Под её цепким взглядом я вытащил из кошеля последний защитный браслет огня, и надел, спрятав под рукавом.
— Подарок главы рода, — ответил я на немой вопрос.
— Удивительно, как он беспокоится за жизни Безлунных.
— Ну, так я ж вернусь с войны с почестями и титулом, — невозмутимо ответил я.
Хотя прекрасно видел, что Эвелина ни капли не верила.
***
Межедар оказался довольно странным селением, разделённым на две половины — каменную и деревянную. Как пояснила Эвелина, давным-давно город соединился в один из двух, и, насколько я понял, подъехали мы с деревянного края. Однако крыши башен, виденные издалека, принадлежали именно каменной части города.
— Давным-давно тут был спящий Красный Вертун, — говорила она, когда мы уже двигались мимо первых домов, — И он напоследок здорово шарахнул.
Межедар не был окружён никакой стеной, напоминая немного Маловратск, но здесь окраина представляла из себя самые натуральные трущобы, где селились те, кому не хватило денег на богатый центр. Жильё, сбитое из мусора и обломков цивилизации, едва походило на дома.
Жильцы были под стать обстановке. Твою псину, а ведь нищие из капитских гетто выглядели богаче, чем эти бедолаги — улицы были полны грязных оборванцев, которые бродили среди куч мусора и бросали жадные и ненавидящие взгляды на нашу повозку.
Эвелина протянула руку назад, нашаривая что-то в повозке, и вытянула длинную, примерно в её же рост, прямую палку. Где она её там хранила?
— Так спокойнее, — с улыбкой кивнула она, качнув оружием, — Никогда не знаешь, когда вдруг Незримая захочет проверить стойкость веры.
Я кивнул ей в ответ, будто понимал, о чём она. Как у неё всё просто — любой удар судьбы, это проверка от высших сил. Не удалось устоять, значит, виноват — показал слабость и нетвёрдость духа. А если смог устоять, то это, конечно, всё благодаря высшим силам.
У посоха была одна странность. Когда Эвелина махнула им, вытащив и уперев в подножку, то мне почудился ветер псионики. Будто бы оружие излучало, или было напитано магией…
Древко в два пальца толщиной изящно обмотано серым бинтом, а на концах надёжно запрессованы два железных колпачка. Один отливал явной синевой, а другой краснел медным цветом.
— Плата за проезд! — вдруг прозвучало сбоку, и на нас дохнуло вонью и перегаром, даже лошадь недовольно фыркнула.
Один из оборванцев, осмелев, чуть ли не кинулся под лошадь. Со сдвинутыми бровями он протянул грязную ладонь, требуя эту самую «плату».
— Три меча, три меча, — забубнил он заплетающимся языком.
И тут же отлетел, получив ощутимый тычок шестом в грудь. От посоха повеяло магией, и мне в лицо брызнуло несколько капель влаги.
Отлетев, незнакомец упал, кувыркнулся пару раз и затих. Неужели чернолунница убила его?! Но нет — бедолага заворочался, поскуливая. Его стоны было хорошо слышно.
— Мечи он захотел, — Эвелина, как ни в чём не бывало, снова устроила посох рядом, уперев концом в подножку и прижав к боку, — Палки ему достаточно.
— А разве чернолунники не против насилия? — задумчиво произнёс я, оглядываясь на людей, взволнованно подскочивших к упавшему.
— Кто тебе сказал? — возмутилась Эвелина, — Мы против неправедного гнева. А если гнев праведный, то в чём грех?
Я усмехнулся. А ничего не скажешь, хитро.
Моя рука, с самого начала дёрнувшаяся к поясу, где за курткой прятался пистолет, опустилась. Проведя ладонью по лицу, я посмотрел на пальцы, ожидая увидеть кровь. Но нет, ничего, только капли воды.
Я попытался вспомнить, каким кончиком орудия ударила Эвелина. Синим или красным?
Мои опасения, что на нас может кинуться разъярённая толпа, рассыпались, когда я увидел, что горожане пытались не поднять земляка, а хоть что-то стащить у него. А тот уже вовсю ворочался и пытался отталкивать грабителей руками и ногами.
— Межедар, — с отвращением произнесла чернолунница, — Досталось же красивое название такому захолустью.
