— Ра-а-асцветали чуткие радары, з-а-а-асекли мы на орбите флот, — вдруг заорал я, — Увели-и-ичим им его зада-аром, бы-ы-ыло десять, делим на пятьсот!
Ох, какие же весёлые ребята эти толчковые псы, сколько у них песен было про подожжённые задницы капитов.
— А вот эту знаешь? — мой весёлый крик унёсся вдаль, — Любимая песня!
И я затянул, старательно надрывая голос:
— Как-то утром на орбите засекли капитский флот. Он в молчанье, в маскировке корабли торговцев ждёт. Мы краснеем, мы бледнеем, мы не знаем, как сказать, что на кнопке па-а-алец, что готов «огонь» нажать!
Э-э-эх! Я крутанулся…
— Раскудрявый взрыв ядрё-оный, дым густой! Расщеплённый флот капи-итов надо мной. Взрыв ядрёный, да взрыв нейтронный, да раскудрявый, большо-о-о-ой!!! — и я упал на песок, с хрипом вытягивая последнюю ноту.
Фальшивую, гадкую, мерзкую ноту, чтобы эта богиня знала, какую я ей весёлую вечность устрою. Ибо завянут уши, да услышавшие это. Была Незримая, станет и Неслышимая!
— А вот ещё песня… — я снова вскочил, не успев отдышаться, и вдруг замер.
Стоп. Тим, ты чего делаешь?!
Я и вправду осознал себя стоящим в танцевальной позе — руки раскинуты, ноги чуть согнуты, один носочек в сторону. А сам смотрю в небо, будто там и вправду мерещится капитский флот.
— Ах ты ж дрянь, — прохрипел я, свалившись на пятую точку и ошарашенно уставившись на Красную Луну, — Эвелина, ты чего творишь?
Тишина…
Хорошо-то как. Прохладно, ветерок так нежно колышет мне волосы.
— Да твою ж мать! — я вскочил, забыв подхватить даже магострел, — Я тебя убью!
И снова отмеряю шаги. Куда? Да хоть куда, лишь бы остановить это. Меня просто разрывает — злость, веселье, печаль, страх…
Страх?!
У меня побежали мурашки по коже, и я завертел головой, съёживаясь от невероятно огромного пространства вокруг. Ну вот, ещё и агорафобии тут не хватало…
Успокоиться, Тим. Главное, успокоиться.
Страх не проходил минут пять, но потом резко отпустило. Мне стало ясно, что Эвелина так и не оставила меня в покое. Наоборот, она настроила мой эмоциональный фон вот так, чтоб я тут не скучал.
Хотя…
Ну, давай рассуждать логически. Даже если это женская логика, в ней должна присутствовать выгода.
Что-то не так с этой дикой свистопляской эмоций. Не сходится картинка. Зачем это Эвелине? И вообще, куда она делась?
Если женщина издевается над мужчиной, вынося ему мозг, она захочет наблюдать за этим сама, и даже больше, непосредственно участвовать. А иначе, зачем это всё? Жертва должна видеть чёткую связь между источником и страданиями.
Меня охватила лёгкая тревога, и, кажется, теперь она принадлежала только мне.
А может, это сигналы? Чего там с этой полоумной происходит? Что творится в том мире?
Эвелина, конечно, хотела, как лучше. Меня тут закрыла, сохранив на всякий случай, а сама вернулась. Только тут она всесильна, а там всё тот же реальный мир, где Незримая ограничена кандалами Чёрной Луны.
Вот сколько ошибок она сделала, и всё туда же — за тысячи лет ума не нажила. Или за сто двадцать три года?
Без разницы. Из-за глупости и самостоятельности Эвелины у нас теперь настоящие проблемы — у неё нет такого крутого защитника, как я, а у меня нет даже самого захудалого тела.
А если Легион добьётся своего, то что? Ну вот убьёт он богиню и заберёт душу. Что будет с этим местом?
Тим, даже если ничего не случится, тебя уже отсюда никто не вытащит. И попробуешь вечность на вкус, вот прямо остро чую это…
— Запах, — вспомнив, я остановился и сразу попытался учуять хоть что-то.
Здесь пахло пылью, песком, остывшим зноем. Ветер приносил и запах озона от далёкой грозы. Ночь в пустыне пахла прекрасно.
Псионики раскрывали учебную иллюзию по запаху. Можно создать виртуал, сколько угодно похожий на реальность, но запах силикона и электроники из капсулы жизнеобеспечения ни с чем не спутать. И мы, псионики, всегда находили по нему выход.
