Нахрапистость племянника, да ещё реальная угроза того, что власть захватят другие Великие Лунные Рода, сподвигла губернатора подключиться к игре, а ведь у него были большие связи среди Стражей Душ.

Именно он так грациозно управлял всеми фигурами, начиная от Стражей Душ и заканчивая Славиными.

Теперь же, когда Борзовы реально исчезли, он умерил свой пыл, но от своих планов не отказался. Его притормозило то, что Драгош спрятался в горах Диофана, надолго запершись в Храме Первого Полнолуния — что-то племянник с дядей не поделили.

Или Драгош, возможно, понял, что является лишь пешкой в руках дяди.

Я же крепко задумался. Получается, чернолунники действительно крутят только свои независимые дела, раз Драгош почувствовал себя у них в безопасности?

— На самом деле Владимир, мой брат, хочет… кхм… хотел через Драгоша изменить закон, — продолжал Царь, — У него своя хитрая партия. Провести закон наследования по оракульской магической линии, чтобы это стало свершившимся фактом.

Я всё вспоминал этого губернатора. До того неприметная личность, что даже я не придал ему должного внимания. А, оказывается, вон откуда все щупальца-то протянулись.

Меня даже изумила холодная логика дворцовых интриг. Не удивлюсь, если окажется, что этот дядя-губернатор с детства заставил всех думать, что он даже не помышляет о власти. Можно не лезть в грызню самому, а подождать и сделать это через третьи руки.

Сколько осталось сегодняшнему Царю с его Чёрной Хворью? Сколько проживёт Драгош с этой болезнью, когда станет наследником престола по новому закону об оракулах у власти? А там и вспомнят про Владимира…

О том, что всему причиной стали именно козни брата, Царь и сам узнал не сразу. Да и то, эта правда не сильно развязывала ему руки — государю просто некому было доверять.

— А просто убрать его? — прямо спросил я.

Царь аж закашлялся…

— Василий, надеюсь, ты научишься потом облекать слова более… кхм…

— Благородно?

— Да.

— Хорошо, Игорь Олегович, но потом. В любом случае, нет человека, нет проблемы. Это было бы справедливо…

— По закону Красногории братоубийцу, тем более в правящем роде, ждёт суровое наказание, — хмуро ответил Царь.

Ему эти речи совсем не нравились.

— Вот даже как… — я усмехнулся.

— Надеюсь, ты понимаешь, что во дворце правда всегда всплывает тогда, когда она нужна, — кивнул Царь, — А правда у каждого своя. И каждый держит её поближе.

— У него на вас что-то есть? — я удивился.

— Возможно. Но дело не только в этом. У него твоя мать, Василий.

Я замер, чувствуя, как внутри меня разгорается гнев, и как жжёный пёс лижет затылок. Так, Васёк, тише, тише, дракон ты мой доморощенный…

Привычным усилием я стал мешать гормоны в крови, пытаясь уравновесить бесконтрольный гнев.

Василий был в ярости. Он готов был прямо сейчас бежать по коридорам, выламывая двери, сжигая всё на своём пути, лишь бы достать эту тварь.

Я почуял призыв Красной Луны даже сквозь толщу дворцовых стен — Василий пытался обратиться в уголька. Заклокотали в крови первые огненные протуберанцы.

Всё же огромным усилием воли я ткнул астральной ладонью в лицо разъярённого хозяина тела и грубо затолкал его обратно, в недра души. Сядь на свой стульчик и посиди, подумай, почему духам Рюревских пришлось тащить меня и вселять в твоё тело, неуравновешенная ты истеричка.

— Ты продолжаешь меня удивлять, Василий, — Царь всё это время наблюдал за моей реакцией.

У меня ушло едва ли не полминуты, чтобы утихомирить душу наследника.

— Видит Луна, Василий, даже после стольких лет я люблю твою мать.

Он будто продолжал подливать масла в огонь. Да капитская у тебя любовь, толчковый ты пёс — что ж ты не отнял-то у Борзова свою ненаглядную, а? Если любишь, нашёл бы способ, ты же царь, как-никак!

Но я понимал, что в мире аристократов, тем более магических, так не делается.

Медленно вздохнув, я продолжил, старательно скрывая ярость:

— А дети у вашего брата, Владимира Олеговича, есть?