Я пожал плечами, присматриваясь, как девушка держит посох. При всей её худобе и миниатюрности пальцы крепко стискивали древко. Упругие жилы под кожей намекали, что эта Эвелина — страшный противник.
Когда она оттолкнула того доходягу, я едва успел заметить посох, и услышал явный свист воздуха. Оружие выстрелило мгновенно, и так же быстро отступило. Сила в этих тонких пальцах неимоверная…
Строения вокруг стали преображаться, наращивая надёжность и добротность. Это уже были настоящие дома, из брёвен и брусьев, и жители здесь стали попадаться приличнее.
Даже пришлось чуть сворачивать, пропуская повозки с пухлыми возничими. Рядом неизменно шагали или ехали на лошадях хмурые охранники, которые цепким взглядом проверяли меня.
Я строго следил за своим «коконом», чтобы он не подумал сработать на излишнее любопытство какого-нибудь залётного оракула.
***
— Нам сюда, — девушка вдруг указала вперёд на покосившееся деревянное здание.
Корчма? Таверна? Трактир?
Я не знал, что это было, но двухэтажный дом выглядел намного добротнее, чем постройки за нашей спиной. Вывеска-флюгер качалась, поскрипывая, и на ней ржаво поблескивал нарисованный лежащий человечек.
«Спящий Карлик» — гласила надпись под картинкой.
— Звучит, как будто это про Вертун, — сказал я.
— Я же говорю, тут был раньше Вертун. Но Незримая заранее наказала это дыру, открыв врата и выпустив монстров.
Эвелина как раз слезла с лошади и подала вожжи работнику, вышедшему из таверны. Пухлый Безлунный в потёртой, но чистой одежде, выглядел в сравнении с уличными оборванцами просто бароном.
— Напоить, накормить, и причесать, — коротко сказала девушка.
— Десять меченок, госпожа Избранница, — Безлунный чуть склонился.
Я виновато прищурился. Безлунный с ходу узнал монашку, а я там в поле просто лоханулся.
Одно из двух. Либо они тут, в придорожном кабаке, уже видели Избранниц, и мне, деревенскому парню, нечего бояться. Либо моё невежество резко выделяется, и эта Эвелина уже имеет кое-какие мысли насчёт меня… То-то она мне дала крем волосы покрасить.
— Да не узрит тебя испепеляющее око Чёрной Луны, деверь мой, — девушка похлопала пухляша по плечу, — В день Второго Прихода твоё имя прозвучит в моей спасительной молитве.
— Госпожа, прошу извинить мою настойчивость, — Безлунный сделал шаг в сторону, преграждая путь к кабаку, — Но хозяин справно платит пожертвования в местную церковь.
Он одновременно протянул руки, будто отдавая вожжи назад. Мол, забирайте и валите отсюда.
— И-и-и? — девушка возмутилась, на её щеках заиграли желваки.
Забирать вожжи она не спешила, лишь перехватила посох двумя руками. Скрипнула дверь трактира, и оттуда выглянул невзрачного вида бородатый громила.
Он ещё ничего не делал, но на меня ясно повеяло псионикой. Кажется, это Вечерник. Эх, а вот стихии я ещё не умею определять…
Неожиданно для себя я узнал его стойку. Духи Борзовых, когда обучали меня технике Пса, показали много лишнего. Точнее, я подглядел.
Скорее всего, это огненный маг-боец. И он готовится метнуть огненный шар, заняв как раз позицию, чтобы быстрее набрать энергию в чакрах — ноги чуть пошире плеч, рука согнута в локте, отведена назад.
Эвелина будто и не заметила появление вышибалы. Она гордо вздёрнула подбородок.
— Я — жена самого Последнего Привратника. Одно моё слово Мужу может спасти твою душу на Страшном Суде, деверь мой заблудший…
Безлунный продолжал стоять на пути с виноватым видом, повторяя про «десять меченок». А вот громила на крыльце только покачал головой, закатив глаза и дёрнув плечами от усмешки. Кажется, такие пламенные речи «праведников» тут уже слышали не раз.
Я и сам едва сдерживал улыбку. Поесть за молитву на Страшном Суде? Гениально!
Позади нас цокнули копыта. Подъехал всадник в запыленной дорожной одежде, его лицо было скрыто плотным капюшоном. Он бодро спрыгнул с лошади, подвёл её, чуть не отпихнув меня с дороги, и бросил вожжи Безлунному.