Помнится, наши умники пытались убрать эту лазейку, и почти получилось, но я всё равно услышал ужасный одеколон одного такого учёного. Он сам был противный, вредный, и запах выбрал себе под стать, аж блевать хотелось.
Так, Тим, оставим это в прошлом. Сейчас что ты должен учуять? Что может чуять нос Эвелины там, в реальности?
Давай рассуждать логически. Снаружи была битва. А это кровь, много крови…
Запах крови, похожий на железо, не спутать ни с чем. Так может пахнуть свеже-откатанный лист металла в прессовальном цехе.
Я медленно потянул носом. Нет, ничего.
— Да сгинь моя луна, — я сорвался с места, побежал что есть ног.
Логика, Тим. Думай дальше!
Красная Луна так и маячила над головой, словно насмехаясь надо мной. «Мы с тобой тут навечно! Ну же, возьми мой огонь, встань на четыре лапы, и беги дальше! Так будет лучше».
Я чуть сбавил шаг. А ведь верно… Чтобы учуять, нужен сильный нос, и «уголёк», с его звериным обонянием, в этом поможет.
Эвелина, она ведь знала, что я буду сопротивляться, учла моё упрямство. Значит, сделаем наоборот.
Больше я не сомневался. И чтобы не ждать, когда пламя разгорится, я сложил пальцы в особом якоре:
— Ярость пса!
А вообще, давно можно было догадаться. Там, где не справляется обычный разум, поможет берсерк, подключенный к подсознанию — с его необъятными вычислительными способностями, он обязательно найдёт решение.
Мои лапы, шипя при каждом касании к песку, понесли меня по барханам. Луна теперь не только висела в небе, она горела ярким клубком огня и во мне внутри.
И всё же, какое это было прекрасное чувство. Свобода, ветер, гудение пламени на скорости. Запах пустыни, грозы и моего раскалённого тела.
Я стал шумно втягивать воздух, пытаясь распознать новые оттенки. Никакого железа. Ничего…
Так я бежал несколько часов. И всё это время огонь в крови не утихал, ярость так и грела мою душу.
Всё, как и говорила Эвелина — в таком состоянии и вправду можно прожить вечность, и это не будет скучно. Только не хватало её прохладных бёдер на моей горячей спине, не хватало её заливистого смеха в моих ушах.
Гроза так и не стала ближе, но мне было всё равно. Я ждал её, хозяйку моего разума. Когда-нибудь она снова придёт, и мы будем вот так вместе бежать к далёкой грозе.
Свобода и ярость. И смех Эвелины…
Неужели ты думаешь, что можно запудрить мне этим мозги?
«Тим…»
Я резко сбавил шаг, поняв, что мне не почудилось. Угольку с его звериной натурой не может ничего почудиться, воображения не хватит.
Превратившись назад, в человека, я несколько мгновений ошарашенно смотрел на свои ладони. Потом обернулся.
Чернота. Кажется, она никуда не уходила, но раньше её не было в том месте. До этого там был закат, и ещё долго его зарево слегка освещало горизонт.
Та темнота, к которой я бежал, была с другой стороны. А теперь…
Мне очень не понравилась эта чернота, которая приближалась сзади. Абсолютная ночь. Супер-тень.
Чёрная Луна!
Я вздохнул:
— Эвелина, как же так? — и, покачав головой, повернулся в сторону грозы.
Откуда-то я знал, что, пока на горизонте бьют молнии, Незримая жива. А значит, и Эвелина…
Вот же псарь жжёный! Нет, ты ошибаешься.
Эвелина — она же смертная, а Незримая всегда может переродиться ещё. Вон их там, целый полк гуляет по Красногории. Ещё одна просто начнёт видеть сны, будут мерещиться видения … Раз, два, и готова новая инкарнация.
Так, Тим, нужно выбираться, и давай рассуждать логически.
— К чёрту логику, — процедил я сквозь зубы, — Не получается.
Чёрная Луна скоро будет здесь. Я видел не только зрением, но и разумом, как тьма покрывает дюну за дюной, приближаясь сюда.
Вечная борьба Незримой и Чёрной Луны. Вечная борьба раненой богини за свою жизнь, и целая магическая экосистема, выросшая на всём этом. У каждого свой интерес, своя логика.
Маги, боги, Иные…