— Неужели ты хочешь их… Я же говорю, Василий, я не желаю кровавой бойни в своей стране!

— Я пытаюсь понять мотивы вашего брата. Не может же он только для себя всё это делать, ему лет поболее, чем вам.

Царь расплылся в одобрительной улыбке.

— Слушая тебя, Василий, я начинаю думать, что мне следовало всех своих детей после рождения отправить в провинцию. Неужели только это является причиной твоего интеллекта?

— Лесть не переношу, ваше величество.

— Да, да, я помню. У Владимира подрастает поздний сын, талантливый огняш, кстати. Есть дети и на стороне, — Царь слегка нахмурился, потом покачал головой, — Но, повторюсь, я не хочу крови. Хватит.

Меня даже слегка оскорбило, что Царь решил, будто мои вопросы — это сразу призывы к действию. Чтобы псионик Свободной Федерации задумал убить ребёнка?! Толчковый ты пёс, нас учили их защищать, а не убивать.

Что же касается брата Царя, то, с одной стороны, всё понятно. Убрав конкурентов и заполучив трон, Владимир бы отдал его со временем сыну-огняшу, да ещё наверняка бы под всеобщее одобрение отменил закон об оракулах на троне.

С другой строны, в этой удивительно гладкой истории что-то не сходилось. Какая-то важная мелочь не давала мне покоя, зудела в мозге, как настырная вошь.

Думай, Тим, думай…

Скрипнула дверь. Вошёл слуга, внёс ещё бокалы красного вина, и вышел. Царь кинул в вино белую таблетку «вытяжки», ещё пару каких-то разноцветных пилюль. Всё это зашипело, завихрилось магическими всполохами, и государь с нетерпением пригубил напиток.

Потом с облегчением откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза. Наша беседа явно далась ему с ещё большим трудом, чем выступление на Совете.

Тёмные, почти чёрные круги под его глазами напоминали Пробоину в вечернем небе. Тут я вспомнил… Вашу-то псину, ваше величество!

Чёрная Хворь.

Вот та малость, которая рушит всю выстроенную Царём конструкцию. Почему проклятая болезнь поразила весь царский род, но при этом не затронула брата? Ведь Чёрная Хворь должна наказать тех, кто «повинен».

Царь открыл глаза, посмотрел в мои, будто что-то там читал. Видимо, он рассмотрел моё прозрение и теперь слегка склонил голову, ожидая вопроса.

— Владимир — ваш родной брат? — спросил я.

— Старший, — кивнул Игорь Олегович, и вдруг усмехнулся, — А, вот ты о чём… Ты думаешь, что Чёрная Хворь — это проклятие всемогущей богини?

— И всё же я не видел следов болезни у вашего брата.

— Анжелика, бедняжка, — вздохнул Царь, — Нет, Василий, проклятие Чёрной Хвори накладывается на тех, о ком думает проклинающий в этот момент. А твоя мама была уверена, что виноваты я и Драгош.

Едва он опять сказал о матери, как Василий внутри снова начал буянить. Мне пришлось потратить время, чтобы во второй раз утихомирить его. Государь наблюдал, как я пытаюсь сохранить хладнокровие.

Впрочем, так даже лучше. Пусть в его глазах я буду оставаться вспыльчивым юнцом, хоть и склонным к логическому анализу.

— Ну да, проклятие рикошетом ударило по другим Рюревским, — Царь горько вздохнул, — Некоторые из них совсем не заслуживали этого.

Он снова замолчал.

— Так вы всегда знали обо мне, Игорь Олегович? — спросил я, наконец усадив внутреннего Василия на табуретку.

— Да.

— Разгудин, — я слегка округлил глаза, — Ваш тайный советник.

— Да, сожри Пробоина его душу… Я доверился не тому, и чуть не потерял тебя. Он работал на Владимира.

— Добыть технику Пса из усыпальницы Борзовых приказал ему он? Для своего сына-огняша?

— Возможно.

— Вы знали, что этот Разгудин ещё и на великолунцев работал? И что великолунцы подсылали ко мне и к Драгошу убийцу, который оказался ещё одним наследником.

Царь заметно помрачнел и поджал губы. Теперь он сражался со своими внутренними демонами. Его аура стала темнеть, и государь выдавил из себя:

— Забыл сказать тебе, Василий, что рядом со мной иногда быть опасно.