплёвывать горящие осколки, которые длинными метеорами протянулись по небу. За слоем испарений они выглядели просто размытыми светлячками, тянущимися вниз, к земле.
— Вася, сейчас долбанёт, — усмехнулся я, понимая, что некоторые осколки скоро достигнут горизонта.
Мне не нужно было гадать, что будет дальше. От удара по океану поднимется цунами, которое и так по природе своей разрушительно, так если ещё учесть, что это будет волна кипящей воды…
— Беги, — Василий понёсся назад, спотыкаясь об торчащие из склона кораллы и полипы.
Он поскользнулся на трупе какой-то рыбины, и закувыркался.
Я снова посмотрел на стену облаков. Земля ощутимо задрожала, отдаваясь толчками от далёких ударов. Небо над облаками окрасилось заревом взрывов…
«Может, здесь всё-таки нужен привратник?» — голос настойчиво бил в уши, перекрывая нарастающий гул.
Я хотел что-то сказать, но меня вдруг схватили за плечо и тряхнули.
— Василий!
Сначала передо мной появилась картинка, как впереди поднялась огромная чёрная волна. Она проглянула сквозь облака, разгоняя их ветром, и мне в лицо пахнуло раскалённой влагой.
Гребень цунами не просто пенился, а горел, и пламя поднималось до самого неба, закрывая даже око Пробоины.
Меня тряхнуло снова…
***
— Василий!
Я открыл глаза. Альберт, улыбаясь, тормошил меня.
— Понимаю, тебе снятся важные пророчества, аж Пульсары трясутся, — он усмехнулся, погрозив пальцем, — Вот только Стражи Душ это чувствуют.
— Я не могу это контролировать, — ответил я, протирая глаза.
За окном темнота. Это значит, что мы ещё никуда не уехали…
— Пока не можешь. Ты молодец, Василий. Борис достаточно расслабился, чтобы остаться до утра — он не рискнул ехать с нашей охраной ночью. Будет ждать своих «отборных бойцов», чтобы отбиться от Славиных.
Я кисло улыбнулся. Как по мне, я бы лучше попытался сбежать от Перовских, чем от Вепревских магов.
И Бориса я понимал… Скорее всего, отец ему сам приказал пока не высовываться из поместья Перовских. Для носатого-то я просто Борзов, но его отец точно знал истинную цену моей крови.
Да, часть плана вышла удачной, и теперь у нас есть время. Но что дальше хотел от меня оракул?
Я глянул через плечо Альберта. Боковая часть камина застыла, отъехав от стены и явив узкий чёрный проход.
— Пойдём, до отъезда мне надо многому успеть тебя научить.
— До отъезда?! — я чуть не поперхнулся, — Так мне и вправду надо будет с этим придурком ехать?
— Ну, сбежишь, делов-то для Иного, — пожал плечами оракул, а потом пошёл к тайному ходу, — Давай, давай, время поджимает.
Я хотел многое сказать старику, что думаю о его плане. Подумать только, он собирается научить меня азам за одну ночь.
Да твою… вашу… его толчковую псину, он реально поехал мозгами за свои двадцать лет в тюрьме.
Спина старика уже исчезла в темноте тайного лаза, как жжёная луна в палёной, как капитский дешёвый имплант, Пробоине.
